Несусветный эскадрон - Далия Трускиновская

Так вот, поднесла она чашечку – и тут увидела в саду такое, от чего вскочила, приникла к окну, оперлась впопыхах не о столик, а о нависающий край подноса – и опрокинула завтрак на пол!

Еле отскочив от летящего кофейника с горячим кофе, госпожа баронесса вскрикнула.

А господину барону, видно, уж пришел срок просыпаться. Он открыл глаза и резко сел. На полу лежали в кофейной луже горячие булочки, а супруга, зажав рот рукой, изумленно глядела в окно.

– Доброе утро! – сказал супруг. – Что там опять стряслось?

– Государственная тайна!.. – отвечала, не подумав, госпожа баронесса.

И господин барон немедленно очутился у соседнего окна.

Как раз в это время Дитрих-Янка вел по песчаной дорожке господина Баумана и человека, закутанного в длинный плащ. Этот человек, видно, плохо понимал, где находится. Он озирался и крутил носом, как будто солнечное утро и ухоженный парк ему не по вкусу.

– Где-то я видел этот нос… – пробормотал господин барон.

– Да это же он того русского офицера привел! – громко прошептала баронесса. И сразу же о своих словах пожалела. Удивленный волнением в ее обычно невозмутимом и ледяном голосе, барон фон Нейзильбер строго на нее покосился.

– Что бы сие значило? – спросил он сам себя.

Что бы ни значило, а с освободителями спорить не приходится, особенно если освободитель – немец, а избавляет он от российского подданства. Угодно ему вселять в усадьбу русского офицера – значит, так надо… Господин барон, немного погодя, вызвал камердинера, и тот доложил, что гость успешно препровожен в указанную комнату.

Барон присел на диван и задумался.

Господин Бауман для него особенного интереса не представлял. Он сразу доложил, что женат и растит прелестных малюток. А вот полковник Наполеон ни разу не обмолвился о супруге, как его ни тормошили баронесса с дочками. И не нужно семи пядей во лбу, чтобы догадаться – тот гусарский поручик, что требовал недавно от барона удирать со всем семейством в Ригу, тот пленный, которого полковник не успел расстрелять, и сегодняшний гость – одно и то же лицо. Гусары в здешнем краю вообще не стояли, а этот еще и был в приметном мундире.

Почему Бауман привел с собой русского гусара и позаботился о его безопасности, барон сообразил сразу. Это были тонкости и хитросплетения войсковой разведки. Очевидно, загадочный гусар, так отважно шаставший по оккупированной территории, делал это неспроста. Возможно, Бауману удалось с ним договориться…

Но в Баумане господин барон вовсе не был заинтересован. А в полковнике Наполеоне – был. И потому он вызвонил камердинера, велел позвать садовника Прициса, а сам сел писать письмо.

Он звал полковника немедленно посетить свою усадьбу, где нашел приют небезызвестный ему русский гусар. Он намекал, что встретиться с гусаром следует поскорее. И передавал бесчисленные приветы от супруги с дочками. Словом, составил письмо весьма политично и витиевато.

В бароновом хозяйстве хватало молодых егерей, кого послать спозаранку хоть на край света. Но сейчас царило такое брожение умов, что он вовсе не был уверен в егерях – молодого, обученного конной езде и стрельбе парня выпускать с конюшни сейчас было опасно. Он вполне мог оказаться не там, куда послали с письмом, а в соседнем лесу, во главе шайки ровесников.

Полностью довериться барон мог, как ни странно, лишь Прицису. Он чувствовал в старике неподдельное уважение ко всему немецкому, дворянскому и высокородному.

Прицис прибыл на зов.

Но везти письмо отказался.

– Господин барон знает, что я стар и слаб, – горбясь более обыкновенного, для достоверности еще кряхтя и кашляя, сообщил Прицис. – Но если господин барон пожелает приказать моему внучку, пожелает убедиться в преданности моего внучка!.. Один он у меня, пусть послужит!..

Парня отыскали в чулане, где он обычно спал, и перед самой дверью гостиной Прицис успел дать ему наставление.

– Дело-то пустяковое… – шептал он, за ворот притягивая длинного внучка поближе. – Съездить туда и обратно, вот и все. Но потом-то господин барон тебя не забудет! Почему, как ты думаешь, он егеря не позвал, а меня, старика? Потому что только мне и доверяет!

Заспанный внучек щурился и кивал.

– Погоди, дай срок, я из тебя немца сделаю! – совершенно неожиданно пообещал Прицис. – Если с поручением справишься – можно будет потолковать с господином бароном, чтобы немецкую фамилию тебе написал! А фамилия – это уже половина дела… Ну, ступай, ступай… Живо! Быстро!

Чтобы убедиться в скором отъезде внучка, дедушка сам поволок его за руку на конюшню, где именем господина барона велел оседлать хорошую лошадь.

Окончательно внучек проснулся уже за воротами усадьбы.

Ему объяснили, где искать черных улан и их полковника. Он и поехал в нужную сторону, особо не беспокоясь, зачем это барону с утра пораньше понадобился военный господин.

Мач, Адель и Ешка не больно доверяли господину Бауману. Гусар пошел с баварцем не совсем чтоб по доброй воле, просто выбирать не приходилось. Сам баварец со своими приятелями тоже ускакал, пообещав вернуться к ночи. Он выразил надежду, что в течение всего одного дня эскадрон, не будучи обременен пьяным командиром, уж как-нибудь соблюдет свою безопасность. Возразить было нечего.

А дедушкиного внучка попросту проворонили.

Он выполнил свое задание, он нашел полковника Наполеона, передал письмо и даже более того – подождал, пока полковник соберется со свитой в дорогу.

И несколько удивило его, что в полку черных улан завелась дорожная карета, да не пустая, а с дамой внутри.

Глава семнадцатая, о подозрительной полковнице

Точно так же удивила эта карета и госпожу баронессу совместно с дочками. Они вышли под вечер в парк принаряженные, в надежде привлечь внимание завидного жениха. Они собирались подбежать к въезжающим в парк красавцам-офицерам, как нежные сильфиды! И вот извольте – карета…

Соскочив с коня, полковник позволил кучеру отворить дверцу и подал руку даме, чье лицо поверх шляпки было закутано прозрачным шарфом. Дама приподняла подол, показав точеную ножку в модном башмачке, с завязками крест-накрест вокруг щиколотки, и застыла в такой позе, как бы опасаясь ступить с подножки на не покрытую восточным ковром землю.

Всадники, составлявшие свиту полковника Наполеона, разумеется, на ножку уставились. Но полковник по-хозяйски взял даму за талию и вынул из кареты.

Полосатая шаль дамы, в которую та куталась как бы и зябко, однако не забывая показывать изящную шейку, полуобнаженные плечики, стоила целое состояние. Такие шали, черные с желтым, госпожа баронесса с дочками только на модных картинках видели. К углам сокровища были пришиты золоченые шарики, чтобы своей тяжестью удерживать ткань в задуманном хозяйкой положении. Из-под складок шали виднелся нарядный мешочек для рукоделия, тоже по последней парижской моде.