Семьи.net (сборник) - Михаил Тырин

– Хрю, живодеры! – бодро поприветствовало оно коллег. – Как картинки, ниче? Меня, кстати, Машо зовут.

– А я Энгельберто, – протянул руку юноша. – Присаживайся, мы вот отсматриваем, что получилось.

– Я бы вот под водочку посмотрело. – Машо вытащило бутылки, полную и уже почти ополовиненную. – Приколитесь, мне на халяву в шопе дали. Закрываются, говорят, чуть не завтра.

– Да тут, похоже, все скоро закроется, – прикрыв ладонью лоб, ответило Осе. – Водка? Давай. Только ты ж, наверное, лозунги озвучить должна, не перепутаешь ничего?

– Не ссать! – воскликнуло Машо. – Эрмененгильдо, а ты как – наливать?

– Энгельберто, простите. Не употребляю. Я вот химозочки сейчас делической, для вдохновения.

– Ну ла-а-адно, лааадно. Помянем двух мишечек!

Осе и Машо громко, с размаху, чокнулись кофейными чашечками.

Съемки получились на редкость удачные. Окровавленная морда зверя, впившегося в шею пленного, а потом пожиравшего его внутренности, выглядела более чем живописно. Да, такой материал Машо никогда еще не снимало. Куда там режиссерам ХХ века! Иногда камеры плыли и дрожали, но монтажные программы позволяли убирать все изъяны и сводить картинки в качестве UltraHD. Важно только было убрать отовсюду лицо пленного – у врага не может быть лица, у жертвы тоже. Каждый пусть примерит ситуацию на себя. Осе все чаще пропускало тосты, Машо потребляло водку уже практически в одиночку.

– Слышь, ты! Тебе озвучивать, вон микрофон радийный, ты еще можешь в него что-то прохрюкать? – с вызовом спросило Осе.

– Не ссать! – ответило Машо. – Где этот сценарий гребаный, у меня нет его.

– В очках у себя поищи.

– Не помню, где лежало. А кинь в мессаджи.

– Кидаю. Ты разобрать его сможешь?

– Не ссать! Нее сссать!

Машо направилось к компьютеру с микрофоном. Вот теперь надо включить весь прирожденный актерский талант и все голосовые данные. Машо представило себе пленного, медведя, его кровавую морду…

– Это случится с тобой. Это случится завтра. Это зверь. Он сожрет тебя. Он жаждет крови.

Пусть слушают, пусть видят. Пацики гребаные.

– Убей зверя! Убей его вместе с нами! Смерть быдлу! Смерть медведям! Размозжи эту зверскую морду! Вперед! – Машо орало так, что Осе и Энгельберто замерли от изумления.

– Браво! – закричал Осе, когда вдохновенные крики стихли. – Брависсимо!

Осе, а за ним и Энгельберто начали бурно аплодировать.

– Заслужило полный бокал! – Осе наливало водку. – Венская опера.

– Ага, давай сюда. А вы чего, проти-и-ивненькие-креати-и-ивненькие? – после столь бурных похвал Машо совершенно не хотелось пить в одиночку.

– Ну давай, – Осе подняло чашку и, чокнувшись с Машо, буквально лизнуло водку.

– Хватит дурить, выпей по-человечески, – обиженно фыркнуло Машо.

– Нам теперь твои вопли на ролик накладывать еще, между прочим, – ответил креативщик. – Хочешь, можешь домой ехать.

– А, вот так? Козлы вы оба, вот что, – Машо явно не могло оставить обиду просто так. – Давай по рюмке.

– Ну, давай, – Осе налило в свою чашку, похоже, ровно один грамм, а в чашку Машо – все сто. – За победу над быдлом!

– Ур-р-р-ра-а-а-а-а! – закричало Машо и, влегкую чокнувшись с Осе, залпом выпило.

– Слушай, а может, уракнуть еще раз? – неожиданно спросило Энгельберто. – Хорошо же получилось, в ролике шикарно прокатит.

– Не вопрос! Наливай!

Осе с готовностью наполнило чашку.

Машо, уже забыв об условностях в виде чоканий, подошло к компьютеру с микрофоном и заорало так, что срезонировали, казалось, даже мягкие кресла:

– У-у-ур-р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – и немедленно выпило.

– Ур-р-р-ра-а-а-а-а-а! – закричали Осе и Энгельберто. Первый налил Машо еще раз.

– За лучший голос Москвы!

– За меня! – радостно откликнулось Машо и выпило снова.

– Ну а теперь мы этот голос вставим в клип века, – радостно сообщило Осе. – Не будешь нас дергать минут тридцать?

– Вы что, такие сволочи? – обиженно крикнуло Машо. – Ну и сидите здесь, я пошло.

– Ну, хрю-хрю.

– И вам хрюки-говнюки.

Машо, бросив в сумку оставшиеся полбутылки водки, решительно двинулось к выходу из монтажной. В лифте оно глотнуло еще. Мобики в бейсменте троились в глазах. Какой из них принадлежит Машо, оно уже не понимало. Так, надо дойти до метро. Не ждать же Осе, пока оно отвезет! И не Стелло же звонить, гнойному предателю! Машо выбралось из здания и побрело в сторону «Курской». По дороге удалось поболтать с какими-то подростками, допив оставшуюся водку, а потом купить еще бутылку. Выйдя на поверхность на «Лефортово» Третьего кольца, Машо отхлебнуло из горла и целеустремленно пошагало к своему блоку. С трудом найдя в очках идентификационный диалог-бокс, Машо отсканировало роговицу. Открылась дверь. С идентификацией в лифте было попроще, но пройти ее удалось только со второй попытки. Идиоты, сказало себе Машо. Будто не знают, что я – это я. Любая ищейка из Amnesty в любой точке свободного мира меня автоматом опознает, а подъезд и лифт родного блока – нет. Вот перед боксовой дверью уже ничего проходить было не надо: замок узнавал код Машо, который транслировали очки, и открывался сам.

Не раздеваясь, героическое креативное существо швырнуло на пол надоевшие очки и упало на кушетку. Разворотив коробку с гешей, Машо приклеило девайс ко лбу и включило на полную. В голове сначала воцарилось спокойствие, а потом зафонтанировали радостные чувства. Машо блаженно отключилось. Оно было совершенно безразлично к тому, что ровно в девять вечера во всех очках, настольных компьютерах и прочих принимающих девайсах принудительно включилась заставка: «Внимание! Сейчас будет сделано важное заявление, обязательное для просмотра всеми гражданами и жителями Московской Конфедерации». Скоро заставка сменилась другой: «Обращение господо Ташо Пим, Пресс-секретаря Президента Московской Конфедерации и Ассамблеи Лидеров Великой Сексуал-Демократической Революции».

– Соотечественники! Граждане и все жители Московской Конфедерации! – Холодное лицо Ташо Пим вполне соответствовало металлическому голосу. – На нас надвигается страшная опасность. Звери-фашисты из так называемой Свободной России, поддерживаемые национал-реваншистами Украины и исламистскими фанатиками Кавказа, планируют вероломно напасть на последний оплот настоящей свободы в Восточной Европе. На очаг цивилизации, отстоявшей истинную свободу, гуманизм, торжество разума и верховенство интересов личности во время нашей Великой Сексуал-Демократической Революции. К сожалению, мы подходим к этому решительному сражению ослабленными из-за действий предателей и из-за коварства внешних сил, ослабивших нашу экономическую мощь. По вине этих противников демократии в Конфедерации свирепствует экономический кризис. Мы не можем более оплачивать услуги легионеров, многие из которых не только предательски покинули свои гарнизоны, но и начали грабежи и разбои. В этих трагических условиях Президент Московской Конфедерации господо Бантико и Ассамблея Лидеров Революции, которые, будучи по правилам нашей конфедерации анонимами, постоянно находятся в прямом общении со мной, поручили мне объявить всеобщий призыв. Все существа, имеющие гражданство Московской Конфедерации или вид на жительство в ней, обязаны к тринадцати часам завтрашнего дня явиться на сборные пункты, адреса которых будут сообщены каждому. Не подчинившиеся будут подвергнуты недобровольной доставке в сборные пункты, а оказавшие сопротивление – немедленной принудительной эвтаназии. Сейчас не время предаваться благодушию, и это касается даже существ пацифистских убеждений, которые я бесконечно уважаю. Враг, стоящий у наших ворот, жесток и беспощаден. Он хочет уничтожить нас или принудительно превратить в фанатиков, не умеющих ценить сексуальной свободы, демократии и плюрализма. Но знайте: мы победим, несмотря ни на что! С нами – Нью-Йоркская, Вашингтонская, Сан-Францисская, Лондонская, Стокгольмская, Монакская и Бангкокская конфедерации, а также свободные районы Пляс-Пигаль, Маре и Термини, то есть все сообщества, верные идеалам сексуальной демократии и цивилизационного прогресса. У нас – совершеннейшее в мире оружие, которое сокрушит врага, даже если это придется сделать ценой нашей жизни и здоровья. Вперед, к победе!