Мой личный принц (СИ) - Мелевич Яна

— По какому вопросу? — затаил я дыхание.

В последние недели у меня совсем не было времени на государственные дела. После того как я сообщил семье о возможности спасти брата, никто не пытался тревожить меня. Даже бабушка внезапно перестала лезть со своими нравоучениями и полностью занялась Далией, пытаясь вылепить из нее идеальную герцогиню. Или будущую королеву. Не знаю. В последний раз моя жена пряталась в розарии, когда мама с бабушкой искали ее, чтобы обсудить очередной званый банкет.

— Договор с Итемом требует пересмотра. Граф Сент-Клер предложил совету новый налог для иммигрантов, — пожал плечами отец, я нахмурился.

— Пап, эти люди без того бедны, как храмовые мыши, — раздраженно поинтересовался я, сжимая край стола. — И почему ты не посоветовался с Кайзером?

Дядя Далии, кто бы сомневался, что он сунет нос в политику, как только укрепит своей место при дворе. Демоны, ведь я не должен был упускать его из вида.

— Ты сам говорил, что Кайзер болван и вор, — вскинул брови отец, поворачиваясь ко мне.

— И требовал, чтобы я его заменил.

— Но не на графа!

— Он твой тесть, Эрик, — непонимающе наклонил голову отец, поворачиваясь ко мне. — К тому же у нас нестабильная ситуация: в Шангрии начались волнения, ходят слухи о возвращении короля Вейла на престол Зеленых островов. Казне нужны деньги, армия — это дорогое удовольствие.

— Абель в курсе всего происходящего? — раздраженно перебил я, глядя в глаза папе.

И по их выражению понял — нет, он ничего не знает. В последнее время мой брат все реже появлялся в свете, приступы участились. Но вряд ли бы Абель одобрил подобное самовольство со стороны родителя. А я ничего не понимал, ведь всего месяц назад папа никогда бы не решился на подобные изменения без предварительного разговора с нами.

— Твой брат сейчас не в состоянии заниматься государственными делами, Эрик. — поджал губы отец, обходя меня по кругу.

— Почему? — я повысил голос, ощущая, как злость поднимается из глубин. — Я же сказал, что помогу ему! Совсем необязательно отстранять его...

— Разум твоего брата затуманен страстью к недостойной женщине, Эрик! Абель сам не понимает, кому благоволит.

Он замолчал, тяжело дыша, и я даже испугался на секунду. Что за подобной резкой реакцией последует приступ. Однако, отец выдохнул и прикрыл глаза, выражение лица стало печальным. Что-то не ладилось, я чувствовал это. И при чем здесь Ригнак Хэйс? Кто вообще сказал отцу о чувствах Абеля к этой женщине?

Папа глубоко вдохнул и встал напротив меня, глядя прямо.

— Налог позволит нам заключить сделку с народным советом Зеленых островов и кланами Шангрии. У них не будет выбора. Придется войти в состав нашего королевства, прекратить бессмысленную борьбу. Их люди голодают, эмигранты едут сюда в поиске заработка и возможности выжить. Но больше мы не можем позволять им своевольничать.

— Почему? — спросил я осторожно, делая шаг к отцу.

Он приподнял подбородок, втягивая носом воздух. Взгляд забегал по стенам и разобранным частям будущей ловушки. Мотки проводов, транзисторы, магические конденсаторы — они были повсюду, занимая кучу места. Несколько будущих заготовок мини-версий были расставлены на стульях, и папа двинулся к ним, скользнув пальцем по обмотанному проволокой кольцу.

— Николя Бонри объявил себя императором Фринбульдии, — тихо ответил он, отчего я вздрогнул и опустил взгляд. — После нашего отказа эвакуировать армию с Мидены, он оккупировал Эвен, Памонт и Брисму, подписав договор о военном союзе с Шарной. Это подготовка к войне, Эрик. В то время как у нас самих внутри государства повсюду происходят беспорядки, и Зеленые острова желают независимости. Мы больше не можем оставаться безучастными. Не тогда, когда на кону безопасность наших границ и интересов на мировом рынке.

Я провел ладонью по лицу, морщась от ноющей боли в висках. Дрыгловы шмыги, как можно было упустить из-под контроля такую ситуацию? Разве наши послы во Фринбульдии не знали о планах временного наместника? Не могу себе представить, как этот человек добился столь высокой должности, получив титул императора. После свержения монархии, всю страну долгие годы раздирали распри между приверженцами старого строя и нового направления.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты ведь знаешь слухи о нем, да? Всевластие — это не только магия нашего рода, — тихо спросил отец, пока я разглядывал грязные разводы на окнах мастерской. — Советник Кайзер выступил против подобных мер.

— Они не покорятся, — покачал я головой, вспоминая реакцию Далии о моих высказываниях насчет островитян и их жажды независимости. — Даже угроза войны не заставит. А слухи ничего не значат, пап.

— Тогда придется надавить. Или они умрут от голода. Несколько лет их земли страдают от неурожая, а из-за собственного упрямства местные фермеры не желают принимать помощь.

— Как давно ты знаешь? — спросил я, сжимая пальцами переносицу и крепко зажмурившись. Цветные круги заплясали в темноте, боль отступила на несколько мгновений и дала возможность свободно дышать. Я повернулся к отцу, ожидая ответа на свой вопрос, хотя уже догадывался.

Давно. Он все знал заранее, но не удосужился даже сообщить о наших проблемах с соседями. Эти речи о том, что нам ничего не угрожает — пустой звук. Или отец попросту не посчитал угрозой восхождение молодого тирана на трон бабушкиной родины. Разочарование постигло меня вместе со снедающим чувством беспомощности. Я нашел разгадку к одной тайне, но появилось множество других проблем, решить которые при помощи магического устройства просто невозможно.

— Вот куда ты отлучался и почему так часто пропадал в своем кабинете с секретарем, — устало сделал выводы, пока папа продолжал молчать. Качнув головой, я попытался собрать все части мозаики, хоть и выходило откровенно плохо.

— Дело не только в слухах о возможной силе Бонри, Эрик. — выпрямился отец. — Но и в твоем брате. С каждым днем ему все хуже: тело угасает, разум затуманивается. Он говорит о вхождении Зеленого острова и Шангрии в тройственный союз с нами, но не понимает, что подобное невозможно!

— Почему? Разве такой выход не стал бы нам выгоден?

— Независимость островитян и шангрийцев?! С ума сошел? — возмутился отец и раздраженно взмахнул рукой. — Они всю жизнь были нашими врагами. Никогда и ни за что эти люди с существами не станут соблюдать условия мирного договора. Кто встанет во главе? Об этом подумал?

— Это его слова, верно? — перебил я.

— Видишь подвох там, где его нет. И при этом не замечаешь, как наличие островитянки влияет на трезвость вашего с братом мышления!

— Далия не...

— Я говорю о капитане, сын. Женщине, которая может быть причастна к попытке убийства Абеля на балу. Не удивлюсь, если она находится, чтобы шпионить!

Путь от мастерской к дворцу лежал через извилистые дорожки сада. Осень в Ландоре всегда была туманной и промозглой, сопровождающейся большим листопадом. Под ногами в лужах плавали оранжево-желтые листья, сметаемые порывами ветра, стоило только ему взять на себя роль природной горничной. Мелкий дождь вновь начинал накрапывать, и я привалился к толстому стволу плодового дерева. Разглядывая хмурое небо сквозь низко склонившиеся ветви с остатками листочков, держащихся на одном честном слове. Только коснись — унесет далеко-далеко.

«Его сиятельство по-настоящему хороший союзник. Он первым готов выступить со своей армией на защиту нашей страны, если понадобится. Твой брак с Далией и женитьба Абеля на Амалии дала ему возможность стать одним из приближенных к короне. Я очень этому рад, и тебе бы стоило, вместо глупых обвинений и попытки уличить Себастьяна в преступлениях».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пришел из ниоткуда, добился таких высоких слов от отца, что просто поразительно умение вести игру за нашими спинами. Далия сказала, что именно граф надоумил Амалию сходить в библиотеку, когда она застала их с Абелем. В этом Себастьян признался племяннице сам, будто признавая свою ошибку. Он все время пытался показать себя лучше, незаметно проникая во дворец и нашу жизнь.