Признак высшего ведьмовства - Надежда Первухина

— Тебе, значит, можно, а мне нельзя? — Глаза у Маши становятся злыми. Она отталкивает сестру (та чуть не падает на коварно подъехавший под ноги зеркальный куб) и вперяет взор в зеркало.

Даша тоже видит это. Она видит сцену, происходящую внутри зеркального мира, и ее сердце отказывается верить увиденному.

Зеркальная Маша печальна, измождена и очень сосредоточенна. Без некоторой доли сосредоточенности не обойтись в том деле, которое она задумала. Зеркальная Маша, стоя на хлипком, шатком стуле, надевает на шею петлю, и глаза ее затуманены дыханием близкой смерти.

— Нет! — кричит Дарья. — Не смей!!! Зеркальная Маша безучастно смотрит в глаза Госпожи Ведьм.

— Меня заставили, — шепчет она. — Меня — как и всех остальных. Неужели ты ничего про нас не поняла?

И она делает шаг со стула. И в это же мгновение все зеркала в комнате начинают трескаться, рассыпаться, раскалываться на миллионы кусков. Эти осколки превращаются в некое подобие серебристого песка, летят, кружатся, носимые неведомой вьюгой, и выстилают собой посреди черной пустоты узкую ленточку-тропинку. На этой тропинке друг напротив друга стоят Маша и Даша Белинские.

— Мне очень плохо, Даша, — говорит сестра. — Что-то болеет во мне, и я не знаю что. Ведь ты поможешь, Даша? Ты не бросишь меня?

— Нет, я сделаю для тебя все, Маша! — кричит Госпожа Ведьм. — Только не делай непоправимого!

— Он отравляет жизнь таким, как мы с тобой, — говорит Маша. — Запомни это.

— Кто «он»?

— Убийца. Наводящий смерть. Ты думаешь, он остановился? Нет… Он теперь очень близко от тебя и от меня. Почти в двух шагах. Будь осторожна, сестричка.

— И ты, Маша, пожалуйста, тоже будь осторожна…

Сон становится расплывчатым, блеклым, как плохой фотоснимок. Дарья начинает плакать и просыпается в слезах. И не понимает, что происходит.

Однажды после такого сна Дарья решает созвониться с сестрой и заказывает видеопереговоры.

— Привет, Машуля, — говорит она сестре. — Как дела?

— Благословенна будь, ведьма! — весело отвечает Маша. — С каких радостей ты вдруг решила мне позвонить? У меня, между прочим, весенняя сессия в разгаре!

— Ничего, наша маленькая беседа твоей сессии не повредит. Ты вот что… У тебя со здоровьем как, Маш?

— А в чем дело? — изумляется сестра. — Ты только из-за этого мне и позвонила?

— Ну, допустим, — хмурится ведьма. — Допустим, мне про тебя снятся не очень хорошие сны, вот я и решила…

— А, понятно, — хохочет Машка. — Передай своим снам, что они насчет меня крупно ошибаются! У меня все отлично!

— Всё? — со значением переспрашивает Дарья.

— Всё! Абсолютно! У меня ничего не болит, если ты об этом, настроение праздничное, стипендия повышенная и целых четыре поклонника на ближайшие выходные! Богатая у меня жизнь?

— Да, — облегченно смеется Дарья. — Ты хвастунья.

— А то! Кому ж и не похвастаться, как родной сестричке, которая совсем помутнела головой из-за своего колдовства и прочей магии! Дашка, а ты знаешь, что в

моду снова вошли замшевые высокие сапоги, расшитые бисером?! Прямо как десять лет назад! Я тут себе такие сапожки прикупила и целую неделю бисером расшивала! Мне весь курс завидует, когда я в них на лекциях появляюсь, представляешь? Эх, жалко, сейчас тебе не могу показать…

— Ничего, я переживу. Маша, у тебя точно все в порядке?

— Точно, — недовольно хмурится сестра. — Ну что ты пристала ко мне, будто полиция нравов? Не волнуйся. Я не употребляю наркотики (во всяком случае, запрещенные), я не беременна, я на хорошем счету у своих преподавателей, я здорова, я… Да все у меня нормально! Это тебе дурацкие сны снятся, а мне, между прочим, снятся э-ро-ти-чес-ки-е! Что говорит о том…

— Ладно, хватит с меня, — улыбается Даша. — Убедила. Тьфу-тьфу, не сглазить, чтоб все у тебя так и оставалось в превосходной степени. Ну а на то, что я позвонила, не обижайся. Просто мы, ведьмы, обязаны проверять наши интуитивные способности. Мои, как видишь, подкачали, но оно и к лучшему… Кстати, Машка, знаешь что?

— Мм?

— А мне скоро пожалуют титул. Дворянский. И герб. С девизом. Завидуешь?

— Просто умираю от зависти! И куда ты этот герб повесишь?

— На стенку! И буду метать в него дротики. А еще… еще ко мне сватаются знаменитые маги мира. Потому что мне по должности полагается выйти замуж… Завидуешь?

— Мм… Вряд ли. Выходить замуж только потому, что так полагается… Скорее уж я тебе сочувствую.

— Я сама себе сочувствую, тем более что контингент женихов… скажем так, оставляет желать лучшего. Знаменитые мага — совсем не то что простые нормальные мужики без комплексов.

— Да, сестричка, с твоей должностью ты себе подходящего парня вряд ли найдешь! Ладно! Надеюсь, на свадьбу ты меня пригласишь?

Дарья вымученно улыбается, вспомнив о том, кто на самом деле является ее женихом. Но говорит бодро:

— Само собой. Кто же мой букет ловить будет? Не Хелия же! Ей замужество противопоказано!

Сестры еще минут пять болтают о том, о сем, а затем прощаются. Дарья видит, какая бодрая, веселая, счастливая у нее сестра, и думает, что все ее сны — глупость и результат расшатанных делом «Наведенная смерть» нервов. Дарья даже ощущает некоторую безмятежность — несколько дней, до тех пор, пока ей не приснился новый сон.

… Теперь в ее покоях стоят не четырнадцать гробов, а шестнадцать. Дарья подходит к новым гробам, внутренне замирая, готовясь увидеть что-то настолько страшное, чего не выдержит никакое сердце. И она видит двух очень красивых и очень похожих друг на друга девушек лет семнадцати. Эти девушки покоятся в фобах не в подвенечных платьях, как остальные четырнадцать, а в расшитых блестками и бисером гимнастических костюмах.

— Мы сестры, — говорит одна девушка.

— Мы близнецы, — говорит другая. — Воздушные гимнастки. Королевы цирка. Меня звали Лора.

— Меня звали Минни, — эхом откликается первая девушка. — Сестры Твистлеп — покорительницы гравитации. Так про нас писали в газетах и на афишах…

— Но он пришел в наши души…

— … Завладел нашими умами…

— Он приказал нам умереть!

— А мы только начали жить! Жить для славы, для блеска, для публики!

— Как это больно — падать и разбиться! Тут подали голоса и прочие жертвы:

— Как это больно — вскрывать вены…

— Как это больно — бросаться под поезд…

— Как это больно — глотать яд…

— Газ забивает легкие… Боль…

— Ветер свищет в ушах… Боль…

— Веревка рвет горло… Боль!

И они закричали хором, обращаясь к Дарье:

— Ты должна найти того, кто заставил нас это сделать! Ты должна его остановить! Или ты думаешь, что тебе самой удастся избежать нашей участи?!