Убийца Богов (СИ) - Француз Михаил

— Понимаешь, Михаил, это было около шести лет назад. Нынче… Центурион Станислав Зорич зовется Императором Станиславом Первым. Ром развалился и стал одной из провинций Империи.

— Империи?

— Да, он так и назвал свои владения, просто Империя, как бы намекая, что собирается остаться единственным Императором, поэтому в уточняющих названиях не нуждается. А сейчас, все чаще прибавляется слово Великая. Великая Империя… — пояснил князь.

— И границы Великой Империи вплотную подошли к нашим границам, — вздохнул Дар.

— Как сообщают наши лазутчики, войска Империи уже выдвинулись в нашу сторону. И ведет их лично Станислав Первый… — закончил политинформирование князь. И они вдвоем уставились на меня в ожидании.

— Это все конечно крайне неприятно, — поднял взгляд от стола я. — Но зачем со всем этим вы пришли ко мне? Что по-вашему должен сделать с целой Империей, ну или по крайней мере Имперской Армией ОДИН человек? Пусть и очень сильный, признаю.

— Понимаешь, Михаил, — с трудом подбирая слова, начал князь. — У Станислава Первого есть некий обычай, которого он всегда очень строго придерживается… Обычай не совсем его, на самом деле, он очень древний, но именно Станислав придерживается его крепко. Это Поединок. Поединок перед каждым крупным сражением. Он выставляет сильнейшего бойца своего, против сильнейшего бойца противника…

— И что? Если его боец проигрывает, что тогда?

— Его боец еще ни разу не проиграл, — ответил на этот вопрос Дар.

— И вы решили выставить меня? — предположил я, не спеша соглашаться. — Что-то я слабо себе представляю, как вы собираетесь это сделать. Насколько я понял, Словения — страна большая? — князь подтвердил мою правоту кивком.

— Раз в восемь больше Империи, но населена не настолько густо.

— Так, каким образом вы умудритесь выбрать меня одного от всей настолько большой страны? Не поверю, что больше сильных бойцов не найдется.

— Совет Князей постановил призывать богатырей со всех концов земель наших. Достойнейшего определят уже перед самой битвой…

— Только богатырей? — удивился я.

— И дружины, само собой. Ополчения решено формировать на местах, взамен ушедших дружин, на время их отсутствия… и на случай беды, если войско наше будет уничтожено, а враг хлынет на наши земли, — ответил князь.

— А не лучше тогда, сразу отправить в бой всех? И дружины и ополчения? Всем миром осилить недруга?

— Лучше бы, конечно, — вздохнул князь. — Да только очень велика земля наша. Если дружины конные еще и поспеют к сроку, то ополчение точно нет, а пускать ворога на родные земли, пока силу в кулак собираем, не дело. Да и соседи у нас… Не с одной стороны имеются. Почувствуют слабину, начнут окраины разорять…

— Что ж, резонно, — задумался я, вспомнив недавний визит черных конников.

— Поедешь с нами, Михаил Сергеевич? Постоишь за землю Славенскую, славный богатырь? — вопросил князь.

— Тебя как зовут, князь? — спросил я.

— Василий Стариков, князь Вытяжский я, — представился он.

— Будем знакомы, — протянул руку я. Он руку принял.

— Так поедешь?

— Такие дела с горячей головы не решаются, князь, — покачал я головой, отпуская его руку. — Подумать мне надо, с мыслями собраться, с богами поговорить…

— Думай, богатырь, — кивнул князь, вставая со своего места. — Прав ты, непомолясь, такие дела не затевают. Но не тяни долго, завтра мы выступаем, чтобы к месту сбора успеть.

— Хорошо, князь, — серьезно кивнул ему. — Не стану затягивать. Мой ответ к вечеру узнаешь.

— На том и порешим, богатырь, — сказал он, заканчивая разговор.

Я поднялся с лавки, кивнул всем присутствующим и направился прочь из дома. Ладора тенью последовала за мной.

Глава 46

Я сидел на пригорке под раскидистым дубом недалеко от родничка, что водяной вывел на моем участке, в позе лотоса, греясь на солнышке. Чуть впереди на чисто оструганной березовой колоде сидела Ладора в синем сарафане и неторопливо расчесывала свои длинные светлые волосы, что приятно искрились и переливались в лучах солнца.

— Ты с богами поговорить хотел, — заметила она. — О чем?

— Пожалуй, что не с богами, а лишь с одной конкретной богиней, — не отводя взгляда от ее пальцев, играющих волосами, ответил я.

— И что же ты хотел спросить? Ведь решение ты все равно будешь принимать сам… Если уже не принял.

— Спросить? Не знаю. Ты мне скажи — ведь не просто так же ты во время нашей беседы материализовалась? — лениво ответил я.

— А вариант, что я просто соскучилась, ты не рассматриваешь? — улыбнулась она.

— Так-то на самом деле к нему я в большей степени и склоняюсь. Но ты слишком идеальная женщина, чтобы у тебя нечего было сказать, когда мужчина готов слушать, — в свою очередь улыбнулся я.

— Мне нравится, как это звучит от тебя, когда ты называешь меня идеальной женщиной, — мурлыкнула она.

— В таком случае, я могу даже помолиться тебе. Слышал, богам это приносит, если не пользу, то хотя бы удовольствие, — и не откладывая в долгий ящик, сложил молитвенно руки перед грудью и зашептал. — О, Ладора, светлая, мудрая и прекрасная покровительница любви, плодородия и семейного очага, молюсь тебе от души и с чистым сердцем. Да не угаснет Свет Сути Твоей, да воссияет он над миром, да наполнится сердце Твое Любовью Творца, к познанию сути которой мы все стремимся. Именем и Сутью Единого Творца нашего, и ныне и присна и во веки веков, Любовь! — когда я открыл глаза, плотной формы богини передо мной не было. Зато весь, буквально весь окружающий мир был цвета ее божественной силы. И я не преувеличиваю. Этот цвет был настолько насыщенным, а сила плотной, что, казалось, ее можно пощупать руками, налить в бокал и смаковать, словно дорогой коньяк, покатывая по стеклянным стенкам. И так было везде, куда не посмотри. Не знаю, как для людей обычных, увидели ли они хоть что-нибудь необычное, но у меня даже глаза слегка заслезились от такого светопреставления.

Это было красиво. И длилось около десяти минут. Потом весь этот свет стянулся в одну точку и Ладора материализовалась в искрящемся солнечном луче на том же месте, что была до всего этого.

— Ты сумасшедший, Логин, — слегка звенящим голосом сказала она и принялась расплетать волосы, что материализовались сразу заплетенными в косу.

— Так тебе понравилось? — хитро улыбнулся я.

— Понравилось, — отвела она в сторону взгляд и явственно порозовела щеками. — Но ты все равно сумасшедший! Это ж надо было придумать: молиться богу Именем Творца!

— А что такое? — удивился я.

— Его Именем заклинают, а не молятся, дурачок! — совсем не обидно пожурила меня она.

— Опс! — прикрыл я ладошкой округлившийся рот, больше кривляясь, чем действительно чувствуя себя виноватым. В конце концов, если бы я сделал что-то плохое, то на душе у меня так светло не было бы.

— Ладно, — встряхнула она волосами, рассыпая их золотой волной по плечам, достала деревянный резной гребешок (между прочим моя работа и мой подарок ей) и принялась рассчесывать им пряди. — Оставим это. Скажешь, что ты надумал по поводу просьбы князя?

— Скажу, — согласился я. — С людьми не воюю.

— Категорично?

— Абсолютно категорично, — отрезал я. — Это не война, а преднамеренное массовое убийство. Империя или Царство, или просто деревня — смысл и результат один, только в затраченном времени разница.

— Не поедешь? Чем объяснять будешь?

— Не знаю пока, — нахмурился я, невольно представив лица тех, кому придется отказывать. — Кстати, вспомнилось, Император этот, что у него за имя такое? Если он из Рома, как понимаю, местного аналога Римской Империи моего мира, то имя должно бы звучать как-то иначе, тебе не кажется?

— А что такого? — провела она очередной раз гребешком по волосам, получая от этого явно видимое удовольствие. — Обычное русское имя. Как и фамилия.

— Русское? — удивился я. — Не славенское, а именно русское? Ты хочешь этим сказать, что он не местный?