Пионеры, или У истоков Сосквеганны - Джеймс Купер

— На моей-то земле! — резко сказал Мармадюк. — Если твои подозрения справедливы, то я тем более желаю знать, что заставляет их производить раскопки.

— Тише, — сказал Ричард, приложив палец к губам, и повел судью по крутому спуску к пещере, которая находилась на склоне горы и напоминала формой огромный камень.

Перед ней возвышалась груда земли, очевидно, вырытой из пещеры и частью еще свежей. Внешний вид пещеры заставил судью усомниться, не представляет ли пещера естественного образования, или, если и сделана человеческими руками, то в отдаленные времена. Но внутри оказались несомненные признаки недавней работы и свежие следы заступа на мягкой серой породе.

Ширина пещеры была футов двадцать, глубина — вдвое больше. Кровлю ее составляла плотная скала, залегшая над мягкой породой. Небольшая терраса перед входом в пещеру образовалась частью естественно, частью из насыпанной и притоптанной земли. Гора перед пещерой спускалась крутым обрывом, так что добираться до нее было нелегко и даже небезопасно. Работа, видимо, была еще не закончена, и, пошарив в кустах, шериф нашел орудия, служившие для рытья.

Решив, что судья достаточно подробно осмотрел место, он спросил торжественно:

— Судья Темпл, убедился ли ты?

— Вполне, но лишь в том, что здесь есть нечто таинственное и загадочное. Место для тайника выбрано очень удачно, но я не вижу никаких признаков руды.

— Не думаешь ли ты, что золото и серебро валяются, как голыши, на поверхности земли? Так что только не поленись нагнуться, да и подбирай доллары? Нет, нет, сокровище нужно отыскать, даже зная место, где оно скрывается. Но пусть они ведут мину, я подведу контрмину.

Судья осмотрел место и отметил в записной книжке признаки, по которым мог бы отыскать его в случае отсутствия Ричарда. Затем оба они вернулись к лошадям и отправились в обратный путь.

На большой дороге они расстались; шериф поехал назначить двадцать четыре присяжных на завтрашнее судебное заседание, а судья направился домой, размышляя обо всем, что видел и слышал в это утро.

Когда он выехал на место, где дорога спускалась к деревне, перед ним открылся тот же вид, который за десять минут перед тем так успокоительно подействовал на его дочь и ее подругу после страшной сцены с пантерой. Но он смотрел на него рассеянно и, бросив поводья, рассуждал сам с собой:

— Тут таится что-то более серьезное, чем я думал. Кажется, я повиновался скорее чувству, чем рассудку, приняв в свой дом неизвестного молодого человека, но мы здесь вообще не подозрительны. Я позову Кожаного Чулка и спрошу его прямо. Честный старик не скроет от меня истины.

В эту минуту судья увидел Елизавету и Луизу, которые спускались с горы впереди него. Он догнал их, слез с лошади и повел ее под уздцы по узкой тропинке. Выслушав с волнением рассказ дочери об опасности, которой она только что подвергалась, и об ее неожиданном спасении, он забыл обо всех на свете рудниках, владельческих правах и осмотрах. Натти предстал перед его воображением уже не в виде беззаконного бродяги скваттера, а в образе спасителя его дочери.

ГЛАВА XXX

Ремаркабль Петтибон, забыв свои «обиды» ввиду удобств и выгод своего положения, все еще оставалась в доме судьи Темпля и была откомандирована проводить Луизу в жилище пастора.

Мармадюк и его дочь остались с глазу на глаз. Судья с волнением ходил взад и вперед по комнате, а его дочь полулежала на кушетке с разгоревшимися щеками и влажными глазами.

— Это была своевременная помощь! Да, это была своевременная помощь! — воскликнул судья. — Значит, ты не покинула свою подругу, моя благородная Бесс!

— Не знаю, можно ли назвать это мужеством, — отвечала Елизавета, — так как вряд ли бегство помогло бы мне, если бы даже у меня хватило силы бежать. Но, кажется, я не могла пошевельнуться.

— О чем же ты думала, милая? Каковы были твои мысли в эту страшную минуту?

— О звере! О звере! — воскликнула Елизавета, закрывая лицо руками. — О! Я ничего не видела, ни о чем не думала, кроме зверя. Я пыталась думать о других вещах, но ужас был слишком силен, опасность слишком велика.

— Ну, как я счастлив, что ты цела и невредима! Не будем разговаривать об этом тяжелом переживании. Я не думал, что пантеры еще водятся в этих лесах. Впрочем, они далеко заходят под влиянием голода, и…

Громкий стук в дверь прервал его речь, и он крикнул:

— Войдите!

Дверь отворилась и вошел Бенджамен с недовольным видом, словно считал несвоевременным сообщение, которое собирался сделать.

— Там внизу сквайр Дулитль, сэр, — сказал он. — Он крейсировал на дворе и уверял, будто ему необходимо взять вас на абордаж, изволите видеть. «Отчаливайте, — говорю я ему, — что вы лезете со своими кляузами, когда судья вырвал своего ребенка, можно сказать, из пасти львиной?» Но с этим молодцом не сговоришься, все равно, что с негром; и вот, видя, что от него не отделаться, я и пришел доложить вашей чести, что он бросил якорь в передней.

— Должно быть, у него какое-нибудь важное дело? — сказал Мармадюк. — Вероятно, в связи с предстоящим судебным заседанием.

— Да, да, это самое, сэр! — воскликнул Бенджамен. — Он затеял какую-то кляузу против Кожаного Чулка, который, на мой взгляд, гораздо лучше его. Этот мистер Бумпо славный малый и владеет острогою так ловко, словно и родился с нею.

— Против Кожаного Чулка! — воскликнула Елизавета, приподнимаясь на кушетке.

— Успокойся, дитя мое! Какие-нибудь пустяки, уверяю тебя! Я, кажется, даже знаю, в чем дело. Поверь мне, Бесс, я не дам в обиду твоего защитника. Попросите мистера Дулитля войти, Бенджамен!

Мисс Темпль, по-видимому, удовлетворилась этим обещанием, но не совсем дружелюбно устремила свои черные глаза на плотника, который, воспользовавшись приглашением, немедленно вошел в комнату.

Все нетерпение Гирама, по-видимому, исчезло, лишь только он вошел. Поклонившись судье и его дочери, он уселся на стул, указанный ему Мармадюком, и с минуту сидел, приглаживая свои жесткие черные волосы, с важным видом, приличествовавшим его официальному положению. Наконец он сказал:

— Я слыхал, что мисс Темпль счастливо избежала опасности при встрече с пантерами на горе.

Мармадюк слегка наклонил голову, но ничего не сказал.

— Я полагаю, что закон выдает премию за скальпы, — продолжал Гирам, — и Кожаный Чулок останетса в барышах.

— Я постараюсь вознаградить его, — ответил судья.

— Да, да. Насколько мне известно, здесь никто не сомневается в щедрости судьи. Кажется, у нас будет непродолжительная сессия. Я слыхал, что Джотэм Риддель и человек, купивший его расчистки, решили предоставить свое дело третейскому суду. Нам придется разбирать всего два гражданских иска.