Итальянская новелла Возрождения - Джиральди Чинтио

И в то время, когда дело обстояло таким образом, случилось, что герцог задумал посетить Калабрию. Нашему «апулийцу» это было весьма приятно, так как ему представлялась возможность не только снова увидеть оставленную родину, но и разузнать о своем возлюбленном, а также и повидать отца, к которому он не в силах был питать ненависть; ибо он никогда не расспрашивал о них, чтобы не выдать себя каким-нибудь образом, и потому ничего о них не знал. Когда они приехали в Салерно и вся свита герцога разместилась в разных домах, соответственно положению каждого из них, самой Фортуне было угодно, чтобы, по неожиданному приказу, Антонио Марчелло выпало на долю принять в своем доме «апулийца» и его приятеля. Какую радость это доставило Веронике, каждый может себе вообразить. Антонио принял их с большим почетом, обласкал и вечером угостил роскошным ужином в той самой лоджии, где он чаще всего наслаждался со своей возлюбленной. Он внимательно рассматривал то одного, то другого рыцаря, и ему то и дело представлялся облик его возлюбленной, и, вспоминая о ее жизни и смерти, он сопровождал каждое слово свое горячими вздохами. Вероника, заметив, что ее привели в ее собственный дом, была, правда, весьма обрадована, увидев своего бедного любовника господином всего имущества; однако, не находя ни отца, ни кого-либо из домашних, которых она оставила в доме, она была охвачена естественной печалью, и хотя ей страстно хотелось узнать, что случилось, она боялась об этом спросить.

И вот, пока они сидели в таком смущении за ужином, ее товарищ спросил Антонио, его ли гербы нарисованы в лоджии. На это Антонио ответил, что гербы эти не его и что раньше они принадлежали достойнейшему рыцарю, называвшемуся мессером Маццео Протоджудиче, который, оставшись в старости бездетным, сделал его наследником всего своего имущества, и он, будучи им усыновлен, унаследовал от него не только имущество, но также родовое имя и герб, как от родного отца. Услышав эту новость. Вероника преисполнилась такой неожиданной радости, что едва могла сдержать слезы; однако она пересилила себя и спокойно закончила ужин. Но по окончании ужина она решила, что настало время принять в раскрытые объятия свое добро, сохраненное ей до этого времени любезной Фортуной. Она взяла Антонио за руку и, оставив товарища со всеми другими гостями, вошла с ним в дом. И хотя она раньше решила предварительно сказать несколько слов Антонио, чтобы испытать, не узнает ли он ее, она не могла открыть рта от радости и слез и, ослабев, упала в его объятия, говоря:

— О мой Антонио, может ли это быть, что ты меня не узнаешь?

Ему же, как я сказал, уже раньше казалось, что он видит свою Веронику; теперь же, слыша ее слова, он тотчас перестал сомневаться и, охваченный величайшей нежностью, воскликнул:

— Душа моя, неужели ты еще жива?

Произнеся это, он также упал в ее объятия. И после того как они в течение долгого времени, не произнося ни слова, лежали друг у друга в объятиях, они пришли в себя и поведали друг другу свои приключения. Решив, что времени терять не следует, Антонио, к их обоюдному удовольствию, вкратце изложил ей, как, по его мнению, следует поступить. И выйдя с Вероникой из комнаты, Антонио, хотя час был уже поздний, немедленно послал за всеми родственниками Вероники и своими, прося их прийти к нему по одному делу величайшей важности. Родственники тотчас же явились, и, когда все собрались, Антонио попросил их сопровождать его во дворец герцога, где он при их содействии намеревался попросить милостиво восстановить его права на одно ленное дворянское владение, которое принадлежало мессеру Маццео, но в течение многих лет было занято другими и не приносило ему никакого дохода ввиду того, что он не знал о его существовании.

Все охотно отправились с ним, и, когда они пришли к государю, Антонио взял Веронику за руку, и в присутствии всех находившихся при этом они оба, точно и ничего не утаивая, рассказали все происшедшее с ними, после чего объявили, что они уже с самого начала своей любви стали мужем и женой, по обоюдному соглашению и доверию, и что они намерены теперь, с милостивого согласия его величества, публично закрепить свой брак с помощью положенных обрядов. И хотя герцог вместе со своими баронами и родственниками обоих молодых людей, а также все остальные граждане и чужеземцы пришли в изумление, выслушав повесть об этих необычайных происшествиях, однако всем было весьма приятно видеть, что дело завершилось к общему благу и чести, и все с восторгом одобрили как поведение Антонио, так и доблесть его возлюбленной. Герцог крайне довольный отослал их домой, а на следующее утро велел отслужить торжественную мессу и достойным образом обвенчать Веронику и Антонио в своем присутствии, а также в присутствии многих других дворян и народа к полному удовлетворению наших салернцев. Он сделал им роскошные подарки, и они прожили вместе много лет в счастье, богатстве и взаимной любви, окруженные своими прекрасными детьми.

Новелла XLV

Светлейшему синьору дон Энрико Арагонскому

Один кастильский студент, направляющийся в Болонью, влюбляется в Авиньоне и, желая насладиться с дамой, дает ей согласно уговору тысячу флоринов, после чего, раскаявшись, уезжает, встречается с мужем и, не зная его, рассказывает ему о происшедшем. Тот догадывается, что это была его жена, искусно заставляет студента вернуться в Авиньон, возвращает ему деньги, убивает жену, а студента с большим почетом наделяет дарами

Привлекаемый древней славой Болонского университета[112], один благородный кастильский юрист решил поехать в Болонью, чтобы, поучившись там, получить докторскую степень. Этот студент, которого звали мессер Альфонсо да Толедо, вместе с молодостью соединял в себе множество доблестей и, кроме того, сделался весьма богат после смерти своего отца, знатного рыцаря. Не желая откладывать свое похвальное намерение в долгий ящик, он запасся дорогими книгами, нарядными одеждами, добрыми конями и расторопными слугами и со всем своим обозом направил путь к Италии, имея в кошельке тысячу золотых флоринов. Через несколько дней он не только выбрался за пределы Кастильского королевства, но проехал также и Каталонское, очутился во Франции и прибыл в Авиньон, где решил пробыть несколько дней, — потому ли, что желал дать отдых своим утомленным коням, или по какой другой причине.

Остановившись в гостинице, он на следующий день отправился со своими слугами гулять по городу, и так решила его судьба, что, проходя одну улицу за другой, он внезапно увидел в окне прелестную даму, которая и на деле была молода и очень красива, но ему показалась такой красавицей, с которой не могла сравниться ни одна женщина, какую он когда-либо видывал. Она ему так понравилась, что он тут же на месте был охвачен к ней любовью, от которой его не в силах были избавить никакие доводы. Вследствие этого, позабыв о похвальной цели своего путешествия, он решил, что покинет Авиньон не раньше, чем добьется ее полного или значительного благоволения. И в то время как он постоянно совершал прогулки под ее окном, эта женщина, — которая была величайшей притворщицей, сразу же заметила, что бедный юноша так сильно в нее влюбился, что нелегко его будет оторвать от нее. И видя, что он очень молод и что у него нет даже признака бороды, она признала, по его платью и свите, что он богат и знатен, и решила попробовать столь свеженький кусочек и извлечь из его кошелька все, что будет возможно. И, чтобы дать ему способ завести с нею переговоры, она поступила так, как поступают пережидающие штиль корабли, посылая на берег лодку за дровами. Так и она извлекла из своего дома старую служанку, весьма ученую и опытную в таких делах, рассказала ей обо всем, стоя с ней у окна, дабы юноша мог узнать ее в лицо. Встретившись со старухой, юноша, который только этого и желал, вступил с нею в переговоры, и они тут же на месте без особого труда столковались относительно всех тайных подробностей. Затем служанка вернулась к даме, и наконец после ряда ее хождений взад и вперед они уговорились, что дама будет ждать юношу ближайшей ночью и подарит ему свою любовь, а он принесет ей тысячу золотых флоринов (ибо больше у него не было).

Когда наступил назначенный час, безрассудный юноша отправился с тысячей флоринов в дом этой дамы, которую звали Лаурой. Встретив его весело и необычайно ласково, она предварительно получила от него сполна обещанные деньги, а затем после разных нежностей легла с ним в постель. Мессер Альфонсо был в таком возрасте, когда окончание подобной работы кажется равносильным началу, и потому можно поверить, что он провел всю ночь напролет за удовлетворением своей неистовой страсти. Когда же наступило утро, он поднялся с постели и подробно уговорился о продолжении начатого предприятия, после чего, не выспавшись и слегка раскаиваясь в своей затее, вернулся к себе вместе со своими утомленными слугами, которые поджидали его у ворот. Дама же была весьма рада тому, что в такое короткое время заработала столь крупную сумму, и решила, что юноша влюбился в нее так сильно, что забыл и о Болонье и о законах и что до своего отъезда он еще попытается свидеться и насладиться с нею.