Настоящее напряженное - Дэйв Дункан

Теперь войско продвигалось еле-еле. Оно выступало утром; к обеду приходилось останавливаться и начинать вырубать деревья. На строительство укреплений тратилось гораздо больше времени, чем на сами боевые стычки. Они убили миллион деревьев и вряд ли хоть одного лемодианца.

Что бы ни предпринимали офицеры, часовые погибали на своих постах, людям во сне перерезали глотки, из-за далеких деревьев в лагерь летели горящие стрелы. Моа и вьючных животных резали или угоняли. Эта бойня не прекращалась ни на день, а войско все двигалось по бесконечным лесам Лемодфлэта.

Каммамен настаивал, что все дело в самом Лемоде. Стоит пасть столице, говорил он, и сдастся вся страна. Лемод был и призом, и убежищем. Армия двигалась на Лемод.

Вот только дорог, пригодных для передвижения, тоже не было. Повсюду вились бесчисленные тропы и проселки, а каждая миля приносила новую засаду. В дождливые дни – а в ту осень дождливых дней было больше, чем солнечных – даже командиры теряли направление. Ручьи и реки петляли во все стороны. В некоторых вейлах реки служат дорогами; в Лемодленде они текли по оврагам или ущельям и превращались в препятствия.

Официально раненых и больных, не способных передвигаться самостоятельно, бросали умирать, но на деле их друзья предпочитали удостовериться, что враг не доберется до них живых. Хорошо зная, как они сами допрашивают пленных, джоалийцы считали эти убийства милосердием.

– Имеется новый план, – сказал Д’вард Военачальник.

Он собрал отряд, чтобы воины выслушали новый план действий. Время было – середина дня, и шел дождь. Первые ряды сидели на сырой земле, промокшие и упавшие духом. Остальные слушали стоя или прислонившись к деревьям. Запас красок для лиц иссяк, и теперь ничто не скрывало их уныния. Они мерзли, боялись, чувствуя себя беззащитными перед невидимым противником и гневом богов.

Злабориб сидел в первом ряду. Чем ближе он находился к Освободителю, тем лучше он себя чувствовал потом.

Даже Д’вард казался расстроенным. Глаза его покраснели, словно от бессонницы, и он казался даже более истощенным, чем обычно. Он обходил свое войско по меньшей мере раз в день, и его энергии хватало, чтобы поднять у людей дух. Собственно, никаким другим способом добиться этого не удавалось.

Но сегодня даже он казался расстроенным.

– Какие потери. Сотник? – спросил он.

Прат’ана избрали командовать отрядом из Соналби, после того как Д’варда повысили в звании. Прат’ан, конечно, славный парень, но до Освободителя ему далеко.

– Сегодня только один, господин. Погвил Коптильщик. Попал в ловушку.

Д’вард злобно оскалился.

– Даже один – все равно много! Ладно, мы меняем тактику. Будем передвигаться форсированным маршем. Надо обогнать этих обезьян.

Он огляделся по сторонам. Ему улыбались в ответ.

Злабориб не улыбался. Он ощутил отчаяние. Регулярной армии не обогнать партизан. Эти крестьяне, возможно, еще не знают этого. Ничего, узнают, и очень скоро.

– Мы больше не будем тратить по полдня, возводя укрепления! – продолжал Д’вард. – Будем идти с удвоенной скоростью до темноты. Потом становимся на ночлег. Назавтра – то же самое. Всю ночь дежурство утроенным составом. Постарайтесь использовать каждую минуту, чтобы отоспаться! Кое-кто из вас ныл насчет мозолей на руках. Начиная с завтрашнего дня они будут у вас еще и на ногах – зато не на заднице!

Больше улыбок.

– Еще несколько дней, и мы будем в самом Лемоде. Я сказал Каммамену Полководцу, что за нами, нагианцами, его громыхающим железом джоалийцам не угнаться. Или я ошибался?

Громкие крики одобрения… Интересно, подумал Злабориб, что бы подумали джоалийские командиры, услышь они этот разговор. На месте Д’варда они бы просто буркнули отряду новые распоряжения и тотчас отчалили, и уж тем более никто бы не потрудился объяснить приказ, – но Д’вард всегда так делал.

– Когда эти обезьяны сообразят, где мы, – продолжал Д’вард, – мы уже будем в милях отсюда!

Ну и что изменится? Весь Лемодвейл кишмя кишел людьми. Враг был везде, бесчисленный, как деревья.

Д’вард начал излагать подробности: фуражом запасаться по дороге, передвигаться группами не менее шести человек… Он объявлял о бегстве, но звучало это как объявление о предстоящем штурме. Очень скоро все уже горели нетерпением испробовать эту новую тактику.

В конце концов все вокруг него смеялись. Больше он ничего не сказал. Он вообще редко говорил столько, сколько сегодня. Не то, что он говорил, а то, как он это делал, заставляло всех вокруг него улыбаться и хохотать.

В самом конце он встретился взглядом со Злаборибом и тряхнул головой в знак приветствия. Потом он ушел, а Прат’ан приказал отряду встать.

Освободитель ждал его за деревьями, опираясь на копье. Под взглядом его небесно-голубых глаз Злабориб как-то весь распрямился, стал еще выше ростом, да и воздух, казалось, чуть потеплел. Злабориб хотел было спросить, не окончательно ли рехнулся Каммамен, но не решился. Д’вард не стал бы критиковать полководца, даже в разговоре с принцем.

– Как поживаете, ваше величество?

– Лучше, чем я ожидал, господин. Гм… могу я попросить вас не называть меня так?

Несколько секунд Д’вард молча улыбался.

– Тогда пусть будет «воин». Это более почетный титул, ибо его ты заслужил сам. Как ты думаешь, этот твой опыт сделает тебя лучшим правителем?

– Наверное, сделает, если только окончательно не сломает. Да, конечно.

– Если бы он мог сломать тебя, ты бы давно уже сломался. Знаешь, теперь ты и выглядишь, как воин. Ты стоишь, как воин, ходишь, как воин. Я подозреваю, Джоал в конце концов обнаружит, что ты орешек покрепче Тариона. Если бы все правители прошли такую подготовку, войн стало бы меньше… Но я не об этом хотел с тобой поговорить. Ты хорошо знаешь «Филобийский Завет»?

Злабориб вздохнул.

– Не очень! Я пробовал его раз прочесть, но там столько непонятного, что я потерял к нему интерес. – Жаль, что он ничем не может помочь этому пареньку, столько раз помогавшему ему самому. – Конечно, я слышал много цитат оттуда.

– Говорится там что-нибудь про Нагвейл?

Злабориб покачал головой:

– Ни слова. Это я точно знаю.

Д’вард задумчиво нахмурился.

– А как насчет Лемодвейла?

– Про Лемодвейл ничего не помню. Это не значит, что там нету… Уж не хотите ли вы…

Синие глаза подмигнули.

– Нет, я его не читал. Ни строчки. Да и не уверен, что смог бы, ведь он написан на суссианском.

– О, он мало отличается от джоалийского. Но… – Злабориб чуть не поперхнулся. Как мог Освободитель не читать пророчества про себя самого?