Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова

– Специально для вас я составил еще один, с последними сведениями с Филадельфийской биржи. Вы посмотрите?

– Не сегодня, – улыбнулась Скарлетт. – Отчего-то не хочется говорить о делах.

– Тогда поговорим о нас, – понизив голос, с намеком сказал он.

Скарлетт взглядом предупредила: у стен есть уши.

– Я слышал, с мистером Батлером не все в порядке? Это правда, что он потерял память?

Скарлетт замерла. Ее опасения оправдались – шила в мешке не утаишь.

– Об этом говорят уже и в вашем кругу? – недовольно поинтересовалась она.

Общество, в котором вращался Эдвард, не принадлежавший к старожилам Чарльстона, несколько отличалось от окружения Скарлетт и Ретта.

Он кивнул.

– Одна из газет поместила заметку – правда, ваша фамилия не упоминается, просто из разряда занимательных случаев. О том, как белый человек долго жил среди дикарей и чудом избежал их кровожадности, но каким-то образом – колдовством, что ли, – они лишили его памяти.

– Какая чушь! Он, и правда, потерял память, но не по вине аборигенов, а в результате травмы. У Ретта большой шрам на голове.

– И он на самом деле не помнит ничего?

Скарлетт молча покачала головой.

– Совсем ничего и никого? А как же вы…

Она поняла, что он имеет в виду, и, хотя ей вовсе не хотелось жаловаться, тем более Эдварду, вдруг призналась:

– Я измучилась. Я постоянно борюсь с его новой личностью – он стал совсем другим. Ему неинтересно то, что было интересно раньше, и сколько я ни рассказываю ему о прошлой жизни – это посоветовал профессор, – он так и не вспомнил ничего.

– И даже не вспомнил, что вы его жена?

Вместо ответа Скарлетт лишь вздохнула.

С минуту длилось молчание, наконец Дуглас негромко заговорил:

– Я мог бы сказать, что сожалею… но мне не жаль Батлера, мне жаль только вас, Скарлетт. Мы с вами расстались из-за того, что вы считали нужным хранить верность мужу, а оказалось, что мужа у вас нет.

– Я этого не говорила, – торопливо перебила она.

– Но я ведь вижу! Будь вы счастливы с ним хотя бы ночью, у вас не было бы такого потерянного вида сейчас. Признайтесь, Скарлетт, вы с ним не спите?

Она опустила глаза и промолчала.

– Разведитесь, – тихо, но горячо заговорил Дуглас. – То, что муж не в своем уме, да к тому же не исполняет супружеских обязанностей, – достаточный повод для развода!

– Вы слышали, чтобы женщины подавали на развод из-за этого? Да так живут сплошь и рядом! А что касается ума… Ретт не сумасшедший. Он просто не помнит, каким был прежде. И для меня это даже больнее, чем…

Она не договорила.

– Тогда, – он склонился в ее сторону и понизил голос до шепота, – хотя бы не лишайте себя радостей, которых лишает вас он. Скарлетт, вы красивая женщина, почему вы должны страдать от того, что Батлер не помнит, что он ваш муж? Приходите завтра на Нассау-стрит…

– Вы держите эту комнату, чтобы водить туда своих женщин? – язвительно улыбнулась она.

– Я оставил ее за собой ради вас.

От него будто исходили волны желания, и Скарлетт почувствовала опьянение его близостью. Эдвард был умелым любовником, и сейчас ей вспомнилось, сколько раз она умирала от наслаждения в его объятьях. Так почему бы не испытать это вновь? Вдруг Ретт никогда не заглянет в ее спальню?.. Несколько раз после той первой ночи у нее возникало искушение войти к мужу, но разум и гордость побеждали, и она решила, что сама больше не станет навязываться.

– Завтра, в четыре часа… – обжигающим шепотом проговорил Эдвард.

Она кивнула так незаметно, что это можно было и не принять за согласие, но Дуглас просиял:

– Я буду ждать.

Глава 30

Скарлетт ехала в наемной карете. Скоро экипаж завернет на Вулф-стрит, а там рукой подать до перекрестка с Нассау, где она отпустит извозчика и двинется к епископальной церкви Святого Луки, кирпичная башенка которой видна издалека. Когда минует церковь, от объятий Эдварда ее будет отделять всего пара минут.

Полночи она проворочалась в сомнениях: стоит ли ехать на свидание? Одно дело изменять памяти мужа, которого считаешь погибшим, и совсем другое – если муж жив и находится всего в пятнадцати милях, на плантации.

«Но разве Ретт муж мне? – убеждала себя она. – Сейчас кажется, что даже те несколько лет, что мы жили на Персиковой улице, но спали в разных комнатах, он был мне большим мужем. Мы, по крайней мере, вместе ходили в гости, принимали у себя, он интересовался моими делами, детьми… А сейчас? Он живет со мной под одной крышей, играет с Кэт – и все! Никакой близости! Близкие люди испытывают какие-то чувства – любовь, теплоту, порой обиду, злость или даже ненависть, – но он, мне кажется, не испытывает ничего. Лишь один раз я видела вспышку его эмоций – в первый вечер, когда я помешала ему спать. И с тех пор – ни любви, ни ненависти. Он как случайный попутчик, с которым обмениваешься незначительными фразами, но понимаешь, что ему нет до тебя дела – ни до твоих надежд, ни до твоих страданий. И, в конце концов, если он не чувствует себя моим мужем, отчего я должна хранить ему верность?.. Достаточно того, что во всем остальном я буду вести себя как его жена. И хватит с него! Я любила совсем другого человека, а тот, который теперь носит имя Ретта Батлера, – всего лишь оболочка от него».

Так размышляла Скарлетт ночью, но по мере приближения к Нассау-стрит уже сомневалась в принятом решении. Едва узнав о том, что муж возвращается, она порвала с любовником и поступила так по велению сердца, а сейчас обратилась к разуму.

Если она возобновит связь, то за минуты наслаждения, которые подарит ей Эдвард, придется расплачиваться. Даже если отбросить муки совести – возможно, она и не будет мучить ее, – придется лгать, изворачиваться, придумывать способы, как удрать из дома, чтобы встретиться с любовником. Это не только неудобно, но и противно. Кроме того, не исключено, что об их связи станет известно – такие вещи долго скрывать невозможно, когда-нибудь да всплывет правда. И что тогда?.. Салли говорила, на тайные адюльтеры в Чарльстоне закрывают глаза. Возможно. Но только если это не касается Скарлетт О'Хара-Батлер. Она с младых ногтей знает, что дамы вокруг только и ждут случая перемыть ей косточки – видимо, в день ее рождения звезды выстроились таким образом, что она вечно привлекает к себе внимание. А ведь, видит Бог, она немало сил положила на завоевание хорошей репутации и теперь не хочет ее терять.

«Эдвард говорил о разводе, – размышляла Скарлетт, – кажется, вполне серьезно. Неужели настолько сильно любит меня, что готов сам развестись? Допустим. Вероятно, он немного потеряет при разводе, даже если оставит половину состояния жене. В надежде подобраться к моим деньгам он, не задумываясь, пойдет на это. Что останется у меня после развода?.. По последнему распоряжению Ретта мы совместно владеем всем его имуществом. Мое личное состояние – это отдельная статья. При разводе я легко получу половину семейного капитала, ведь Ретта, похоже, деньги вообще не интересуют… Итак, нас разведут – и что дальше? Общество вряд ли простит мне развод с Батлером. И уж наверняка, когда выйду замуж за Эдварда, меня выкинут из круга чарльстонских аристократов. Дуглас – всего лишь пришлый стряпчий, таким не место среди представителей старинных семейств. Конечно, можно уехать в любой город Америки и обосноваться там. Но хочется ли мне опять начинать все сначала? Обзаводиться новыми знакомыми и связями, завоевывать репутацию? Стоит ли игра свеч?.. Стоит ли Дуглас того, чтобы разрушить построенное с таким трудом? Будет ли совместная жизнь с ним счастливой? Он хорош в постели, не глуп, но… Но ведь на самом деле я не люблю его».

Экипаж остановился. Расплатившись с кучером, Скарлетт двинулась по Нассау-стрит. Возле церкви, красного кирпичного здания с крылечком в семь ступеней, со скромным порталом и четырьмя белыми колоннами, она замедлила шаг. В голову пришла мысль, что католики декорируют свои храмы и снаружи и изнутри с большей изысканностью – будь то крохотная церковка или собор вроде Нотр-Дам. Она вспомнила золоченый алтарь в соборе Святого Патрика, где их с Реттом венчали, и вдруг встала как вкопанная. Ведь она поклялась быть верной мужу «в горе и в радости, в болезни и здравии, в богатстве и нищете, пока смерть не разлучит…» Выходит, она собирается нарушить обет?.. Но ведь тогда ее ждет кара… Бог непременно покарает ее – это не пустые слова! Немало неблаговидных поступков совершила она в своей жизни – и ведь была наказана! Что такое все несчастья, которые ей довелось перенести, если не наказание Господне? И что ждет ее, если нарушит клятву, данную перед алтарем? А вдруг Господь считает, что она уже нарушила ее, и беспамятство Ретта – это расплата за ее грех?.. Но ведь она искренне считала мужа погибшим, и он потерял память значительно раньше…

Скарлетт резко развернулась и поспешила обратно к перекрестку. Она вдруг ощутила необходимость срочно покаяться и испросить прощения за то, что ошибочно считала себя вдовой.