Посланник (СИ) - Булавин Иван

— Товарищи, — из-за небольшого пня вылез Башкин, который менял опустевший магазин пистолета. — Предлагаю обсудить подробности потом, а пока взять в плен последнего врага. Если будем медлить, он умрёт или уползёт подальше.

И мы отправились брать пленного. Пленный, к счастью, оказался человеком, а потому, вместо яростного сопротивления, просто принял свою судьбу. Это был мужик лет сорока, худощавый, с большой залысиной, лицо покрыто щетиной, которая через пару дней уже сможет считаться бородой. Ранение не позволило ему продолжить бой, и даже не дало покинуть это место.

Рана была серьёзной. Собственно, это был мой первый выстрел с расстояния примерно метров шесть. Пуля прилетела ему в подмышку, вырвав кусок рёбер из спины. Огромная рана, из которой торчат обломки кости, кровь ручьём, а где-то там открытое лёгкое. Жить ему осталось немного.

— Ну, давай, родной, облегчи душу, — предложил Винокур, присев рядом на корточки.

— Мне всё равно, — отозвался пленник, изо рта выплеснулась кровь, но говорил на удивление твёрдо. — Я умру и так.

— Не надо нас обманывать, — возразил ему Башкин, присаживаясь рядом. — Ты — человек, а потому чувствуешь боль, как все. Могу предложить тебе спасение.

— А потом?

— А потом оставим тебя здесь, найдёшь еду и воду, а дальше всё в твоих руках.

Не знаю, правду ли говорил учёный, но пленник ему поверил, в глазах зажегся огонёк надежды.

— Я буду говорить, остановите кровь.

Башкин молча вынул из кармана коробочку чуть больше пачки сигарет, открыл и высыпал на ладонь порошок, напоминающий жёлтые металлические опилки. Ладонь с порошком он прижал прямо к ране. Глаза раненого от боли распахнулись, но он тут же облегчённо вздохнул.

— Спасибо.

— Я не гарантирую, что ты выживешь, ранение слишком обширно, — честно сказал Башкин. — Когда потеряешь сознание, оставим тебя в одном из домов, поставим воду, пару банок тушёнки и… одно из ваших ружей с патронами. Отлежишься, потом сам знаешь, что делать. А теперь отвечай: кто вы такие и какого чёрта тут делаете.

— Богиня приказала рассылать отряды, люди и горки, небольшие отряды, которые проложат путь большой армии.

— Где сейчас армия?

— На юге, точно не скажу, от Саратова отходили, по обоим берегам.

— Сколько там человек?

— Людей? Не знаю, тысяч десять-пятнадцать, подходят новые, часть из Средней Азии пригнали, их там раньше в рабстве держали, а теперь призвали в армию. Ещё горки, их много, но воинов мало. Каждый пятый, да и тот слаб и неопытен. Больше всего низших, тоже рабов, тех, кто еду выращивал на плантациях, они без татуировок, их узнать легко.

— Теперь скажи, богиня жива?

— Жива, я видел её, её все видели, она теперь вступила в союз с людьми. Не так, она снизошла до принятия людей в войско, после того, как её спас человек. Великий воин.

— С этого места подробнее.

— Ну, тогда, когда богиню накрыли ядерными взрывами. Они не могли её убить, она бессмертна, но они её ранили. А он, великий воин, спас её, утащил из того места и вылечил. И она назначила его главнокомандующим, открыла возможность для союза людей и горков, а ещё наделила великой силой. Воин мог подчинять людей своей воле, а сам был неуязвим. Он собирал вторую армию на западе, но кто-то подло убил его. Гнев богини…

Его речь оборвалась одышкой, а я счёл нужным вставить свои пять копеек:

— Мне это что-то напоминает.

— Слушай, а воина того, случаем, не Пасечник звали? — спросил Башкин, когда раненый отдышался.

— Так его звали раньше, а теперь его имя…

— Да мне плевать, как вы там его обозвали, — перебил его учёный. — Важно то, что тварь эта теперь мертва, никакой второй армии на западе не будет, а убил его вот этот человек, — он указал на меня. — Просто, как щенка, задушил удавкой. Так и передай своей богине, её та же участь ждёт.

Я с удивлением посмотрел на учёного, значит, он не собирался оставлять пленного в живых. А Башкин, как ни в чём не бывало, достал шприц, вколол раненому какой-то препарат, от которого он быстро заснул, после чего полил рану чёрной жидкостью из пластикового флакона.

— Отнесите в дом, — велел он.

Мы отнесли бесчувственное тело в крайний дом, честно, как и обещал учёный, положили рядом две банки мясных консервов и поставили ведро с водой из колодца. Потом он выбрал из трофеев самое плохое ружьё, каковым оказалась одностволка шестнадцатого калибра, отыскал к нему пяток патронов и всё это бросил рядом с телом.

— Может, его пристрелить? — осторожно спросил я.

— Лучше не надо.

— Почему? Он ведь расскажет, а их богиня…

— Именно этого я и добиваюсь.

— ???

— Всего объяснить не могу, там, южнее, собирается армия, точно не скажу, но тысяч сто верных. И теперь они, пусть и не имеют такого количества магов, и сами рубаки сильно сдали, зато соединились с людьми, что дало им огнестрел и транспорт. Не знаю, насколько успешен будет их поход, но лучше внести разлад.

— Какой разлад, они ведь нас ловить будут всей армией?

— Да, но мы будем на шаг впереди. Всегда.

— Из-за твоего чемодана?

— И это тоже, — учёный, посчитав разговор завершённым, отправился к машине. Да, отдыхать здесь, в компании трупов, не очень хотелось. Да и на запах крови кто-то прийти может.

— Если это кому-то интересно, — сообщил Коростин, когда мы садились в машину, — у меня к карабину осталось двенадцать патронов. И, если кто-то думает, что с таким боезапасом можно прорваться через кордоны на пути, которые обязательно будут, то он ошибается.

— У меня — полтора рожка, — добавил Винокур, пристально глядя в спину учёному.

— У меня — сорок четыре, — добавила Марина.

Немой, понятно, ничего не сказал, но тоже смотрел укоризненно. Собственно, с патронами только у меня было хорошо, и то, по причине большого начального запаса и низкой скорострельности. Башкин, чувствуя, что взгляды сейчас прожгут ему спину, обернулся.

— Я там, на карте, отметил место, за полчаса доедем. Пополним запасы горючего. И… — он сделал загадочное лицо. — Что-нибудь ещё.

Обстановка в коллективе грозила взорваться, что закончилось бы коллективным битьём учёной морды, но пока решили подождать те самые полчаса. Теперь машина встала на окраине большого ПГТ, точнее, это место было когда-то таковым, даже с приличным количеством высотных домов. А потом пришла война, и дома эти срыли под ноль. Не все, часть просто зияла дырами от снарядов и чёрными пятнами от огня, возможно, магического, но знать это я не мог.

— Встаньте здесь и смотрите по сторонам, — отдал приказ Башкин, хотя главным его никто не назначал. Главный у нас Коростин, а по военной части — Винокур. — А со мной пойдёт…

Он пристально осмотрел наш скромный коллектив, после чего остановил взгляд на Немом.

— Простите, как вас зовут? Неудобно по прозвищу.

Немой посмотрел на него, как на идиота.

— Понимаю, а так? — учёный протянул ему блокнот и карандаш.

Немой скорчил недовольную гримасу, но всё же написал.

— Никита? Вот и отлично, товарищ Никита, берите канистры и отправляйтесь за мной, остальным не рекомендую, там часть дороги заминирована, можно подорваться, если не знаешь ключа.

Никита молча взял канистры, после чего оба удалились в близлежащий лесок.

— Мутит что-то учёный муж, — заметил Винокур.

— Это давно понятно, — не стал спорить Коростин. — Мне только его конечная цель не ясна. Вроде бы, наш эксперимент с открытием ворот одобрен на высшем уровне, если бы там были против, то просто оставили бы меня без комплектующих.

— И, тем не менее, он делает странные вещи, словно нарочно толкая нас в пекло, — заметил я, но тут же сменил тему. — Давайте хоть поедим?

Предложение было признано своевременным, вот только огонь разводить никто не стал, решили обойтись сухомяткой. А чтобы лучше заходила, приняли по пятьдесят граммов коньяка, что смародёрили в одном магазине. Некоторые населённые пункты, что попались нам по пути, вообще не трогала рука мародёра, всё стояло так, словно город вчера покинут.