Жанна дАрк из рода Валуа - Марина Алиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, как узнать наверняка? Спросить? Нет… Если Арманьяк ошибся, такой вопрос может стать предисловием к приговору. Но, если не ошибся, то, возможно, стоит повременить и дать Ла Тремую довершить его дело, не препятствуя ни в чеём?..
– Скажите, граф, – внезапно спросил сам Ла Тремуй, и голос его разметал мысли д'Арманьяка как раз в тот момент, когда он уже заносил топор над головой Изабо, – а правду говорят, что принц Шарль называет герцогиню Анжуйскую матерью?
– Правда.
Ла Тремуй неодобрительно покачал головой.
– Боюсь, это не очень хорошо. Её величеству королеве это может не понравиться. Надо бы как-то деликатно объяснить герцогине… Всё-таки, не совсем удобно… Да и принца следует подготовить. На всякий случай. Вдруг он сам захочет вернуться…
Граф Бернар ответил тяжёлым взглядом.
«Жаль…», – подумал он.
А потом указал рукой вперёд.
– За этим лесом Анжер, – сказал, ничего не выражающим голосом. – Когда приедем, можете пойти к принцу и поведать ему о недовольстве её величества. Но учтите, граф, в ЭТОМ деле я вам уже не попутчик…
Голоса в высоком каминном зале звучали отчётливо и громко, со всеми нюансами, так что даже малейший вздох между словами был слышен на высокой галерее, углом нависавшей над входом из внутренних покоев. Там, никем не замеченная, стояла мадам Иоланда и внимательно слушала, о чем говорят с её мужем коннетабль и Великий управляющий двора.
Приезд этих двух господ не стал такой уж большой неожиданностью, но всё же выглядел совсем не так, как ожидалось. Во-первых, ждала герцогиня одного только графа и уже давно, а во-вторых, никак не думала, что поводом для приезда станет попытка увезти Шарля обратно в Париж!
Мадам де Монфор писала оттуда достаточно часто, чтобы мадам Иоланда имела представление о том, как развивается любовная интрижка королевы с шевалье де Бурдоном. Судя по всему, об осторожности Изабо беспокоилась уже не так усердно, а значит, Бернару Арманьякскому оставалось только хорошенько подтолкнуть её к той пропасти, которую герцогиня любезно разверзла перед королевой, «подарив» ей шевалье в день сватовства…
Но случился Азенкур, потом почти вслед этому горю умер дофин Луи и герцогиня вполне обоснованно решила, что графу сейчас «не до того», и, как глава обескровленной партии, он изыскивает средства для укрепления её рядов, а значит, и своего положения при дворе…
Однако граф приехал именно тогда, когда его не ждали. Да ещё и привёз этого неприятного Жоржа Ла Тремуя!
Увидев перед собой нового управляющего двора, герцогиня никак не могла отделаться от чувства брезгливости. Ей не понравилось в незваном госте всё, от бесхарактерного лица и торчащих из-под короткой прически огромных ушей, до угодливого подхихикивания при разговоре, выражения преувеличенной заботы, когда речь заходила о вещах серьезных и слезливого умиления, когда говорили о королевском семействе. Всё это выглядело насквозь фальшивым и заставляло думать либо о глупости Ла Тремуя, либо о корыстном лицемерии. И мадам Иоланда предпочла склониться к лицемерию, тем более, что в отличие от графа Арманьякского она ничем Ла Тремую не была обязана и не старалась прикрыть его «непонятность» иллюзорными надеждами на выстраданный в плену патриотизм.
Вот почему, унизившись до подслушивания, стояла она сейчас на галерее и внимательно следила за каждым словом, жестом, или взглядом разговаривающих мужчин. И старалась, хоть в чем-то, разобраться.
– Ваша светлость, – говорил, между тем коннетабль, – поймите нас правильно. Желание забрать принца Шарля в Париж их величествами не высказывалось, поэтому вы вольны нам отказать и поступить так, как сочтёте нужным. Но, поверьте, желание это было продиктовано исключительно соображениями безопасности…
– Безопасности? – с притворным удивлением перебил герцог. – Выходит, если я правильно понял, вы хотите забрать Шарля из безопасного Анжера, чтобы увезти в Париж, где, как я слышал, все только и шепчутся об отравлении дофина?
– Анжер не так уж и безопасен, – возразил граф. – По дороге сюда я видел толпы беженцев. Среди них не только рабы, но и дворяне, а ваш дом, насколько мне известно, слишком открыт… Я не хочу сказать, что вы принимаете всех, без разбора, но, как сейчас угадать, кто враг, а кто друг? Подосланный убийца может прикинуться кем угодно…
Герцог откинулся на стуле и сложил на груди руки.
– Значит, слухи об отравлении всё же верны… Тогда почему вы не зовёте в Париж и меня, и все моё семейство?
Граф Арманьякский тяжело вздохнул.
– Вы нужны не отравителям, а сплетникам…
И, увидев, как взлетели брови герцога, поспешил увести разговор подальше от опасной темы, которой так неловко коснулся.
– Ваша светлость, поверьте старому другу, слухи о том, что дофина отравили начались не на пустом месте. Лекарь при мне осматривал тело и, хотя явных признаков не обнаружил, свои сомнения он всё-таки высказал, а я эти сомнения принял в расчёт потому, что, согласитесь, трудно умереть в девятнадцать лет будучи абсолютно здоровым…
При этих словах Ла Тремуй округлил глаза и произнёс с видом наивного простака:
– Что вы, мессир, принц всегда отличался крайней болезненностью.
Арманьяк поморщился.
– Я сейчас говорил о действительных болезнях, а не о тех, которые случаются от переедания или других излишеств, которым, с попущения герцога Бургундского несчастный Луи, упокой Господь его душу, предавался с малолетства.
Голос коннетабля звучал устало.
– Мне бы тоже хотелось думать, что наследный принц королевства, терпящего одно бедствие за другим, умер от естественных причин. Но сейчас, к сожалению, слишком многие хотели бы избавить Францию от правления Валуа. Поэтому, как человек, обремененный ответственностью, я не могу закрывать глаза на существование неких враждебных сил среди окружения их величеств! И обязан принять меры! Если дофина действительно отравили, глупо полагать, что заговорщики на этом остановятся…
Он хотел добавить, что лично будет следить за Шарлем в Париже и не позволит волосу упасть с его головы, что, по старой традиции, назначит его на пост главнокомандующего, и это даст сторонникам правящей партии ощущение хоть какой-то стабильности, заставит сплотиться, добавит уверенности… Но не успел.
Ла Тремуй вдруг собрал губы щепоткой и достаточно громко фыркнул.
Все тут же к нему обернулись.
– Что означает ваш смех, сударь? – холодно спросил герцог Анжуйский. – Вы не согласны с коннетаблем?
– Нет, нет, я с ним полностью согласен, – тут же озаботился лицом Ла Тремуй. – Мне просто кажется, что мессир несколько преувеличивает опасность. Слухи о заговоре действительно ходят при дворе, но я ни разу не слышал, чтобы говорили об истреблении ВСЕХ королевских наследников.., – он застенчиво потупился. – Просто, считают, что есть некий расчёт.., называют кое-какие имена…
– Какие же? – глухо спросил герцог и мадам Иоланда по голосу догадалась, что он еле сдерживается.
– Разные, ваша светлость… Но в основном, имена тех, кому может быть выгодна смерть дофина и его первого преемника, – развел руками Тремуй.
Он выдержал паузу и только потом добавил.
– Вот почему граф и сказал, что прибыл сюда из соображений безопасности… Безопасности не только принца, но и вашей светлости. Как только Шарль вернётся в Париж, это лучше любых других мер заткнет рты недоброжелателям…
– Что?!!!
Мадам Иоланда вздрогнула – ей показалось, что в зале прозвучал раскат грома. Но это всего лишь упал стул, с которого герцог вскочил слишком резко.
– Значит, говоря простыми словами, без выкрутасов, – прорычал он, – именно меня считают отравителем дофина?!
Коннетабль и Ла Тремуй тоже подскочили.
– Ваша светлость, вы не так поняли.., – забормотал д'Арманьяк. – эти слухи мы и не хотели допустить…
Но герцог не слушал.
– Приехать сюда было твоей идеей, Бернар? – спросил он, не снижая тона.
Коннетабль беспомощно взглянул на Ла Тремуя, и герцогиня невольно подалась вперед, но тот стоял с отрешенным видом, словно говоря: «Я тут не при чём».
– Так вот, – не унимался герцог, – по моему разумению, если коннетабль Франции едет в Анжер, чтобы забрать принца, он только подтверждает все слухи и подозрения! И не надо говорить о какой-то там безопасности! Чтобы называться моим другом, нужно было прежде всего, разыскать истинных отравителей в Париже и только потом ехать в Анжер, и везти их отрубленные головы, как доказательство, что Шарлю ничего не угрожает! Может, в этом случае я бы с большим пониманием отнёсся к необходимости его возвращения и не чувствовал, как сейчас, что меня попросту обводят вокруг пальца, да ещё и оскорбляют неслыханными подозрениями!… Не ожидал от вас, граф… Никак не ожидал! И, если бы вы не были моим гостем, немедленно отправил бы к вам своего герольда с вызовом!..
