Империя Немых - Стивен Харпер

— Возможно, здесь действует его подсознание? — предположил праотец Мелтин.

— Возможно, — неуверенно ответил Кенди, — и все же как-то не вяжется. Имея такую глубокую боль в подсознании, человек не мог бы чувствовать себя так уверенно и спокойно, как Седжал, в твердом мире реальности. Он производит впечатление человека, вполне довольного своей жизнью.

— А знает ли императрица о существовании этого мальчика? — спросила многоножка.

— Знает, праматерь Ник, — вставила свое слово Ара. Как будто ее голос слегка дрогнул? — Со времени нашего прибытия на Ржу я постоянно поддерживала связь с ее императорским величеством. Она регулярно получала мои отчеты о происходящем. Совет узнал обо всем лишь недавно, поскольку первоначально императрица приказала мне хранить в тайне информацию о самом существовании Седжала. Теперь же этот приказ отозван.

Это сообщение вызвало среди советников изумленные перешептывания. Мелтин, подождав некоторое время, стукнул по полу своей палкой, призывая всех к молчанию.

— Каково мнение императрицы? — спросил он.

— Она хочет, чтобы за Седжалом велось строгое наблюдение, и чтобы я регулярно докладывала ей о состоянии дел.

— А что она думает о самом мальчишке? — спросила праматерь Ник. В Мечте ее речь звучала на высоких нотах и сопровождалась частыми прищелкивающими звуками. Кенди понимал, что в реальном мире он не смог бы даже расслышать ее голос, не говоря уже о том, чтобы понять ее язык. — Ты получила какие-нибудь конкретные указания?

Ара колебалась.

— При всем моем уважении, праматерь, здесь… не самое подходящее место для ответа на этот вопрос.

Кенди бросил взгляд на Ару. Вот опять — она что-то скрывает. У него была мысль выведать у нее всю правду здесь, в Мечте, где солгать невозможно, но потом он отказался от этой идеи. Выведать, конечно, следует, но не сейчас, не перед лицом всего Совета. Во всем, что касается Седжала, им с Арой лучше держаться одной командой. Кенди был в этом уверен.

— Что ж, хорошо, — серьезно произнесла праматерь Ник. — Я уважаю твое мнение, матушка-наставница. Однако помни, что я жду ответа на свой вопрос при более благоприятных обстоятельствах.

— Хорошо, праматерь, — тихо сказала Ара.

— Есть ли у кого-нибудь еще вопросы к брату Кенди и матушке-наставнице Аре? — спросил Мелтин. Вопросов больше не было. — Тогда я объявляю заседание оконченным. Матушка Ара и брат Кенди, я все же хотел бы поговорить с вами обо всем этом уже на Беллерофоне. Пожалуйста, сообщите мне о вашем прибытии и держите меня в курсе любых дальнейших событий.

— Слушаюсь, праотец, — ответили Кенди и Ара в один голос.

Мелтин растаял в воздухе, вместе с ним исчез и каменный зал, оставив на своем месте плоскую бескрайнюю равнину. Вдалеке, не скрываемая больше средневековой стеной, лежала бездонная пропасть, разверзшаяся прямо у Кенди под ногами. Бескрайняя мгла все так же окутывала ее. Ара говорила, что этот хаос поглотил девятнадцать планет, которые, возможно, полностью охвачены тьмой или же окружены ею. Никто не знает в точности. Никому не удалось вступить в контакт с их Немыми. Эти планеты составляли часть владений режима, который назывался «Межпланетная Народная Демократия». Конфедерация Независимости, Империя Человеческого Единства и Гадрические королевства послали в закрытую область корабли-курьеры, но даже самому быстроходному из них потребуется как минимум неделя, чтобы добраться туда, плюс время, необходимое на обратный путь. А пока эти планеты оставались недоступными для какого бы то ни было общения.

Один за другим исчезли все члены Совета. Ара и Кенди стояли друг против друга посреди голой равнины.

Выждав небольшую паузу, они сказали в унисон:

— Теперь ко мне? — И оба рассмеялись.

— У тебя мы были в прошлый раз, — заметил Кенди. — Пошли, австралийская глушь здесь совсем рядом.

— Она станет еще ближе, когда ты научишься правильно переносить себя, — проворчала Ара, уже шагая вперед бок о бок с Кенди. Они шли спокойно, молча. Кенди вызывал в сознании образ своей пустыни. Мало-помалу местность вокруг стола меняться. Равнина превратилась в сухую песчаную степь, покрытую тут и там скудной растительностью. Небо приобрело ослепительный синий оттенок, золотое солнце заливало путников сверкающим сиянием. Кенди был рад почувствовать сухой и жаркий воздух после прохлады каменного замка. Одежда его исчезла, он шел босиком, в одной лишь набедренной повязке. Одеяние Ары превратилось теперь в две полоски ткани — на груди и на бедрах, которые неплохо смотрелись на ее смуглой коже.

Раздавшийся над их головами громкий приветственный крик возвестил о прибытии сокола Кенди. Он поднял руку, и птица спланировала вниз. Он усадил ее на плечо и продолжил путь. Прошло немного времени, и впереди показались утес и вход в пещеру Кенди. Кенди и Ара вошли внутрь и уселись на песчаный пол недалеко от входа. Стены были сухими, воздух — прохладным. Сокол слетел с плеча Кенди и, устроившись на каменном выступе, принялся чистить перья.

— Это Седжал вызывает непорядки в Мечте? — спросила Ара напрямик.

— Я много думал об этом, — ответил Кенди, — но вряд ли. Что-то здесь не сходится. В этой тьме я чувствую бесконечную боль и страдание, а, глядя на Седжала, никак не скажешь, что он испытывает такие мучения. Даже о Харен такого не скажешь.

Ара кивнула. Ее темные волосы стали совсем не видны на черном фоне стен.

— Я согласна с твоими ощущениями. И потом, в этой тьме слышен плач множества голосов, а не какого-то одного.

— Что же за существа могут вызвать такое бедствие? — спросил Кенди. — И в чем его причина?

— Пока невозможно сказать, — вздохнула Ара. — Только если найдется храбрец, который не побоится отправиться туда, внутрь, и выяснить все на месте.

Кенди выразительно затряс головой.

— Нет, это не для меня.

— Просто читаешь мои мысли, — Ара, устраиваясь поудобнее, села, поджав под себя ноги. — Ладно, давай поговорим. Что именно ты хочешь узнать?

— И ты ответишь на все мои вопросы? — осторожно поинтересовался Кенди. — Не будешь увиливать? Не будешь уходить от темы?

— Я попробую, Кенди. — Ара снова вздохнула. — Но мне будет трудно. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом.

Увидев боль в глубине ее темных глаз, Кенди ощутил внезапный прилив жалости и сочувствия. Ей действительно тяжело об этом говорить. Как же он раньше не замечал? А от его настойчивости ей, должно быть, становилось еще тяжелее. Сгорая от стыда, он заерзал на месте. Повинуясь внезапному порыву, Кенди взял ее руку в свою, в точности, как делала она в давние времена, во времена его первых опасливых вылазок в Мечту.