Предел - Елена Лобанова

Пелли никак не ожидала, что потребуется её понимание. Она как раз закончила переделывать картину убийства многих людей в картину избавления мирных путников от разбойников. К тому же этот Полутемный временами выворачивал все дело так, что мысли путались и сознание уплывало. Надо было учесть еще и этот казус. Пелли учла, прикинула и так и эдак. Все равно получалось, что он — прав.

— Достойная Пеллиэ! — Даэрос уже изрядно выпил и перешел на высокий слог. — Хватит страдать. У нас не было другого выхода. Давайте представим следующее: я стучу в каждый двор и сообщаю селянам: «Почтенные! Грабить нас небезопасно. Убивать — тем более. Среди нас — два эльфа, одна воительница, буйная, молодая и потому нелепо-бесстрашная, и Айшак — порождение дикого гоблина и скотской матери». — В лесу захрустело и на поляну выбежал радостный лошак. Полутемный вспомнил его подвиги и решил, что животное честно заслужило одобрение. — Иди! Иди, ко мне, тварь позорная, ценный экземпляр. Вались, почешу, так уж и быть. — Даэрос сгреб Айшака за храп и пригнул к колену. — Вот! Ну и как я мог объяснить, тем троим, которых он затоптал, что это не просто лошак, а научно обоснованная ценность? Гадкая и злобная. Пеллиэ, с чего я начал? А! Ну и еще — с нами нежная дева, убивать которую — подло. Представили? Глупо? Так какого ж я тогда оправдываюсь! — Айшак заранее захрипел, предчувствуя удушение, но был совершенно неожиданно обласкан. — Прости, мерзавец. Хочешь укропчика? — Полутемный расщедрился на целый пучок. — Нэрьо, кончай кусты удобрять! Тебе все равно нечем. Иди, поешь! Пеллиэ, ты тоже, давай, кушай. А то на вас смотреть страшно: цветок сиори и полевая ромашка, того и гляди, ветром унесет. Хватит лепестками трясти. Такое впечатление, что до нас в мире вообще никто никого пальцем не тронул. Светлый мой, тебе еще что-то неясно?

— Сапоги… Зачем? — Нэрнис тяготился этим отвратительным фактом. Раздевать мертвых — верх непотребства.

— Ах, ну да! Значит так: едут за нами четверо в плащах. Приезжают в село и видят: трактирщика нет. Его жена объяснить ничего не хочет или не может. Село тихое, подозрительно пустое. А они тут, кстати, не так давно проезжали в сторону Малерны. Значит, что-то случилось. И вот они въезжают в лес… Впечатлились? исуем дальшЗа поворотом дороги они наткнутся на тела. Трактирщик и еще один селянин заколоты. Двое других убиты ножом в спину. Тот, что с порезанный рукой — ножом в горло. Ещё двое валяются в разных местах с раздробленными головами. Бородатый — со сломанной спиной. Ну и конечно, самый загадочный мертвец — Вайолин. У него такая дырка на темени, что запросто можно задуматься о буйных огромных дятлах. И уши стерты. Пусть думают, как такое возможно. И в довершение картины: один из покойников на дороге и ещё двое таких же, в лесу, зарублены мечом. Нэрьо, если бы ты столкнулся с таким обильным на несуразности сюжетом, ты бы попытался, хотя бы в целях сохранения собственной жизни понять, кто их всех отправил в Вечные Чертоги?

— Да… Конечно, я бы попытался прочитать следы, посмотреть, кто и чем был вооружен…

— Именно! Я сделал все, что мог. Они увидят следы телеги Почтенного Сорэада уходящие вдаль по лесной дороге. Некий лошак, судя по тем же следам, плелся все время сзади. Плащеносцы непременно обнаружат, что Сорэад остановился. Этот мерзкий скряга не взял только ножи «селян». Отбирать оружие мертвых — плохая примета. Но все, что на них было: хорошие сапоги, амулеты, обереги, даже хорошие пуговицы — все собрал. Нэрьо! Не закатывай глаза! Когда на поле боя гибнут воины, и нападающие и защитники, окрестные крестьяне равно обирают тела и тех и других. И, спаси Создатель, раненых. Многие после этой «жатвы» переходят в разряд мертвецов. Никакой Сорэад не проехал бы мимо восьми пар хороших сапог и, не обыскав тела. Заодно, отсутствие восьми пар сапог не позволит точно понять рисунок боя. На этой дороге и в лесу теперь надо три дня сидеть, чтобы хоть в чем-нибудь разобраться. Теперь все выглядит так, как будто Сорэад прибавил ходу, только миновав отваленное бревно. Или я, по-твоему, должен был оставить следы того, как вчерашний дохлый лошак бодро дробил копытами черепа, Сорэад кидался ножами, а его слуга благородным клинком рубил головы сельским разбойникам? Нэрьо, пусть они размышляют, кто кого в лесу убил, и кто следы заметал. Вполне небрежно — видно, что заметал, но качественно — не видно, чьи были следы. А Сорэад должен был остаться Сорэадом. И остался. Пока вы с Пелли обнимались в телеге…то есть, спали в обнимку, я закопал сапоги и прочий хлам в лесу. А вот чего я не могу сделать, так это заставить тебя забыть, как ты рубил и пел. Кстати, а что это был за жуткий вой? В принципе, я догадываюсь, что это — песня. Но хотелось бы знать, о чем она…

Светлый понял, что брат иссяк и больше не намерен утешать особо чувствительных.

— Даэр! У меня такое впечатление, что неделю назад я был ребенком, а теперь постарел.

— Это страшно? Нашему… то есть, моему Повелителю Амалиросу почти две тысячи лет. Живет же.

— Грустно!

— Ты просто мало выпил! Жизнь же очень быстро меняется. Например, я еще позавчера хотел убить вот эту скотину. — Даэрос дергал за губу Айшака, который завалился ему головой на колени, как домашний пес. — Скотинку! Ослище поганый! Морда мерзкая. Теплая! Поднимись, я тебя поцелую! Какая же ты — ценная тварь! Пить будешь, гадюкин сын? Пока хозяйка не видит? — Айшак был вздернут за холку и покорно выхлебал все, что ему налил в кофр обожаемый сильный вожак, после чего упал. — Все! Спекся! Слабак! — Даэрос заливал бой вином.

Нэрнис глушил свои муки тем же, следуя примеру и совету Полутемного брата. Пелли пила за компанию. Её ещё никто не учил правильно выбирать компании. Иначе, она бы полностью осознала все, что происходило дальше.

Сначала голодный, выпивший кувшин вина Нэрнис попытался спеть то, что он пел в бою. Даэрос поздравил брата с очередной победой, заявив, что волки навсегда ушли из этих мест. Светлый был «хорош» настолько, что согласился выслушать стихи без рифмы. Но Полутемный пообещал в них бездну смысла. Потом поэт искал змею, но не нашел и стихи обошлись Нэрнису сравнительно легко. Без жертв. Это Пелли еще помнила. Но смысл стихов она не поняла. Её обожаемый Принц делал умное лицо, но по всему было видно, что и для него этот смысл не вполне ясен. Даэрос, видя невменяемость спутников, пытался им помочь и дополнял чтение комментариями:

Нет осенней листвы.

Только эльф украшает собою иву.

Одинокий желудь.

— Ну! Это же типичное! Ну, эльф на дереве! А, ну вас! Вот еще…

Страшно. Верят в легенды