Расстрел «Белого дома». Черный Октябрь 1993 года - Александр Островский

А вот воспоминания члена Союза писателей СССР, актрисы, заслуженного деятеля искусств СССР Нины Кочубей: «За дни блокады, за дни «вечной темноты»…, в коридорах, скопилось немало мусора, пыли, окурков… Нахожу ведро, тряпку, щётки, пылесос… Я мыла и пела! На душе – странное дело – было радостно… Когда домыла на этаже последний подоконник, забралась на него, прислонилась спиной к оконному косяку, блаженно вытянула ноги. Из окна 6-го этажа отлично, как на ладони, вижу здание СЭВ, теперь – мэрии. Здание мрачно, без света… А вон там – Арбат. Всё какое-то серое… вдруг в этом сером пространстве вспыхнул огонёк… Да это же красное знамя! А вон – второе! Откуда? Кто их несёт? Боже, сколько народу, какая огромная человеческая толпа! Она движется сюда, к нам!.. И я кричу во все лёгкие: «Трудовая Россия»! Они прорвались!» И все, кто был на этаже, прилипли к окнам»[1680].

По свидетельству Р. И. Хасбулатова, в 15.00 он по обыкновению начал встречу с журналистами[1681]. Во время пресс-конференции спикер заявил: «Специалисты из ближайшего окружения Ельцина под пропагандистский шумок разрабатывают план штурма Белого Дома. Есть сведения, что к этому причастны специалисты других стран»[1682].

Через полчаса пресс-конференцию прервало появление А. В. Руцкого. Он сообщил, что ему по радиостанции удалось поймать команду: «Стрелять по демонстрантам!». В это время за стенами «Белого дома» послышался шум. Когда журналисты бросились к окнам, спикер пошутил: «Что начался штурм?» и отправился в свой кабинет. А когда пришел туда, выяснилось, что демонстранты уже прорвались к «Белому дому»[1683].

Сколько же их было? «По моим подсчетам, – пишет Э. З. Махайский, – … на улицы Москвы вышло не более 50 тысяч человек – это с учетом сменяемости демонстрантов (одни уходили, а другие приходили). Одномоментно максимальное их число вряд ли превышало 35 тыс. человек». Возле «Белого дома» в момент снятия блокады Э. З. Махайский насчитал около 25 тысяч[1684].

Когда грузовики перегнали демонстрантов и приблизились к заграждению, а стоявшее перед ним милицейское оцепление разбежалось, то на пути демонстрантов к Белому дому оказались поливальные машины и колючая проволока – «спираль Бруно».

«Между колючей проволокой и машинами, – пишет М. М. Мусин, – было около двух метров. Колючую проволоку сразу перепрыгнуть нельзя – слишком высоко и страшно запутаться»[1685]. Сначала ее попытались «утрамбовывать», затем перерубили и растащили в разные стороны[1686].

Но на пути к «Белому дому» стояли подогнанные друг к другу впритык поливальные машины. Некоторые демонстранты стали перелезать через них или же пролезать под ними. И тогда раздались призывы к водителям: «…У кого есть ключи зажигания от ЗИЛ-130, подойти и отогнать поливалки в сторону». После того, как одну из машин удалось завести и отодвинуть в в сторону, «образовался узкий проход» к «Белому дому», откуда демонстрантов по мегафону звали к себе. И люди хлынули в этот «узкий проход»[1687].

«Некоторые, – пишет А. Черкасов, – потом усматривали провокацию в том, что это «бутылочное горлышко» не было тут же перекрыто. На самом деле, такие попытки контратаки со стороны Калининского моста… предпринимались», но «успеха не имели»[1688].

«Люди, – пишет Э. З. Махайский, – от души радовались удавшемуся прорыву блокады. В окнах здания Верховного Совета, обращенных в сторону мэрии, их приветствовали депутаты и сотрудники Верховного Совета, а также милиционеры из внутренней охраны. В ответ слышались крики и скандирование: «Победа!», «Мы победили!», «Банду Ельцина под суд!», «Вся власть Советам!». «Демонстранты заполняли «двор» в течение 10–12 минут. К одной из групп «прорвавшихся» подошли «блокадники» и стали объяснять, что они ждали прорыва вчера, во время событий на Смоленской площади[1689].

Этот факт мы можем рассматривать как дополнительное свидетельство, что 2 октября действительно планировалось направить митингующих к «Белому дому» для его деблокирования и что этот план был согласован с руководителями Дома советов.

«Сразу за поливалками, стоя на краю метрового парапета во весь рост, тревожно вглядывался в суматоху на площади депутат Николай Павлов. – пишет М. М. Мусин, – К нему подбегали, жали руки и уходили к 20-му подъезду на митинг. Часть людей бросилась на парадную лестницу. И тут началась стрельба»[1690].

Кто же открыл огонь?

Как отмечалось, в упоминавшейся Справке Главного управления командования внутренними войсками МВД РФ говорится, что после того, как «начался штурм заграждений» «огонь из стрелкового оружия» был открыт «со стороны Белого дома»[1691]. Эту же версию повторяет генерал-лейтенант В. В. Огородников[1692].

Об этом же пишет А. С. Куликов. Он утверждает, что когда между поливочными машинами был сделан проход, «огонь из стрелкового оружия» открыли «со стороны Белого дома», в связи с чем личный состав вынужден был отойти к мэрии[1693]. Однако А. С. Куликов не привел ни одного свидетельского показания, что стрелять начали сторонники парламента. Обходит он стороною и вопрос, по кому велась эта стрельба.

Администрация президента опубликовала специальную «цветную книгу», посвященную октябрьской трагедии 1993 г., под названием «Москва. Осень – 93», но не смогла привести ни одного свидетельского показания (я подчеркиваю, показания очевидцев тех событий, а не милицейских начальников), что эта стрельба началась со стороны «Белого дома».

Не отрицая того, что огонь в основном велся от мэрии, С. Чарный пишет, что стрельба от мэрии в значительной степени была спровоцирована тремя выстрелами из крупнокалиберного пулемета из «Белого дома» по милицескому ограждению у мэрии[1694]. Имел ли место данный факт, сказать очень трудно. Но даже если допустить, что подобные три выстрела кто-то действительно произвел из «Белого дома», следует признать, что провокаторы находились и в его стенах[1695].

Если, кроме приводимого С. Чарным факта, других подтверждений стрельбы из «Белого дома» в момент прорыва его блокады мы не имеем, зато в нашем распоряжении имеется множество свидетельств о стрельбе по демонстрантам. Вот некоторые из них.

«Пробиться сюда с Октябрьской площади, когда в Москве десятки тысяч милиции и ОМОНа, кажется настолько невероятным, – пишет А. Залесский, – что кто-то из депутатов предостерегает: “Подождите, это, может быть, провокация”. Не похоже. Людей все больше и больше. Они улыбаются, приветствуют нас, обнимаются с нами, показывают кровоподтеки от ударов омоновских дубинок. Все больше флагов, изредка монархических. Появляются транспаранты “Трудовой Москвы”. Хочу посмотреть, что делается на набережной и на Новом Арбате. Направляюсь вдоль стены навстречу прорвавшимся людям. И в этот момент начинается стрельба. Такое впечатление, что стреляют откуда-то сверху. Автоматные очереди. Заговорил крупнокалиберный пулемет (кстати, очень удачное выражение: заговорил). Журналист с фотоаппаратом ложится на асфальт. А я нагибают голову, хотя понимаю, что это не спасет. Никогда не был под обстрелом. Позже говорили, что стрельба велась преимущественно поверх голов. Но я сам видел, как в медпункт пронесли… раненого с пулевым ранением»[1696].

«Колонна вышла на площадь перед мэрией и стала обтекать Дом Советов с двух сторон: с Краснопресненской набережной и с площади Свободной России. – вспоминает А. В. Руцкой, – И тут из окон мэрии (где находился оперативный штаб ГУВД Москвы), из окон гостиницы «Мир» (где находился оперативный штаб МВД РФ) и с крыш зданий, окружающих Дом Советов, по демонстрантам и не успевшим спрятаться омоновцам был открыт огонь из автоматического оружия»[1697].

«Люди расталкивают автоцистерны, устремляются к Дому советов. – свидетельствует один из участников этого прорыва, – В тот миг, когда мы бежим по пандусу, от мэрии открывают шквальный огонь. Люди приседают за парапетами»[1698].

«На телекадрах видно, – свидетельствует другой очевидец, – как они стреляли веером от живота. Кто поверх голов, а кто и не поверх». По некоторым данным, «ОМОН со стороны мэрии открыл по нам огонь после того, как с дома на другой стороне улицы снайпер подстрелил одного из омоновцев. Мы закричали солдатам, что стреляли не мы, и те прекратили огонь»[1699].

По утверждению Р. И. Хасбулатова, когда демонстранты прорвали оцепление и подошли к «Белому дому», неожиданно снова появились омоновцы, они отрезали головную часть колонны, зажали толпу с двух сторон и в это время загремели выстрелы по толпе…»[1700].