Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона - Артур Конан Дойль

A теперь, ознакомив вас с обстоятельствами, касающимися беглого преступника, Стапльтонов, доктора Мортимера и Франкланда из Лафтар-голля, я закончу это письмо тем, что важнее всего, рассказав вам поподробнее о Барриморах и в особенности об удивительном открытии, сделанном в прошлую ночь.

Прежде всего напишу вам о проверочной телеграмме, которую вы послали из Лондона с целью удостовериться, что Барримор действительно дома. Я уже объяснил вам, что, по свидетельству почтмейстера, проверка ни к чему ни привела и что мы не имеем никаких доказательств. Я передал об этом сэру Генри, и он тотчас же, со свойственной ему прямолинейностью, позвал Барримора и спросил его, сам ли он получил телеграмму. Барримор ответил утвердительно.

– Передал ли ее вам мальчик в руки? – спросил сэр Генри.

Барримор казался удивленным и после некоторого раздумья сказал:

– Нет. Я был в то время в кладовой, и жена принесла мне телеграмму.

– Ответили ли вы сами на нее?

– Нет. Я передал жене, что надо отвечать, и она спустилась, чтобы написать телеграмму.

Вечером Барримор сам вернулся к этому предмету.

– Я не совсем понял цель ваших утренних вопросов, сэр Генри, – сказал он. – Надеюсь, что они были сделаны вами не потому, что я как-нибудь злоупотребил вашим доверием.

Сэр Генри уверил его, что ничего подобного не имелось в виду, и для его успокоения подарил ему значительную часть своего прежнего платья, так как прибыл лондонский заказ.

Миссис Барримор очень интересует меня. Она тяжеловесная, основательная особа, очень ограниченная, крайне почтенная и склонная быть пуританкой. Едва ли можно себе представить менее чувствительного субъекта. A между тем я передал вам, как в первую ночь она горько рыдала, и с тех пор я не раз замечал следы слез на ей лице. Какое-то глубокое горе постоянно грызет ее сердце. Иногда я спрашивал себя, не мучает ли ее какое-нибудь преступное воспоминание, а иногда подозреваю, что Барримор домашний тиранн. Я всегда чувствовал, что в характере этого человека есть что-то особенное, таинственное; событие же прошлой ночи обострило все мои подозрения.

Само по себе оно может казаться незначительным. Вы знаете, что вообще я не крепко сплю, и с тех пор, как нахожусь здесь настороже, только дремлю. Прошлою ночью около двух часов я проснулся от шагов человека, прокрадывавшегося мимо моей комнаты. Я встал, открыл дверь и выглянул в нее. По коридору тянулась длинная черная тень человека, который тихо подвигался со свечкою в руке. Он был в рубашке, панталонах, босой. Я едва мог разглядеть его фигуру, но рост говорил мне, что это Барримор. Он шел очень медленно и осторожно, и во всем его облике было что-то невыразимо преступное и таинственное.

Я говорил вам, что коридор прерывается балконом, который окружает вестибюль, но что далее он снова начинается. Я подождал, пока Барримор скрылся, и затем последовал за ним. Когда я обогнул балкон, он уже дошел до конца дальнего коридора, и я видел по свету, выходившему чрез открытую дверь, что он вошел в одну из комнат. A надо вам сказать, что все эти комнаты немеблированы и необитаемы, от чего его ночное похождение принимало еще более таинственный характер. Луч света не колебался, из чего я заключил, что Барримор стоит, не двигаясь. Я пробрался как можно тише по коридору и заглянул в дверь.

Барримор приткнулся к окну, держа свечку у самого стекла. Лицо его было обращено ко мне в профиль и выражало напряженное ожидание. Так стоял он несколько минут. Затем тяжко застонал и нетерпеливым жестом потушил свечку. Я моментально вернулся в свою комнату и вскоре после того услыхал те же прокрадывавшиеся шаги: Барримор направлялся обратно. Прошло много времени после того и я уже слегка задремал, как вдруг услыхал, что кто-то поворачивает ключ в замке, но не мог определить, откуда шел этот звук. Я не знаю, что все это значит, но в доме происходит что-то таинственное и мрачное, до чего мы в конце концов доберемся. Я не стану надоедать вам своими предположениями, потому что вы просили меня сообщать вам только факты. Сегодня утром мы долго беседовали с сэром Генри и выработали план кампании, основанный на моих ночных наблюдениях. В настоящее время не буду говорит о нем, но, благодаря ему, следующее мое донесение будет очень интересным».

IX. Второе донесение доктора Ватсона. Свет на болоте

«Дорогой Холмс, если вы не получали от меня особенных новостей в первые дни, то теперь вы признаете, что я наверстал потерянное время и что события быстро следуют одно за другим. Свое последнее донесение я окончил сообщением о том, что видел Барримора у окна, теперь, же у меня скопился такой запас сведений, который должен сильно удивить вас. Обстоятельства приняли такой оборот, какого я не мог предвидеть. С одной стороны они стали за последние сорок восемь часов гораздо яснее, а с другой стороны они сильно осложнились. Но я вам все расскажу, и вы сами рассудите.

На следующее за моими наблюдениями утро я, перед завтраком, осмотрел комнату, в которую ночью приходил Барримор. Я заметил в ней одну особенность: из западного окна, через которое он так пристально смотрел, болото видно лучше, чем из какого бы то ни было другого окна в доме. Следовательно, раз только это одно окно могло служить целям Барримора, значит, он что-то или кого-то высматривал на болоте. Ночь была чрезвычайно темна, а потому я не могу себе представить, как он мог надеяться увидеть кого-нибудь, и мне пришло в голову, не затеялась ли тут какая-нибудь любовная интрига. Этим можно было бы объяснить его воровскую походку и горе жены. Он сам человек замечательной наружности, способной похитить сердце деревенской девушки, так что мое предположение было правдоподобным. Звук открывшейся двери, услышанный мною после того, как я вернулся в свою комнату, мог означать то, что он вышел на какое-нибудь тайное свидание. Так рассуждал я на следующее утро и передаю вам эти подозрения, хотя оказалось, что они были неосновательными.

Но, что бы ни означали в действительности поступки Барримора, я чувствовал, что свыше моих сил оставлять их на одной своей ответственности. После завтрака я пошел в кабинет баронета и рассказал ему обо всем, что видел. Он был менее удивлен, чем я ожидал.

– Я знаю, что Барримор ходит по ночам, и намерен поговорить с ним об этом, – сказал он. – Я слышал два или три раза шаги в коридоре как раз около того часа, в который вы видели его.

– Может быть, он каждую ночь отправляется к тому самому окну, – сказал я.

– Может быть. Если это так, мы имеем возможность проследить за ним и выяснить его поведение. Интересно знать, как поступил бы ваш друг Холмс, если бы он был здесь.

– Я думаю, что он поступил бы как раз так, как вы намерены поступить, – сказал я. – Он следил бы за Барримором, пока не узнал бы всего.

– Так мы сделаем это вместе.

– Но он наверное услышит нас.

– Он несколько глуховат, и во всяком случае нам следует попытаться. Мы сегодня ночью будем сидеть в моей комнате и ждать, пока он пройдет.

Сказав это, сэр Генри весело потер руки. Ясно было, что он приветствует это приключение как развлечение, внесенное в его чересчур спокойную жизнь на болоте.

Баронет списался с архитектором, который составлял планы для сэра Чарльза, и с лондонским подрядчиком, так что мы можем ожидать, что скоро начнутся здесь большие перемены. Из Плимута приезжали декораторы и обойщики: очевидно, у нашего друга обширные планы, и он не постоит ни перед какими издержками и трудом, ради восстановления величия своего рода. Когда дом будет ремонтирован и вновь омеблирован, то сэру Генри будет недоставать только жены. Между нами будь сказано, существуют ясные признаки, что и в этом не будет недочета, если только девушка согласится, так как я редко видел человека более влюбленного, чем сэр Генри, в нашу красавицу соседку, мисс Стапльтон. Однако же его любовь не протекает так гладко, как можно было этого ожидать при данных обстоятельствах. Сегодня, например, на нее набежало совершенно неожиданное облако, повергшее нашего друга в крайнее недоумение и огорчение.

После нашего разговора о Барриморе сэр Генри надел шляпу с намерением выйти. Само собою разумеется, что я последовал его примеру.

– Что это, Ватсон, и вы идете? – спросил он, как-то странно посмотрев на меня.

– Это зависит от того, идете ли вы на болото, – ответил я.

– Да, я иду туда.

– Ну, так вы знаете полученные мною инструкции. Мне очень неприятно быть навязчивым, но вы слышали, как сериозно настаивал Холмс на том, чтобы я не покидал вас, и особенно на том, чтобы вы не ходили один на болото.

Сэр Генри улыбнулся, положил мне руку на плечо и сказал:

– Милый друг, Холмс при всей своей мудрости не предвидел некоторых обстоятельств, случившихся с тех пор, как я на болоте. Понимаете вы меня? Я уверен, что вы последний человек в мире, который захотел бы испортить мне радость. Я должен идти один.