Я всемогущий - Дмитрий Карманов

Красноватые, обшарпанные дома непальской столицы, столь непохожие друг на друга, казались на одно лицо. Я метался в переплетении узеньких улочек, натыкался на лотки торговцев фруктами, ронял стулья в открытых забегаловках, сшибал стойки с сувенирами — мне было страшно, а перед глазами — безжизненные, синего цвета губы Ирины.

Внезапно я мысленно сказал: «Стоп» и заставил себя остановиться и закрыть глаза. «Стоп, — повторил я, обращаясь к самому себе. — Успокойся. Ты чего, в самом деле? Сейчас тебе повезёт».

Где-то далеко пели мантры, доносилась мелодичная музыка.

Я открыл глаза. Прямо напротив того места, где я себя остановил, краснела дверь с надписью на двух языках, местном и английском: «Dr. Smirnov, qualified medical assistance». Я толкнул дверь.

Прозвенел колокольчик, я очутился в крохотной приёмной и столкнулся буквально лоб в лоб с полной молодой девушкой, одетой в ярко-красное сари. Она привстала из-за низенькой стойки и что-то спросила, то ли на непали, то ли на слишком плохом английском.

— Доктор! — крикнул я. — Мне нужен доктор! I need a doctor, please! Very, very quickly!

На шум выглянул приятный светловолосый мужчина славянской внешности.

— Я доктор, — сказал он по-русски. — Что случилось?

Кирилл Смирнов был родом из Новосибирска. Он с блеском окончил медицинский университет, защитил одну диссертацию, затем забросил вторую, предпочтя научной работе практику. В неполные тридцать пять он стал самым молодым главврачом ведущей больницы города, ему прочили блестящее будущее и активно манили в Москву, обещая всевозможные блага. Он серьёзно раздумывал над переездом, прикидывал варианты развития карьеры — и вдруг, в один прекрасный день всё это потеряло значение. Съездив по туристической путёвке в Тибет, Кирилл вернулся другим человеком. Одним махом он бросил всё, что строил в своей стране, спешно распродал более или менее ценные вещи, сдал на длительный срок просторную квартиру в Академгородке и уехал в места, совершившие в его душе столь серьёзный переворот. Поскитавшись два года по Тибету и Гималаям, он осел в Непале. На оставшиеся средства Кирилл открыл небольшую медицинскую практику в Катманду. Вкупе со стабильно приходящими на счёт деньгами за сдачу новосибирской квартиры, это позволяло чувствовать себя по местным меркам практически богачом. Когда вновь тянуло в горы, он закрывал врачебный кабинет в престижном квартале Тамель и на три месяца, и на полгода.

Всё это доктор Смирнов рассказал мне уже после. После того, как я шагал, не находя себе места, по гостиничному коридору, а он осматривал похожую на привидение Ирину. В конце концов он вышел из номера и, упредив вопросы, вынес вердикт:

— Ничего страшного. Высотная гипоксия, она же горная болезнь. Осложнено небольшим отёком легких. Девушка оказалась чересчур восприимчивой к недостатку кислорода, поэтому требуется акклиматизация, не менее трёх дней, пока симптомы не пройдут. Плюс, — он протянул мне листок бумаги, — ей нужно принимать вот эти лекарства. Я расписал здесь, когда и сколько принимать, а на обратной стороне указал адреса ближайших аптек, где это можно купить.

— Виагра? — Я поднял брови, увидев неожиданное название в списке незнакомых мне препаратов.

— Да, — улыбнулся доктор. — Мы используем её для улучшения периферического кровообращения, в том числе в области лёгких. Хотя знаменита она, конечно, другим своим действием.

Я кивнул, продолжая разглядывать листок.

— Если завтра ей не станет лучше, то я настоятельно рекомендую спуститься на более низкие высоты, например, переместить больную в Индию. Хотя я уверен, что уже к вечеру основные симптомы спадут, — он улыбнулся, но потом вновь стал серьёзным. — Ранее чем послезавтра никуда дальше не двигайтесь, особенно выше в горы. И вообще, если будете забираться на большие высоты, то аккуратно, с акклиматизацией на каждой новой тысяче метров.

Я снова кивнул. Тревога понемногу отступала.

— Да, и ещё, — доктор протянул мне визитную карточку, — послезавтра я навещу больную, но если вдруг ей станет плохо, то немедленно звоните, вот телефон.

Я взял визитку, украшенную тиснёными золотыми буквами на двух языках.

— Как она сейчас? — Я кивнул на дверь номера моей помощницы.

— Отдыхает, — ответил Смирнов. — Пока её не тревожьте. Я дал ей анальгетиков и нифединопол. Девушке нужно поспать хотя бы несколько часов.

Иногда мне жаль, что я не художник. Пусть редко, но порой увидишь такое, над чем хотелось бы замереть. Застыть самому, остановить всё вокруг — и не спеша, всласть, долго-долго рисовать. Не сфотографировать, не перенести на бумагу с хирургической точностью, а именно рисовать, вкладывая в рисунок свои чувства, своё настроение, своё ощущение мира.

Я думал об этом, сидя у постели спящей Ирины. Она была чуть бледнее обычного, однако от персонажа «Вия» в ней не осталось уже ничего. Тёмные волосы девушки спутались, разметались бессчётными мелкими колечками по подушке; черты лица разгладились, обрели созерцательное спокойствие; длинные ресницы лежали ровно и недвижимо, а дыхание выдавало себя лишь едва заметным трепетанием пушка над верхней губой. Сами же губы, слегка приоткрытые, казались такими мягкими, нежными и манящими, что я невольно подался, наклонился к девушке.

Ирина неожиданно открыла глаза и, увидев меня, залилась румянцем. А я почувствовал себя школьником, застигнутым за постыдным занятием. В надежде скрыть неловкость я попытался пошутить:

— Ты прямо как спящая красавица из сказки.

— А ты — принц, который пришёл меня разбудить? — спросила она едва слышно.

Это был идеальный момент для поцелуя. Момент, когда именно такой поступок стал бы самым естественным и гармоничным. Момент, когда всё остальное лишнее — нужно лишь наклониться и поцеловать девушку. Она протянет тебе руки, ты её обнимешь, «и всё, что это повлекло за собой», «и жили они долго и счастливо».

Но я отстранился — и волшебство мгновения ушло.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я чужим голосом.

— Уже хорошо, — откликнулась Ирина.

Смирнов, пришедший осмотреть пациентку на следующий день, подтвердил, что акклиматизация прошла успешно. Он дал ещё несколько советов и прописал парочку профилактических средств. Кроме того, мы вновь выслушали его настоятельные рекомендации подниматься в горы с большой осторожностью.

— А мы и не собираемся совершать восхождения, — заметил я. — Двинемся дальше, в Тибет.

— Туристы? — В голосе Смирнова мелькнула лёгкая, едва различимая нотка пренебрежения.

— Можно сказать и так, — я не стал спорить.

Ирина, однако, поспешила уточнить:

— Вообще-то, мы хотим поговорить с тибетскими ламами. В монастырях.

— Поговорить о чём? — Доктор посмотрел на Ирину тем же взглядом, каким, наверное, во всём мире смотрят умудрённые старцы на неоперившихся неофитов.

— О счастье, — просто ответила моя спутница. Я мысленно аплодировал Ирине.

Смирнов, так и не дождавшись пояснений, проговорил:

— Хорошая тема. И в каких же монастырях вы хотите её обсуждать?

— Мы собираемся добраться до Лхасы, затем посетить монастырь Самъе, — начала Ирина, однако доктор её возмущённо прервал.

— Нечего вам делать в Самъе! — воскликнул он. — Да и в Лхасе только время потеряете! Не осталось там уже Тибета, одни лишь аттракционы для туристов.

— Кирилл, а вы можете посоветовать нам другой маршрут? — вкрадчиво спросил я. — Там, где не туристы, а всё по-настоящему?

Смирнов умолк и некоторое время сидел в задумчивости. Лицо его, побагровевшее после упоминания туристических мест, постепенно возвращало естественный цвет.

— О счастье… — пробормотал он. Посмотрел на нас и спросил: — А разве вы несчастны?

— Мы не для себя, — тихо сказала Ирина. — Мы хотим сделать счастливыми всех. Всех людей на свете.

Доктор удивлённо поднял брови. Усмехнулся:

— Как дети, ей-богу. Думаю, не родился ещё бодхисатва, которому под силу осчастливить сразу всех.

— Родился, — Ирина упрямо мотнула головой. — И звать его Платон Колпин.

— Платон Колпин, — произнёс Смирнов с улыбкой, потом вдруг оборвал себя и с изумлением повернул голову в мою сторону. У него был вид человека, встретившего призрака.

Я шутливо кивнул ему и приподнял воображаемую шляпу.

— А я-то думаю, откуда мне знакомо ваше лицо, — Кирилл справился с удивлением и вновь обрёл способность говорить: — Я слышал, что Колпин ушёл в отставку, но то, что вот так запросто встречу вас в нашем маленьком Катманду… Без охраны, телохранителей…

— Обхожусь своими силами, — сухо сказал я. — Давайте лучше вернёмся к теме о монастырях. Вы в самом деле можете нам что-нибудь посоветовать?

Смирнов, поколебавшись, кивнул.

— Есть один монастырь. Почти на самой границе с Бутаном.