Остановка последнего вагона - Кирилл Гольцов

— Ну что, может быть, тогда искупаемся?

Я кивнул и, миновав увешанного звенящими амулетами торговца-индийца, увлёк Лену за собой к огромным волнам, набегающим на берег. Они поднимались сплошными рядами, пенились и с шумом обрушивались на наши ноги, лишая равновесия и словно утягивая из-под ступней гальку. Интересно, что только сейчас я вспомнил и забеспокоился о своей больной ноге, которая сегодня меня вообще не тревожила, хотя кроме каких-то не очень приятных ощущений никакого дискомфорта больше не было. И пусть после произошедшего на Изола Белле я дал себе торжественное обещание, что больше не войду в море без «кораллок», сейчас подобные мысли казались совершенно неуместными и даже какими-то странными. Как и беспокойство о раздражении раны в солёной воде, которая представлялась теперь неким волшебным эликсиром, способным затянуть и не такие порезы.

Ещё в первый день я почему-то начал ласково называть местный прибой «наксос-волны», и сейчас в этом уже звучало нечто по-настоящему нежное и живое, будящее странные и непростые ассоциации. Примерно то же самое я почему-то почувствовал, когда в отделе кадров на прошлом месте работы меня попросили предоставить целый перечень документов для военкомата, объяснив это тем, что там в их личном деле должны находиться все актуальные нюансы моей жизнедеятельности. Несколько странное желание, учитывая, что я уже твёрдо пошёл на четвёртый десяток и ещё лет шестнадцать назад был освобождён от службы в армии по состоянию здоровья. Тем не менее это несколько обеспокоило, озадачило, что-то всколыхнуло в памяти и заставило почувствовать себя лишь косвенно причастным к чему-то из прошлого. Да, именно такой непростой набор ощущений, который возникал и сейчас, особенно когда Лена, счастливо вскрикнув, прыгнула прямо в надвигающуюся волну, а я последовал за ней, тут же отброшенный морем назад. Приподнявшись в шипящей пене, я почувствовал, что мои плавки полны мелких камешков, а девушка каким-то образом уже плывёт на приличном расстоянии от берега, что показалось мне небезопасным.

— Лена, давай рядом со мной! — крикнул я, взмахивая руками, но, похоже, она меня не слышала. — Волны. Плыви назад!

Однако никакой реакции не последовало и, немного посидев в волнах прибоя, я отошёл чуть дальше, расположившись на приятно раскалённой гальке, которая, казалось, пронимала меня насквозь и напоминала любимые мной в детстве сидения на аппликаторе Кузнецова. У меня тогда был большой письменный стол и мягкое вертящееся кресло, на подушку которого я и расстилал полоски розовой ткани с нашитыми пластмассовыми блямбами, утыканными острыми треугольными шипами. Сначала сидеть было не совсем комфортно, но потом вдруг становилось вполне хорошо, а поднимающееся снизу тепло, кажется, не просто согревало и создавало иллюзию безмятежности, но и, кажется, эффективно помогало делать уроки. Здесь и сейчас было приятно вспомнить об этом, проведя параллель с тихой и беззаботной школьной порой, самым большим беспокойством которой, пожалуй, были плохие отметки и прогул нескольких уроков погожими зимними деньками. Тогда нас неотвратимо тянуло на горку и это казалось верхом всего, о чём можно было мечтать, чтобы день прошёл по-настоящему хорошо. Как бежит время — сколько я уже не катался с горки? Лет пять, не меньше.

Я зарылся пальцами ног в гальку, кажущуюся явно неуместной на фоне мыслей о зиме, и осмотрелся. Диск солнца нещадно слепил глаза отблесками на волнах и делал большинство находящихся в море людей, которые, видимо, как и Лена, открыто пренебрегали опасностью, похожими на чёрные объёмные тени. Мне такая аналогия совсем не понравилась — именно сегодня ничего подобного мне не хотелось, и после столь бурно проведённой ночи я чувствовал, что вполне справедливым будет оставить нас всех здесь хоть на некоторое время в покое. Правее дымила Этна — сегодня особенно интенсивно, заволакивая огромный участок неба плотными, медленно клубящимися облаками. Они напоминали джина из бутылки, который сейчас приобретёт форму гигантского старика с длинной бородой, сложит на груди руки, поклониться и будет по-восточному терпеливо ждать приказов. Когда-то в детстве, сказка «Старик Хоттабыч» была одной из моих самых любимых, и я мог часами слушать эту пластинку на старом красном портативном проигрывателе. Шумы и треск в единственной колонке меня нисколько не смущали, а вот одно место, где раздавался звук открываемой пробки и вылетающего из бутылки джина, почему-то неизменно пугало меня своей реалистичностью. Я даже частенько делал потише звук или даже уходил в другую комнату, чтобы через минуту вернуться и продолжить развлечение. А вот сейчас передо мной происходило нечто подобное — поражающее своей величественностью, масштабом и, самое главное, воспринимаемое именно как происходящее на самом деле.

Однако такие мысли мне почему-то не очень понравились, и я снова обратил взгляд на море, невольно задержавшись на размытом тёмном силуэте, поднимающемся из волн правее. Что-то в нём казалось удивительно знакомым, но в то же время я никак не мог сформулировать сам для себя — что же именно. Может быть, какие-то ассоциации с коллегами или даже статуями, которые были разбросаны по территории отеля, но в основном олицетворяли женские образы. Или снова начинается что-то невообразимое и страшное? В это верить не хотелось, и я с нетерпением ждал, пока незнакомец, как и все, повернёт в сторону и устремится к своему лежаку или на худой конец к брошенным на берегу шлёпанцам. Но он двигался прямо на меня, кажется, всем своим видом подразумевая неизбежность нашей встречи. Я подумал — не подняться ли и ретироваться под видом банального возвращения под зонтик или хотя бы взглянуть с другой стороны, чтобы рассмотреть этого мужчину подробнее, но потом решил, что думаю о каких-то глупостях. Если это просто знакомый, случайно оказавшийся здесь, или посторонний человек, который хочет обратиться с каким-то вопросом — то нет абсолютно ничего страшного, если мы встретимся. В противном случае от теней всё равно никуда не убежишь.

— Добрый день! — раздался знакомый голос.

Я несколько мгновений томительно разглядывал лицо человека, который теперь гораздо более явно кого-то напоминал, а потом всё встало на свои места. Без пенсне и в просторных «гавайях», Анатолия было действительно очень сложно сразу узнать. Не говоря уже о том, что встретить его здесь я никак не ожидал. Тем не менее, чувствуя, как из низа живота исчезает комок напряжения, я натянуто улыбнулся и протянул руку. — Здравствуй. Честно говоря, не думал тебя здесь увидеть.

— А между прочим в этом нет абсолютно ничего странного — ваши телефоны не отвечали, а когда мы расставались, мне показалось, что вы явно останетесь вместе. Я же не ошибся?

— Нет — Лена где-то там.

Я неопределённо махнул рукой в сторону моря, попытавшись отыскать девушку, но не смог этого сделать.

— Да, тогда я подумал, что вряд ли она поведёт тебя к себе в «Хилтон» — скорее всего, вы будете проводить время в твоём отеле. После этих нехитрых размышлений я решил, что мне стоит сначала зайти и постучаться к тебе в номер, заодно убедившись, благодаря любезности уборщицы и, конечно, пятидесяти евро чаевых, что вы ночевали там вдвоём. Потом я немного побродил по территории и, выйдя на пляж, увидел вас, подходящих к воде.

Анатолий обтёр лицо и усмехнулся. — И тут я решил, что в такой замечательный день будет весьма уместно и самому искупаться, а потом уже подойти к вам. Что я и сделал, обнаружив тебя здесь одного и как-то очень странно на меня смотрящего.

— Да это солнце — оно мешало увидеть, что происходит, — кивнул я и стал серьёзным. — А зачем ты нас искал? Честно говоря, я хотел провести сегодняшний день вместе с Леной в тишине и покое.

— Я так и понял. Однако извини, как ты сам прекрасно знаешь, далеко не всё здесь зависит от нас. Так вот, я получил указание быть вместе с вами и ожидать указания маршрута нашего назначения — не больше и не меньше.

— То есть?

— Ну, я так понимаю, что финал нашего захватывающего приключения неумолимо грядёт, и место, где мы должны оказаться в самое ближайшее время, предстанет перед нами троими. Правда, не знаю, в какой это будет форме, однако мы должны увидеть всё вместе.

Анатолий вытянул руку и показал чуть левее. — Ого, смотри — это точно Лена болтается на волнах, словно какая-нибудь морская звезда.

— Да, спасибо, а то я с этими штормовыми предупреждениями уже невольно стал немного беспокоиться — мало ли что.

Я привстал и, глянув на Этну, спросил. — У тебя самого какие мысли — что это будет и выберемся ли мы все оттуда живыми?

— Честным ответом будет, конечно, нет. Предполагаю, что победитель должен остаться один и вряд ли будут медали за второе и третье место. Однако каким станет приз и что произойдёт с нами после конца этой странной игры, не имею ни малейшего понятия. А пожалуй, и не хочу ничего знать — если ждёт нечто хорошее, то это будет замечательным сюрпризом, а если нет, то лучше ничего такого и не предполагать.