Гатчинский коршун - Андрей Величко

— Вы, значит, не хотите…

— Хочу, но не могу — больно уж неубедительно получится. А вот наша акула капитализма, королева-императрица, пожалуй, сможет… Особенно если перед этим будет проворачивать какую-нибудь аферу в Америке. Я ей, пожалуй, прямо сегодня же вечером предложу подумать. А вы прикиньте, как это у нас организовать, чтобы почерк при внимательном рассмотрении оказался похож на тот, что днем позже будет в Нью-Йорке. Но только при внимательном, грубые подставы тут не пройдут.

При вечернем визите в Зимний я, как и обещал, поделился с племянницей своими планами.

— Замечательно! — восхитилась она, — а то на всех уже покушались, кроме меня! Прямо дискриминация какая-то получается. Но только способ чтобы выбрали красивый! На отравление дустом я решительно не согласна.

— Стрелять будут, — пояснил я.

— Из чего?

— Из пушки.

— Класс! — оценила идею Маша.

— Снаряд даст тучу ядовитых осколков. Один попадет в тебя, и только присутствие во дворце великого медика Найденова спасет тебя от неминуемой смерти.

— Куда попадет? — поинтересовалась Маша и начала вертеться перед зеркалом. — Это я к тому, что надо же фасон окровавленной повязки продумать и пошить ее заранее… в плечо? Или лучше в грудь?

— В попу, — предложил Гоша.

— Ладно, это мое дело, разберусь. Сколько у меня времени на подготовку?

— Три месяца.

Следующий день я начал с сочинения письма Генри Форду. Чем больше я изучал его биографию, тем с большим уважением относился к этому человеку. Даже развитие нашей автопромышленности я старался строить так, чтобы не наносить Форду лишнего ущерба. Например, он вынужден был купить лицензию на свой конвейер. Но деньги для этого ему ссудили мы, а потом Гоша с Машей какими-то непрямыми махинациями смогли сделать так, чтобы увеличение прибылей от производства в три раза перекрыло траты Форда на лицензию. В том, что этот мир увидел «Форд-Т» на три года раньше, чем наш, была и немалая моя заслуга.

Официальным поводом для письма было уже объявленное мной желание учредить Найденовскую премию за наибольший вклад в развитие человеческой цивилизации — я предлагал ему принять участие в обсуждении статуса этой награды.

Разумеется, столь занятый человек вряд ли поедет черт знает куда, чтобы только обсуждать какую-то премию, поэтому я полторы страницы распинался о том, что готов поделиться с ним своими последними разработками, такими, как гидроусилитель руля, шарниры равных угловых скоростей и многое другое, в обмен на его советы по организации автомобильного производства в Георгиевске и Москве. Ну и намекнул про то, что занимаюсь не только естественными науками, но и их приложением к трансцендентным — в частности, получены определенные результаты в изучении реинкарнации. Да и вообще, писал я, всякие политики почем зря катаются на всевозможные встречи, а мы с вами, инженеры, чем хуже? Посидим, пивка попьем, глядишь, и еще чего придумаем.

Закончив письмо, я отложил его к отправке и нацарапал короткую записку Рябушинскому. В ней я спрашивал, не надоела ли крупным промышленным кругам, в качестве выразителя их интересов, гучковская партия. Клоуны ведь! И не создать ли им свой рабочий орган, чтобы прямо, без всяких лишних передаточных звеньев отстаивать свои интересы передо мной и императором? Для начала я предлагал собраться у меня — ему, Прохорову, Коновалову и Диксону, который, хоть и американец, но давно уже обрусел. Можно еще кого-нибудь по вашему усмотрению, писал я. Поговорим о вашем участии в реформе российского экономического законодательства.

Тут я как раз надеялся создать действительно рабочий орган, а не говорильню наподобие пресловутой «Каки», которая уже девятый месяц исходила энтузиазмом и вот-вот должна была что-то родить. Причем я хотел, чтобы промышленники составили еще и проект банковского кодекса — потому что доверять это банкирам или купленным ими экспертам означало пустить в огород голодное стадо козлов.

После написания своих документов я начал читать чужие. На сегодня у меня была пухлая папка из Аничкинова дворца — от канцелярии Мари. Там обстоятельно, нудно и бестолково описывались проблемы, проистекающие из нашего с вдовствующей императрицей бракосочетания.

Первые три листа освещали вопрос — а теперь-то она кто? Княгиня Найденова? Дальше шло рассмотрение каких-то плюсов и минусов этого. Не дочитав даже до середины, я наложил резолюцию:

— Какая еще императрица-мать?! ВДОВСТВУЮЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕЙ ЖЕ И ОСТАЕТСЯ! Сомневающиеся приглашаются в Гатчинский дворец, кабинет 315, старший следователь господин Ли, прием круглосуточно.

Еще три листа посвящалось будущему ребенку. Типа, что будет, если он родится женского пола? А если мужского?

— Ваше счастье, что хоть возможность появления бесполого рассматривать не стали, — написал я. — Кто родится, тот и родится, тогда и думайте.

Последняя страничка была про меня — в смысле, как меня теперь называть? Принц-консорт — не годится, это супруг правящей императрицы… Принц-недоконсорт, написал я. Произнес про себя, прислушался — нет, что-то не то. Может, лучше недопринц-консорт? Пожалуй, так еще хуже. Подумав, я зачеркнул «недоконсорта» и написал «князь-консорт». Парадное обращение — «ваше неимператорское величество», повседневное прежнее. Потому что на самом деле это без разницы, как нам с Мари называться внутри России — кто мы такие, тут уже и так неплохо знают. А если придется выходить на международную арену, то ближе к делу можно будет и подкорректировать названия под текущие реалии, все равно сейчас всего не предусмотришь. Но вот вопрос, кого сватать ирландским революционерам в качестве конституционного монарха, нужно было начинать обдумывать уже сейчас. То, что на этом троне окажется Мари, объявлять, пусть и строго секретно, было еще преждевременно. Пусть пока знаменем борьбы станет еще кто-нибудь, а ближе к финалу он тихо отойдет в сторонку. Мол, форс-мажор, так что извините и принимайте королеву Дагмару. Какой-нибудь немецкий принц без надежды на престол? Что-то оно не очень… Русских и вообще славянских даже не рассматриваем. Так ведь и нет больше никого, не испанцев же сюда приплетать! Стоп, а почему не французов? Причем не этих, сынов людовиковых, а потомков Бонапарта! Он ведь был горячим сторонником независимости Ирландии и даже успел что-то там начать, но вот закончить у него не получилось. Первый раз такое слышите? Обратитесь через недельку, к тому времени информбюро уже успеет найти документы. Надо только подумать, какой будет лучше — написанный еще в Версале или уже на святой Елене? Оба, подумал я. Не будем мелочиться, а то вдруг возникнут какие-нибудь сомнения в подлинности! Кстати, тогда, может, на эту роль и Фрося сойдет, она ведь позиционирована как праправнучка Жозефины Богарне? Надо проконсультироваться со специалистами, почесал я в затылке. А кто у нас тут главный по Наполеону? Разыщу-ка я Тарле, пригодится, надо прямо сейчас в блокнот записать.

Но все-таки, а под каким предлогом уже почти сидящий на ирландском троне кандидат вдруг от него откажется? Хотя бы та же Фрося. Можно, конечно, сказать, что она подорвала здоровье в борьбе… Нет, не годится, на трон лезут независимо от подагры или диареи, бывает, что иногда и вовсе не приходя в сознание. Тогда что? Патриотический порыв! Мол, в процессе борьбы я поняла, что не смогу мирно править Ирландией, в то время как моя прекрасная родина стенает под игом продажных демократов! И, если у Франции действительно хватит мозгов ввязаться в войну с Германией, то ведь после войны на трон нашей из оставшихся от той Франции двух половинок все равно придется кого-то сажать.

Так что завтра же повышаем Фросю до центуриона и садимся писать развернутые инструкции. Кстати, в них надо не забыть указать, что у Джека Лондона теперь есть богатейший выбор, чьей борьбе за свободу он будет сочувствовать. Ну не мексиканской же, в самом деле…

Глава 38

В городе Гелиболу, что находится на Галиполийском полуострове, появилось два странных господина. Они приплыли туда на маленькой яхте под названием "Пенелопа-гну" и сразу же развернули кипучую деятельность. Старший из них, лицо с неясным гражданством и сын турецкоподданного Остап Ибрагимович Бендер, во всеуслышание объявил, что он является прямым потомком Одиссея, а здесь намерен отыскать запрятанные его хитромудрым предком сокровища, в свое время украденные тем у Лернейской гидры. И показывал всем желающим самолично нарисованную Одиссеем карту с крестиком. Причем делал он это не и любви к искусству, а с целью основать акционерное общество — по его сведениям, сокровищ тут много и одному не унести.

Его младший двоюродный брат, Егор Тимур-оглы, тоже был чьим-то сыном и имел какое-то гражданство, а данном тандеме занимался тем, что проводил разъяснительную работу с более или менее перспективными клиентами. Он объяснял им, что сокровища допотопной гидры — оно, конечно, неплохо, но мелковато. Действительная цель акционерного общества гораздо масштабней и прибыльней. Ведь посмотрите, что делается! Англичане того и гляди сцепятся с русскими, и начнется. Босфор у России, и никого из союзников англичан туда в случае чего не пустят. А Дарданеллы — у англичан, а, значит, тут не светит уже русским и их друзьям. Нейтралов же вообще не пустят ни туда, ни сюда, и это значит что? Правильно, колоссальные убытки. И, чтобы их избежать, многие будут готовы раскошелиться. А в процессе поиска сокровищ здесь нетрудно и прорыть канал в обход Дарданелл, всего-то шесть километров при низком рельефе. Остается Босфор. Тут младший брат делал значительное лицо и показывал цветную фотографию, на которой он был снят с Найденовым в Александровском саду, на фоне какой-то статуи. И объяснял, что с русским канцлером его связывает нежная дружба, в силу чего договориться о проплытии Босфора будет не очень дорого, а для акционеров так и вовсе почти бесплатно. Главное же (тут оратор прикладывал палец к губам) в том, что этот канал тому самому Найденову и нужен! Для того, чтобы его флот в любой момент мог оказаться в Средиземном море, минуя Дарданеллы и засевших там англичан. Но афишировать свое участие канцлер не хочет, поэтому на начальном этапе и нужны акционеры. Ближе к делу он выкупит их паи по десятикратной цене! Не верите? И зря, спросите кого хотите — Найденов человек не бедный и не жадный. Вон, немец Цеппелин, до знакомства с Найденовым и на один-то дирижабль денег не имел, а сейчас богатейший человек Германии! Разве что Крупп богаче его, да и то потому, что недавно он тоже с русскими связался. В общем, уважаемые, не упустите свой шанс, такое бывает далеко не каждый день.