Метро 2033: Под-Московье (сборник) - Анна Калинкина

– Да брось, парень, – успокоил комендант. – Чушь это все, не бери в голову. С ней четверо вооруженных мужиков, туннель условно безопасный… Ладно, пойду я, а то дел невпроворот.

И он выбрался из палатки.

– Все же наш Илюша не такой тупой, как иногда может показаться, – сказала Кора.

– Да, да, – томно промурлыкала Мура, – в нем даже есть определенный шарм. Он мне порой напоминает того актера… забыла фамилию… который играл главную роль в сериале про штрафников. Глаза иногда такие же бешеные. А между тем, он вовсе не глуп, особенно для мента. Не правда ли? – обратилась она к Кириллу.

Парень не ответил – обвел всех троих дикими глазами и выскочил вон.

– Вот сумасшедший! – нежно сказала Кора. – Что поделаешь, молодость, пора необузданных страстей и широких жестов… Я бы хотела иметь такого сына, как он…

Но глаза ее при этом слишком мечтательно затуманились, как будто гадалка имела в виду что-то другое.

Нюта, как завороженная, смотрела на нож в руке Алека. Она так оторопела, что даже поверить не могла, будто этот почти родной человек и вправду ей угрожает.

– Что ты такое говоришь? – пробормотала она.

– Ничего личного, – невесело усмехнулся тот. – Но в живых я тебя оставить не могу – ты слишком много знаешь.

– Да чем я тебе помешала?

– А какого хрена тебя понесло обратно на Беговую?! – яростно спросил он. – Сидела бы там у себя на станции и не рыпалась. Так нет же, ей, видите ли, мать захотелось найти. Несчастная сиротка! Да твоя мать, если хочешь знать, уже и думать о тебе забыла. Она уж сколько лет тебя мертвой считает.

– Тебе-то какое до этого дело? – вскинулась Нюта. «Врал, он все врал!»

– Мне-то? – передразнил ее Алек, вертя нож между пальцами и ухмыляясь, как крокодил из книжки про Зоопарк. – Как раз самое прямое. Если ты сейчас встретишься с матерью, то сильно испортишь жизнь моему отцу.

– Чем? Я же его даже не знаю…

– К сожалению, знаешь. И, как я убедился, отлично его помнишь.

– Так твой отец…

– Да, сестренка, мой отец – это и есть твой отчим. Петр Михайлович Зверев.

– Господи! – простонала Нюта, в голове которой с молниеносной быстротой складывалась мозаика прошлых сомнений и недоговоренностей. – Как же я, дура, сразу не догадалась? Мне ведь с самого начала казалось, что я тебя откуда-то знаю! Сашка Алексашка – Алек…

– Поражен твоей памятью, Хромоножка Нюта! – Зверев слегка поклонился, не сводя с девушки настороженных глаз. – Я вот, если бы не знал, ни в жизнь бы не поверил, что маленький, гадкий заморыш сможет с годами превратиться в настоящую красавицу. Даже как-то жалко отправлять тебя на тот свет. Впрочем, говорят, что души умерших так и остаются в метро. Только не вздумай мне являться потом – не люблю я таких штучек.

Убийца навострил уши. Парень-то, кажется, собрался сделать за него всю работу. Что ж, это совсем неплохо. Знать бы заранее, что так выйдет, можно было бы и не торопиться. Но все же надо будет досмотреть сцену до конца, чтобы убедиться, что на этот раз осечки не случится. Девчонка-то, что ни говори, на редкость живучая…

– И все-таки я не понимаю, чем могу навредить твоему отцу? – Нюта отчаянно тянула время, лихорадочно обдумывая варианты спасения. «Ну почему, почему я послушалась этого двуличного гада и не взяла с собой автомат?!»

– Да потому, что на Беговой все уже забыли про тебя и считают мертвой. Никому до этой старой истории дела нет. А тут явишься ты со своими рассказами, опять привлечешь внимание к отцу. Люди сразу начнут задавать вопросы: как такое случилось, что тебя увели челноки? И неизбежно докопаются до правды.

– Какой правды?

– Что, до сих пор не поняла? – хмыкнул Зверев. – Да, переоценил я твой интеллект, дорогая спасительница! А ведь это так просто! Именно отец и продал тебя этим бродягам. Я толком не знаю, какую лапшу он навешал тогда на уши твоей матери, но она ему поверила. Потому, что хотела ему верить. Он для нее был куда важнее, чем ты, и мы отлично жили до недавнего времени. Отец – не последний на станции человек, первый помощник коменданта. Глядишь, через пару лет станет комендантом сам – старик уже сильно нездоров, а в случае чего ему и помочь можно… Когда до нас дошли слухи о девушке Нюте, появившейся на Улице 1905 года и победившей Зверя, на Беговой никому и в голову не пришло, что это ты. Но отец что-то заподозрил и послал меня разузнать. Как оказалось, не напрасно.

– Меня будут искать. – Девушка отступила на шаг, но Зверев тут же вернул расстояние между ними к прежним размерам. – И найдут, а тебя казнят.

– Ой, не смеши! Если я приду, весь исцарапанный, – парень провел ножом по своей руке, потом левой щеке, так что выступила кровь, – и скажу, что на нас напали, меня еще и пожалеют. Или еще вариант – скажу, что ты впала в бешенство и мне пришлось тебя прикончить в целях самозащиты. Этому тоже поверят – ведь люди знают, что тебя воспитывали монстры.

– Откуда?

– Ну, я постарался, конечно, – скромно ответил предатель. – Сначала ты сама мне все рассказала, а потом уж я довел это потихоньку до сведения окружающих. Кое-что, конечно, и от себя присочинил, не без того.

– Алек, но ведь я тебя люблю! – отчаянно выкрикнула Нюта. – Да и я тебе тоже нравлюсь, ты сам сказал. Мы можем с тобой пожениться, я рожу тебе детей…

«Гм, – подумал убийца, – эту девчонку и правда голыми руками не возьмешь. Грамотно себя ведет – не плачет, не истерит, не пытается бежать или сопротивляться, а вместо этого пытается подольститься. Чего доброго, уговорит еще. Вот так и морочат бабы головы нашему брату, так и добиваются своего…»

– Ты за кого меня принимаешь? – нахмурился Алек. – Что такое любовь? Так, химера. Есть лишь животное притяжение, влечение, голый секс. Пока меня не было, тебе нравился этот твой блондинистый задохлик. Появился я – и ты тут же о нем думать забыла. А если завтра найдется парень покруче меня, ты запросто переметнешься к нему. А дети – не знаю, какие у нас могли бы быть дети. Я, конечно, в эти байки про монстров не очень-то верю, но то, что ты форменная истеричка, видно невооруженным глазом. Да и кому они нужны? По крайней мере, сейчас? Вот лет через двадцать, когда я займу достойное положение в жизни, можно будет об этом подумать. Но ты столько, разумеется, не проживешь. Да, меня к тебе тянет, как мужчину к женщине, но это ничего не меняет. Я не могу и не стану вредить отцу. Он, конечно, старый негодяй, но у меня, кроме него, никого нет. Мать – не в счет.

– Алек, милый, все это глупости! Не давай ничему встать между нами! Не давай прошлому испортить нам будущее! – Нюта потянула к Звереву руки, чувствуя, что он колеблется. «Если удастся обнять его, – мелькнула сумасшедшая мысль, – попытаюсь впиться зубами в горло. Все не так обидно будет умирать…»

– На место! – отчаянно крикнул тот, невольно пятясь, выставив вперед нож. Сжимающая его рука отчаянно дрожала, предатель беспрестанно облизывал губы, по лицу его стекали крупные капли пота. Казалось, еще немного – и он не выдержит: отбросит оружие, схватит девушку в объятия, вопьется в ее губы яростным поцелуем…

Убийца инстинктивно почувствовал, что настала пора вмешаться. И кинулся вперед, перехватив поудобнее свой собственный нож.

Когда в туннеле к Беговой Кирилл встретил возвращавшихся охранников, его тревога переросла в панику.

– Прямо как дети! – возмущенно сказал один из охранников, заканчивая короткий рассказ. – Чем бы мы им помешали? Не могли, что ли, потом нацеловаться?

Но Кирилл уже не слушал его и со всех ног несся вперед. Сердце колотилось где-то под горлом, пару раз что-то мазнуло его по лицу – летучие мыши? Паутина? – плевать! Только бы успеть! Только бы…

И тут он услышал крик Нюты. Дикий. Отчаянный.

Короткий.

А потом наступила тишина.

Присесть на рельсы. Нет, упасть. Как старая, ненужная тряпка. Тряпка и есть. Придурок. Трус. Самовлюбленный эгоист. Ты была права, Нюточка. Во всем. Поэтому и погибла. Невеста лежит в луже крови.

Нужно встать. Не успел помочь, так хоть имей мужество еще раз посмотреть ей в глаза. Давай, шевели ногами! Плевать, что они еле шевелятся. Теперь на все плевать…

Луч фонарика освещает шпалы. Кровь, всюду кровь. Нюта привалилась спиной к тюбингу, запрокинув голову. Лицо тоже залито кровью, но его черты спокойны и расслаблены. Наверное, сразу умерла, не мучалась. Нагнуться. Осторожно взять ее за руку. Еще теплая. Не сметь плакать! Толку теперь!

И тут она открыла глаза.

– Нюточка, куда тебя ранили? – прошептал неизвестно откуда взявшийся Кирилл.

– Это не моя кровь. Его, – девушка указала куда-то вбок и разрыдалась. Кирилл посветил фонариком в указанном направлении. Совсем рядом, скорчившись, лежал Алек с перерезанным горлом. Лицо его до сих пор было искажено злобой и недоумением.