Смерть Вселенной. Сборник - Роальд Даль

Понимая, что женщина — единственный, если не считать дурака Квимби. свидетель его подвига, он решил воздержаться от неосторожных шагов. «Возможно, она не в своем уме», — подумал он. Криспин ни разу не видел ее ближе, чем с трехсот ярдов, отделявших катер от противоположного берега, но на носу катера была установлена подзорная труба, и он довольно хорошо различал светлые волосы и бледное, надменное лицо. Руки у нее были тонкие, но сильные, и ходила она в своем длинном, по щиколотку, сером платье, сцепив пальцы на уровне пояса. Женщина выглядела неряшливо — похоже, она не следила за своей внешностью. Криспин знал: так бывает, если человек долгое время живет один.

Часами он стоял на палубе и смотрел, как она бродит среди трупов. Ежедневно прибой выносил на берег новых птиц. Они быстро разлагались, и вид их, кроме тех, что лежали в отдалении, уже не вызывал никаких чувств. Мелкая бухта, где сел на мель катер, находилась как раз напротив дома. Глядя в окуляр подзорной трубы, Криспин мог пересчитать выбоины в штукатурке — следы пуль.

Женщина всегда возвращалась в дом с целым букетом перьев. Выпрямившись во весь рост, сжимая в кулаках пулеметные ленты, Криспин смотрел, как она идет по мелководью к птице, вглядывается в ее лик, полускрытый темной водой, затем выдергивает из крыла перо и добавляет его к своей коллекции.

Криспин вновь склонился над подзорной трубой. В узком окуляре покачивающаяся фигура с ворохом перьев напоминала белого павлина. «Может быть, она и впрямь не совсем нормальная и возомнила себя птицей?» — подумал он.

Зайдя в рулевую рубку, Криспин снял со стены ракетницу. На следующее утро он дождался, когда женщина выйдет из дому, и выпустил над ее головой ракету, предупреждая, что он здесь король, а птицы — его подданные и принадлежат ему. Между прочим, это признавал и фермер по имени Хассел, приходивший вместе с Квимби. Хассел хотел забрать несколько птиц и сжечь их на удобрения, но он не стал этого делать без разрешения Криспина.

По утрам Криспин тщательно осматривал катер, пересчитывал ящики с боеприпасами, проверял исправность пулеметных установок. Проржавевшая палуба трещала под тяжестью металлических ящиков. Днище катера все глубже погружалось в ил. Во время прилива Криспин слышал, как струи воды, словно целая армия серебристых крыс, проникают в многочисленные щели и дырки от заклепок.

Однако на сей раз осмотр длился недолго. Проверив пулеметы на мостике — над обезлюдевшим побережьем в любую минуту могла появиться стая, и нужна была постоянная боеготовность — Криспин подошел к подзорной трубе. Женщина возилась с развалившейся розовой беседкой, время от времени поднимая голову и глядя в небо над обрывом, словно ожидая, не покажется ли птица.

Вспомнив, чего стоило преодолеть страх перед крылатыми убийцами, Криспин понял, почему ему не нравится, как женщина ощипывает их. Когда из разлагающихся трупов стали выпадать перья, ему захотелось как-нибудь их сохранить. Он часто вспоминал, как птицы стремительно атаковали катер — не столько страшные, сколько жалкие. Жертвы биологическом катастрофы — так называл их комендант Района. Причиной катастрофы, по словам коменданта, стали стимуляторы роста растении, примененные на полях восточной Англии.

Криспин и сам работал на этих полях лет пять назад, не найдя для себя лучшего занятия после службы в армии. Когда пшеничные нивы и фруктовые сады впервые обрызгали новыми стимуляторами, на растениях остался вязкий налет, мерцающий в лунном свете. Благодаря этому унылый сельский ландшафт стал похож на поле битвы. Повсюду лежали трупы чаек и сорок с клювами, увязшими в серебристой массе. Криспин тогда спас многих полуживых птиц, очистив им клювы и перья и отпустив их лететь в родные гнезда.

Спустя три года птицы возвратились. Первые гиганты, бакланы и черноголовые чайки, в размахе крыльев достигали десяти—двенадцати футов и своими огромными клювами могли надвое перекусить собаку. Криспин смотрел из кабины трактора на круживших над полем птиц; ему казалось, они чего-то ждут.

Осенью следующего года появилось новое поколение птиц, еще крупнее. Воробьи были величиной с орла, бакланы и чайки размерами крыльев не уступали кондорам. Эти огромные существа, согнанные штормами с побережья, истребляли скот на лугах и нападали на семьи фермеров. Какие-то неведомые причины заставляли их снова и снова возвращаться на отравленные поля. Но это были только передовые отряды — воздушной армаде из миллионов крылатых гигантов еще предстояло затмить небо над страной. А люди служили голодным птицам чуть ли не единственным источником пищи.

Защищая ферму, на которой он жил, Криспин не успевал следить за ходом войны с птицами во всем мире. Ферма, отстоящая от побережья на каких-нибудь десять миль, находилась на осадном положении. Уничтожив молочный скот, птицы стали ломиться в дома. Однажды среди ночи, разбив деревянные ставни, в комнату Криспина ввалился огромный фрегат. Схватив вилы, Криспин проткнул незваному гостю шею и пригвоздил его к стене.

После гибели фермера, его семьи и троих работников Криспин покинул разоренную ферму и вступил добровольцем в заградительный отряд. Вначале офицер, возглавлявший колонну моторизированной милиции, отказался от его услуг. Внимательно рассмотрев невысокого парня с внешностью хорька, с носом, похожим на клюв, и звездообразной родинкой над левым глазом, и не увидев в его глазах ничего, кроме жажды мести, он отрицательно покачал головой. Однако чуть позже, пересчитав трупы птиц вокруг кирпичной печи, которую Криспин, вооруженный одной лишь косой, превратил в неприступный бастион, офицер передумал. Криспину дали винтовку, и спустя четверть часа колонна двигалась по разоренным полям, заваленным скелетами коров и свиней. Раненых птиц, встречавшихся на пути, тут же пристреливали. В конце концов Криспин оказался на сторожевом катере, дряхлом суденышке, ржавеющем на мели между рекой и болотом, в обществе карлика, который катался по реке в плоскодонке, лавируя среди мертвых тел, и безумной женщины, гуляющей по берегу и плетущей венки из перьев.

Целый час, пока женщина хозяйничала во дворе по ту сторону дома, Криспин слонялся по катеру, не зная, чем заняться. Наконец она вышла из-за дома с корзиной для белья, полной перьев, и высыпала их на стол возле беседки.

Криспин прошел на корму, пинком распахнул дверь и, заглянув в сумрак камбуза, окликнул:

— Квимби, ты здесь?

Сырой камбуз стал для карлика вторым домом; ночевал он в деревне, а днем наведывался на катер, в надежде стать очевидцем новых баталий с птицами.