Распад - Брюс Стерлинг

— А среди ученых встречаются супербогачи? Должны ведь быть богатые ученые, правильно?

— Да, в Азии и Европе.

— Парни, вы узко мыслите, — упрекнул их Кевин.

Оскар терпеливо поглядел на него. Он начинал привязываться к Кевину. Кевин действительно упорно трудился, его можно было назвать сердцем и душой самой тяжелой и грязной работы по перевороту.

— А как широко мы должны думать, Кевин, по твоему мнению?

— Парни, вы не догадываетесь, чем располагаете. У вас есть все возможности собрать кочевников внутри Лаборатории. Это как если бы вы вокруг устроили заставы и дальше могли бы делать что угодно. Почему бы вам не пригласить всех ученых Америки прибыть сюда, чтобы присоединиться к вам?

Оскар вздохнул.

— Кевин, мы пытаемся прокормить и снабдить две тысячи людей. Если у нас будет миллион, наш корабль потонет.

— Нет, ты не потонешь, — сказал Кевин. — Если бы миллион ученых присоединился к тебе, то это была бы не забастовка. Это была бы революция. Ты мог бы занять не только Федеральную лабораторию. Ты мог бы занять целый город. Может быть, целое графство, большую часть штата.

Пеликанос рассмеялся:

— И каким образом, ты думаешь, мы сможем управлять гигантской ордой ученых?

— Вы использовали бы кочевников. Кто еще знает, как управлять гигантской ордой людей без денег? Откройте тамбуры и пообещайте им защиту. Проведите рекламные экскурсии, покажите им все эти симпатичные растения и животных. Пролы станут гигантской группой поддержки для твоего яйцеголового контингента.

Слушай, это народная сила, уличная власть. Это оккупационная армия, вы можете использовать ее точно так же, как Хью.

Оскар рассмеялся.

— Да они все бы здесь разрушили!

— Несомненно, они могли бы это сделать — но не будут, если им здесь понравится. Тогда они, напротив, станут заботиться о порядке. Возможно, даже построят здесь еще один купол, больше нынешнего.

Оскар заколебался. Идея насчет строительства почему-то сейчас не пришла ему в голову. А ведь она ему всегда нравилась. Строительство было лучшим, что ему удавалось организовать во время предвыборной кампании. Большинство политических деятелей не умело создавать роскошные отели, используя программное обеспечение и тяжелый физический труд, но у тех, кто это умел, было огромное преимущество. Оскар обдумывал идею строительства большего по размерам купола и находил ее восхитительной.

— Насколько больше?

— А насколько больше он должен быть? — спросил Пеликанос.

— Ну, сколько кочевых пролов можно подключить к нашей строительной команде?

— Ты хочешь, чтобы я подсчитал? — сказал Кевин.

— Бросьте, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — сказал Пеликанос. — Несомненно, с помощью распределительной сборки мы могли бы увеличить купол. Но мы никогда бы не решились доверить его кочевникам. Они все — в карманах Хью.

Кевин фыркнул.

— Регуляторы находятся в карманах Хью, но, о господи, эти парни отнюдь не единственные пролы вокруг. Ребята, вы провели слишком много времени в Бостоне. Вайоминг был в огне! Пролы и диссиденты рассыпаны по всей стране! Их миллионы!

Оскар попробовал рассмотреть предложение Кевина более серьезно.

— Армия безработных кочевников, строящая гигантские купола… Ты знаешь, это действительно вдохновляющий образ. Мне было бы очень жаль отклонить эту идею. Это настолько современно, фотогенично и нелинейно.

Пеликанос прищурился.

— Кевин, а кто среди пролов самый крутой?

— Ну, самые крутые — Регуляторы. Они через Хью пользуются государственной поддержкой. Это они разбили федеральную авиабазу. Так что они, должно быть, самая сильная орда вокруг — это каждый знает. Но, в общем, есть еще Модераторы. Модераторы — большая орда. Плюс они ненавидят Регуляторов.

— Почему? — спросил Оскар, подаваясь вперед с ожившим вдруг интересом.

Кевин пожал плечами.

— Почему одна толпа всегда ненавидит другую толпу? Кто-то увел чью-то подругу, кто-то вскрыл чьи-то телефоны. Они — толпа. Там нет никаких законов. Так что они должны враждовать друг с другом. Это племенное. Племена всегда так живут.

Пеликанос поскреб челюсть.

— Ты знаешь, Оскар, нет сомнений, что Коллабораторий намного более привлекательное место, чем какая-то жалкая федеральная авиабаза.

— Ты абсолютно прав, Йош. У этого купола своя привлекательность.

Наступила продолжительная тишина.

— Время для кофе, — объявил Оскар, вставая. — Давайте вернемся к действительности, парни. Забудем пока прекрасные синие небесные купола и обратимся к нашей повестке дня! На повестке дня у нас — мягко отстранить от власти тех, кто пытался эксплуатировать федеральных исследователей. В конце сегодняшнего дня Конгресс утвердит бюджет Коллаборатория в сумме приблизительно вдвое меньшей, чем в прошлом году. Но зато люди из Лаборатории получат прямую власть. Так что давайте начнем что-нибудь действительно осуществимое. Мы будем держать Лабораторию в рабочем состоянии, но без всех этих взяточников и прихвостней. Это должно быть совершенно замечательно. Это будет нечто такое, чем мы можем очень гордиться. Он потягивал кофе.

— Но если ситуация выйдет из-под контроля и мы поступим так, как предлагает Кевин… Ну, на самом деле, подозреваю, что это возможно. Раз Хью смог осуществить свой план с базой ВВС, значит, возможно и то, о чем мы говорим. Но это не выполнимо для нас, потому что нет тормозов. У меня нет на них управы, я не могу управлять событиями. У меня нет полномочий. Я только штатный сотрудник Сената!

— Раньше это никогда тебя не останавливало, — сказал Кевин.

— Ну, я признаю, что, Кевин, но… Ну хорошо, мне не по душе эта идея, потому что это плохая идеология. Я член федерально-демократической партии. Мы разумная партия реформ. Мы не революционный авангард, мы не можем все оставить на идиотов, которые по собственной воле стали маргиналами. Для этого у меня слишком много разного рода возражений. Невозможно управлять огромной толпой обычными федеральными средствами.

Кевин фыркнул:

— А вот для Хью возможно!

— Хью — губернатор! У Хью — законодательная и судебная власть. Хью был избран народом, он выиграл последние выборы с семьюдесятью двумя процентами при девяностопроцентной явке! Я не могу себе позволить того, что может он, у меня нет власти! Я — не фокусник! Я только новичок и штатный сотрудник Сената. Я не могу самовольно двигаться в какую-то сторону потому лишь, что это теоретически возможно. Черт, я даже не могу спать со своей подружкой! Кевин посмотрел на Пеликаноса.

— Йош, разве ты не можешь устроить так, чтобы этот бедный ублюдок мог спать с подружкой? Она поняла бы ситуацию. А то у него из-за этого сильно сузился кругозор.

— Хорошо, это выполнимо, — сказал Пеликанос. — Ты мог бы уйти из Сенатского комитета по науке и занять здесь должность официального главы администрации Греты. Я не думаю, что кто-либо будет возражать против Греты, спящей с одним из ее штатных сотрудников. Ну то есть технически это сексуальные домогательства, но…

Оскар недовольно нахмурился.

— Я не оставлю Сенатский комитет по науке! Как вы не понимаете, чего стоит уломать тех, кто ползает за кулисами в Вашингтоне. Это невероятно трудно сделать по Сети. Если ты не в Вашингтоне и не встречаешься с ними лицом к лицу, они просто сбрасывают тебя со счетов. Мне в течение трех недель пришлось посылать цветы проклятой сисадминше!

— Хорошо, тогда мы вернулись назад к тому, с чего начали, — сказал Пеликанос уныло. — Мы все еще не знаем, что нам делать, у нас все еще нет денег.

В три часа утра Оскар сидел, просматривая графики будущих слушаний в Сенате, когда кто-то постучал в его двери. Он поглядел на Кевина, который мирно храпел на кровати. Оскар взял пластмассовый пистолет, проверил, наполнен ли шприц, и незаметно направился к двери.

— Кто? — тихо прошептал он.

— Я. — Это была Грета. Оскар открыл дверь.

— Входи. Что тут делаешь? Ты сошла с ума! — Да.

Оскар вздохнул.

— Ты проверяла одежду? Там нет жучков? За тобой никто не наблюдал? Не разбудить бы моего телохранителя! Поцелуй меня!

Они обнялись.

— Я понимаю, что веду себя ужасно, — прошептала она. — Но я не могу заснуть. Я отпустила всех сотрудников и осталась одна, это так редко теперь бывает. И вдруг поняла, что знаю, чего хочу. Я хочу быть с Оскаром.

— Это невозможно, — сказал он, просовывая руку под ее рубашку. — Рисковать всем, что есть, — это действительно дурацкий риск.

— Я знаю, что мы не можем больше встречаться, — сказала она, прислонясь к стене и закрыв глаза от счастья. — Они наблюдают за мной каждую секунду.

— Мой телохранитель спит прямо в этой комнате.

— Я пришла сюда, чтобы поговорить, — сказала она, вытягивая у него рубашку из брюк.

Он ввел ее в ванную, закрыл дверь.

— Только чтобы поговорить, — повторила она. Она поставила сумочку на раковину. — Я принесла тебе кое-что.