Нежность ночи - Ярослава Лазарева

— Аэропорт называется так же?— удивилась я.

—  Ну да!— кивнул Тин.— Он назван в честь этого населенного пункта, так как строился неподалеку. Тогда это была обычная деревня. Здесь самое удобное ровное место и тайги нет.    

— Допустим, мы доедем до этого Игнатьева, а дальше?                                                          

— На месте разберемся,— задумчиво проговорил Тин и посмотрел на меня с непонятным выражением.

 Я сразу отчего-то вспомнила, что Тин оборотень, а потом уже все остальное, и ощутила легкое беспокойство. Но не доверять ему у меня оснований не было, поэтому я постаралась выбросить из головы плохие мысли. Тин предложил основательно подкрепиться перед дорогой. С этим трудно было не согласиться. Я сдала сумку в камеру хранения, и мы зашли в кафе, которое находилось в здании аэропорта. Тин заказал себе довольно плотный завтрак, но мне кусок в горло не лез от волнения. Я смотрела, как он уплетает бифштекс с картофельным пюре, и думала лишь о предстоящем походе в селение славов. Впервые я по-настоящему испугалась. Конечно, братья отнеслись к моей проблеме с пониманием, но как воспримут старейшины-рыси мое появление, представить было трудно.

— Ты говорил, что не раз бывал в селении славов,— сказала я, наблюдая, как Тин залпом выпивает стакан сливок.— И как старейшины?

— Умные, выдержанные люди-рыси,— ответил Тин и облизнул испачканные сливками губы. И тут же взялся за бутерброд с сыром.

— А хранитель реликвии?— продолжила я.

—  Венцеслав? Прекрасный, воспитанный, хорошо образованный человек... рысь. Но не каждого он пустит в хранилище Багровой Жемчужины, - добавил Тин.— У него свое особое чутье... на помыслы. Лучше ты сама на месте все увидишь.

 -  Меня волнует, что это вампирская кровь - призналась я. - А ведь оборотни...

 -  Знаю, знаю, - перебил меня Тин. - Но ты подвержена стереотипам, как и большинство людей. И это понятно. Ведь вы черпаете знания о нас из сказок и легенд. И вам кажется, что все вампиры ненавидят оборотней и стараются при каждом удобном случае нас уничтожить. Однако это не так. Главное, соблюдать границы территорий. А уж если вольно или невольно оказался на чужой местности, то ничем не вредить ее хозяевам, только и всего. Как это тебе ни покажется странным, но и в нашем мире существуют те же законы: не навреди, не желай зла, не охоться на чужих угодьях, и останешься жив. Ты ведь не хочешь получить много крови, чтобы, к примеру, облить ею кого-то и таким способом убить? Ты хочешь вернуть своего любимого. А такая цель уважаема даже оборотнями. Понимаешь?

— Да,— кивнула я и улыбнулась, чувствуя, как спадает напряжение.

 Тин был прав— мной двигала лишь любовь, и даже оборотни знали, что это за сила. К тому же они тоже умели любить. В этом я не сомневалась.

 Тин взял машину напрокат, мы уселись в нее и поехали. На наше счастье, метель немного утихла, а дорога до Игнатьева оказалась вполне проходимой, так как ее постоянно чистили. Тин вел машину довольно лихо, и мы двигались быстро.

На двоих одно завтра,

На двоих одно утро,

Без тебя невозможно,

А с тобою так трудно,

А с тобою так сложно...[15]—

неслось из радиоприемника.

 И Тин подпевал, ловко выруливая между заносами на повороте. Я отчего-то беспрестанно думала о неизвестном мне Венцеславе, хранителе Жемчужины. Мне хотелось тщательно продумать свое поведение, чтобы не попасть при встрече с ним впросак. Мне казалось, что это древний слав, мудрый и острожный, который видит всех насквозь. И я думала, что мне нужно соблюдать спокойствие при встрече с ним и быть предельно собранной, чтобы не наговорить чего-нибудь, что могло бы ему не понравиться.

  Но услышав слова песни, я сразу вспомнила Грега, и сердце сжала привычная тоска. Не так давно мы в разлуке, однако эта невозможность увидеться в нормальных условиях, эта неуверенность в будущем делали расставание намного более тяжелым. Когда ты знаешь, что любимый просто куда-то уехал, но непременно к тебе вернется, ждать намного легче.

Мы пришиты друг к другу

Слишком острой любовью,

Мы пришиты друг к другу

Слишком острой иголкой,

Слишком острой любовью...

 Я с трудом сдержала слезы. Мне казалось, что это про нас. Да, наша любовь была слишком остра и поэтому причиняла столько боли! Но сейчас ни в коем случае нельзя распускаться, я обязана сохранять спокойствие.

 Кода мы въехали в Игнатьево, метель полностью прекратилась. Тин припарковался на небольшой центральной площади с традиционным магазином и сказал, что хочет кое-что купить. Я удивилась, но промолчала. Тин быстро вышел из машины и скрылся в магазине. Скоро он появился с пакетом. На его лице сияла улыбка. Кинув пакет на заднее сиденье, он медленно поехал по улице. Остановившись возле крайнего дома, предложил мне выйти и дал пакет. Ворота открылись, низенький старик закивал нам. Тин загнал машину во двор, что-то сказал старику и подошел ко мне.

— Что все это значит?— поинтересовалась я.

— С продавщицей в магазине договорился, что машина у них во дворе постоит, пока я московскую туристку в тайгу отведу. Заплатил, конечно.

 Он весело рассмеялся и взял у меня из рук пакет.

—  Ну-ну,— сказала я,— значит, выдал меня за не вполне нормальную!

—  Ну почему же! Сказал, что ты исследуешь способы выживания в жестких условиях и для этого хочешь провести пару дней в дальневосточной тайге. А я типа проводник. Знаешь, сейчас все телевизоры смотрят, Интернетом пользуются, даже в таких вот деревнях, так что никого ничем не удивишь. Пошли быстрее! Нам главное— до леса добраться!

— Тут не так и далеко,— заметила я, глядя на темнеющий в паре километров лесной массив. Хорошо наезженная дорога из деревни шла прямо к нему. Но по правде говоря, я не совсем понимала, как Тин собирается дойти до поселения славов. Насколько я помнила из его разговоров, до него было не меньше ста километров. А по заснеженной тайге идти пешком в такую даль казалось мне невыполнимой задачей. Однако Тин выглядел уверенным. Мы достигли заснеженной опушки, дорога углублялась в лес. Тин зачем-то оглянулся. Хмурое низкое небо, пустынная местность с видневшейся вдалеке деревней, укрытая снегом тайга перед нами наводили на меня уныние. Тин углубился по дороге на несколько метров и прислушался. Я наблюдала за ним, не понимая. Вот он вытянул шею, словно вглядывался в просвет дороги, его ноздри раздулись, он явно нюхал воздух.