Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир - Ольга Скороходова

— Оля, что же нам делать?

— А вот как: вы переходите на ту сторону ручья. Дайте мне свою руку, возьмите меня за пальцы, как раз над точкой, куда я должна поставить ногу, и я перешагну.

— А вы не упадете в ручей?

— Зачем? Мне совсем не хочется прийти в гости мокрой… Спутница мы перешла через ручей, выполнила все мои указания, и взялись за руки. Несколько секунд я постояла в раздумье, стараясь представить ширину ручья, сравнивая ее с шириной моего шага, а затем быстро перешагнула через ручей. Между прочим, когда я делала шаг, то заметила, что у моей спутницы сильно дрогнула рука, — очевидно, она боялась, что я сорвусь в ручей, ибо земля была рыхлая, песчаная, а я ступила на самый край берега, дальше ступить я уже не могла. Но все обошлось благополучно, я даже получила удовольствие от сознания, что нашла выход из затруднительного положения и преодолела это хотя и незначительное, по все же неприятное препятствие. И притом преодолела самостоятельно, а не так, как описывается в сказке Л. Н. Толстого: «Слепой взял хромого на плечи и перешли через ручей благополучно».

Иногда в деревне после дождя лужи бывают величиной в несколько метров. Зрячий мой спутник может перепрыгивать с камня на камень, я же предпочитаю идти прямо в лужу, потому что для меня утомительно делать несколько прыжков подряд. Ведь зрячий человек делает это легко и быстро, а мне нужно сначала представить себе, следя за указанием руки, расстояние от камня до камня, а затем, соответственно этому направлению, согласовать свой прыжок, что, конечно, очень сложно.

Когда мне нужно входить в трамвай, троллейбус или автобус, а тот, кто со мной идет, просто тянет меня или подталкивает вперед, не показывая, где дверь, мне очень трудно правильно попасть на подножку. В таких случаях я совершенно не представляю, в какую сторону иду, и могу сильно ушибить ногу о края подножки. Привыкшие ко мне люди знают, что не нужно меня подталкивать, а достаточно положить мою руку на поручни, все равно с какой стороны. Я в ту же секунду могу представить, где находится дверь, и благодаря этому всегда правильно вхожу в вагон.

Одна моя приятельница — крайне рассеянный человек. Находясь со мной на улице, она обычно забывает о том, что я не вижу. Глядит во все стороны, предоставляя мне неограниченную возможность самостоятельно находить дорогу. С нею я иду медленно, тащусь в хвосте и стараюсь сама замечать всякие неровности дороги, запоминать их, чтобы на обратном пути знать, как и куда идти .Когда же мы садимся в трамвай, приятельница усиленно заталкивает меня, забывая показать, с какой стороны дверь. С нею я не вхожу, а вваливаюсь в трамвай.

Однажды мы с этой приятельницей провожали к трамваю одну незрячую девушку. Когда вагон подошел, приятельница побежала усадить девушку, а меня оставила ждать ее. Я не имела ни малейшего представления о том, в каком месте она меня оставила, но по вибрациям ощущала, что вокруг меня большое движение. Помня рассеянность приятельницы, я встревожилась, ибо думала, что стою в опасном месте. Мне хотелось подойти поближе к какой-нибудь стене или хотя бы находиться на тротуаре. Совершенно невольно я пятиться, предполагая, что тротуар находится сзади меня. И вот я почувствовала, что коснулась спиной чего-то твердого и высокого. Это сразу успокоило меня, ибо мне представился дом, — следовательно, мне не угрожает никакая опасность.

Вдруг ко мне подбежала приятельница и сильно дернула за руку.

— Ты без ножа режешь меня! — сказала она сердито. Почему? Я ведь не знала, где ты оставила меня. Мне предалось, что прямо на меня мчится машина. Я попятилась назад.

— Ты оперлась на трамвай. Я бросила девушку и побежала к тебе.

— Неужели трамвай? Но ведь он стоял.

— Тогда стоял, а сейчас ушел…

Не скажу, чтобы я очень испугалась, но все же немного смутилась. Ведь пока трамвай стоял, я представляла, что нахожусь возле стены какого-нибудь дома или у забора; но если бы приятельница вовремя не подоспела, а трамвай начал двигаться, я, вероятно, не поняла бы, что это трамвай, и не знаю, чем все бы это кончилось.

Как мне удобнее говорить

Бывает так: я нахожусь в одной комнате со слышащим человеком. Зачем-нибудь он отходит от меня в сторону, предварительно сказав, чтобы я продолжала говорить, он будет меня слушать. И что же? Оказывается, мне труднее говорить, если я не знаю, на каком расстоянии находится мой собеседник. Я сама чувствую, что в таких случаях начинаю говорить как-то неестественно: я и повышаю голос, и напрягаю его. Кроме того, говорю сбивчиво, торопливо, как будто рассказываю что-то давно заученное и надоевшее мне. Вот почему для меня важно знать, на каком расстоянии находятся слушающие меня люди. Особенно хорошо я себя чувствую в тех случаях, когда собеседник находится рядом со мной, держит меня за руку и я замечаю малейшее движение не только всей его руки, но даже хотя бы одного пальца — это последнее для меня почти то же самое, что для зрячего видеть лицо своего собеседника.

Бывает еще и так: если я нахожусь в знакомой мне комнате, например в своей комнате, и за чем-нибудь отойду от того человека, с которым только что разговаривала, я могу продолжать с ним разговор, свободно, обычным голосом. Объясняется это тем, что я хорошо знаю свою комнату, представляю каждый предмет в ней, знаю, в каком месте стоит или сидит мой гость, и представляю то расстояние, на котором я нахожусь от него. Однако долго находиться вдали от своего собеседника я не могу, ибо, не чувствуя в своей руке его руки, я начинаю думать, что он или совсем не интересуется тем, что я ему говорю, или не слышит меня. Поэтому я всегда особенно волнуюсь, когда мне приходится выступать перед аудиторией.

Стоять совершенно одиноко у кафедры мне весьма трудно. Не представляя публики, я начинаю волноваться. Но если рядом со мной стоит кто-нибудь из моих близких и держит мою руку, это успокаивает меня, я чувствую себя не такой одинокой, ибо тот, кто стоит рядом со мной, иногда слегка пожимает мне руку в ответ на мой вопрос, обращенный к публике, или сделает невольно едва заметное, но тем не менее уловимое мной и, значит, что-то выражающее движение.

Одним словом, для меня необходимо всегда представлять расстояние и окружающих меня людей. Об этом хорошо знают Иван Афанасьевич и Мария Николаевна, они всегда сначала расскажут мне об аудитории, о том, где я нахожусь, как нужно говорить, тихо или громко, где сидит публика и насколько внимательно меня слушают.

На операции

Мне хочется описать операцию, которую я перенесла. У меня был аппендицит. Друзья и врачи старались внушить мне, что это самая легкая операция, что никакой боли я ощущать не буду, а лишь прикосновение к телу. Я поверила и просила хирурга поскорее взять меня на операцию, ибо мне очень хотелось испытать все это на себе и представить всю процедуру операции.