Весна 2018. Бог из машины - Александр Нетылев

Артур хвататься за сердце не собирался. Он вообще ничего делать не собирался. В голове было пусто настолько, что хотелось закричать. Сердце билось очень медленно и вязко, словно сомневаясь, а нужно ли оно вообще ему. Казалось, что Артур может смотреть в потолок вечно. Англичанин просто лежал, ожидая неизвестно чего. Своей смерти? Очередного пришествия? Конца времён? Собственно, ему было всё равно.

— Тебе нужно было убить меня тогда… в комнате с проводами… Рейлис, почему же у тебя не получилось? — внезапно упрекнул он немца, которого сейчас не было рядом. Голос Артура был слабым и пустым.

— Он очнулся! — крикнул один из учёных, после чего люди в кабинете засуетились.

— Ещё бы он не очнулся, — презрительно фыркнул лысеющий тощий старикан, — Е. В.А. активизировала 120 % мощи и весь запас отдала ему.

Артур не обращал внимания. Он все еще обращался к невидимому собеседнику… Не желавшему отвечать собственной фантазии.

— Уроборос, чтоб тебя… куда же ты ушёл? Я хочу уже сгореть к чёртовой матери… мой план провалился, а расплатился за это, как всегда, не я.

Оглядевшись в комнате, Артур не нашёл цзяня, которым сражался Алоглазый с фон Рейлисом. А жаль… им хотя бы можно было бы попробовать себя заколоть. Значит, придётся всё‑таки встать и что‑то сделать.

'Главное не думать о ней… иначе весь план провалится от бессилия. Ещё можно попробовать… чёрт, а как это вообще делается?' — Артур не был уверен, что сможет совершить сейчас истинное преобразование и феерично закончить свою жизнь в последнем рывке.

Подняться на ноги он так и не смог. Точнее не хотел. Ему и на корточках было неплохо видно окружающее пространство, а воля, похожая сейчас на кисель, не собиралась делать ничего лишнего. Более того, если бы не хаотичная природа Артура, она бы вообще ничего так и не сделала, даже не сняла англичанина с кушетки. Артур дополз до стены со стеклом, и его рука легла на прозрачные трещины. Опираясь на стекло, англичанин поднялся на ноги и упёрся головой и грудью в него, чтобы хоть как‑то стоять.

Вперёд вышел мужчина в белом халате. Он сильно выделялся среди других: с ожогами на голове, глубокими царапинами на лице, которое, казалось, было одним целым с голографическим монокуляром и мрачного вида дыхательной маской. Он что‑то черканул стилусом в своём планшете.

— Ну, как ты себя чувствуешь, И. Е.Г. О.В. А.? — спросил он, — Каково тебе ощущать себя за прочнейшим огнеупорным бронированным стеклом? Я помогу тебе сэкономить силы и время: эта клетка неприступна. Лилит её пыталась сломать целых двадцать лет, — он покачал головой, — Безрезультатно.

Пустые и потускневшие янтарные глаза Артура остановились на лице говорившего.

— Никак, — ответил англичанин, словно это слово могло что‑то охарактеризовать, — Я не собираюсь дышать так долго.

'Нужно найти способ закончить всю эту глупость. Уснуть и снова увидеть сон о Прежденебесном'

'Разумно' — фыркнул в его голове голос Звездокола, — 'Самое время отказаться от всех обязательств и сделать смерть Огневолосой ешё бессмысленней. Это было бы как раз в стиле Алоглазого'

— Это вы, батенька, зря, — усмехнулся учёный, — Любая попытка умереть будет нами остановлена и проконтролирована, ведь твоя камера это, помимо прочего, сигма — проектор.

Он картинно взмахнул руками, а затем поклонился, словно в театре. Артур успел заметить на планшете две фотографии: его и седовласой юной особы.

— Ты ещё здесь? — проговорил Артур, забыв о том, что общаться со Звездоколом не обязательно вслух. В голосе англичанина не было удивления. В нём вообще ничего не было, кроме колебания воздуха голосовыми связками.

— Он был прав. Я ничто. Меня никогда не было. А теперь то, чего никогда не было, это осознало и стоит сейчас здесь, желая забыть о том, чего никогда не было. Какая ирония… я должен был разбиться об Уробороса, как об дно пропасти, а эта скользкая тварь вывернулась из‑под меня, чтобы продлить агонию. Пожалуй, ничего более болезненного Он не смог бы придумать, размышляя и ещё тысячу лет. Мне не выбраться отсюда. И я не найду Лилит один. А если и найду… я сегодня понял, что она не то, что я себе представлял о своём народе… она это Его капля крови. Получается, что всё это было бесполезно… бесполезно для меня, которого не существовало.

Англичанин слегка долбанул головой стекло.

— Жрите меня с потрохами! — крикнул он в сторону учёных.

— У него бред, — предположила хмурая женщина в очках.

— Фиксируйте, — приказал изуродованный, — У нас тут, кажется, шикарный источник информации.

Учёный что‑то черканул в планшете.

'Знаешь, Сэйхо, а ведь Огневолосой было всё равно, что ты не существуешь' — спокойно говорил Звездокол, — 'Я вообще могу разнести всю твою аргументацию в пух и прах. Во — первых, ты не один, нас как минимум двое. Во — вторых, я не заметил, чтобы она испытывала ненависть к Лилит, зато ненависти к Уроборосу у неё было столько, что ей можно было бы покрыть планету слоем в четыре метра'

— Аргументация? Какая, к дьяволу, аргументация!? Разве можно убедить отражение, что ему будет не больно исчезнуть, когда вода, в которой оно отражается, испарится в огне?! Лилит ещё детёныш. Возможно, она казалась ей милой, как человеку может показаться милым тигренок, — но когда тигр вырастет, и ему будет не хватать его порции мяса… он проявит свою природу, и человек пожалеет о своей иллюзии. Она не верила, что меня не существует… хотела не верить в это, как и я. И её это не спасло, — продолжал выдавать Артур порции отборнейшего бреда под протокол. Кулак англичанина ударил в стекло.

— Двое… — продолжил поток сознания Артур — Ты тоже, должно быть, отражение в моей голове того, чего нет.

Горький смех.

'Если меня нет, значит, наверное, ты не сможешь сейчас разбить огромным топором бронированное стекло, вытрясти у этих учёных расположение Лилит, найти детёныша и воспитать её по собственному образу и подобию'

Учёные продолжали делать какие‑то замеры и протоколировать каждое слово и каждую эмоцию Артура.

'В конце концов, последние слова Огневолосой, которые она сказала Алоглазому, звучали как 'Он — движение вперёд, а ты — цепляешься за прошлое, которого уже нет'. Память может исказить слова, но их смысл остаётся. Свидетельства о том, что ты был, ещё могут остаться, если ты сейчас последуешь примеру Огневолосой и встанешь на ноги, когда не хочется. Если же ты этого не сделаешь, ничто на свете уже через четыре дня не докажет, что был ты, что был Уроборос, что была Огневолосая'

— Как будто они знают, где она… — фыркнул Артур, — Да и чем я могу её воспитать?! Если бы Эйса ощущала себя жалкой иллюзией, то она не успела бы сделать даже то, что успела в моём воспитании… а что я могу показать ей? Что её огонь — неправда? А что тогда правда? То, убедить себя в чём я не в состоянии? Так как мне убедить её, если я сейчас подохну?! Я не хочу 'подтверждать', что она и я 'были'! Жалкая память будет постоянно подсовывать эти иллюзорные подтверждения! Таково её главное свойство. Бытие вне бытия не существует!! То, что умерло, то не может вернуться! То, чего не было, не может существовать! Я не хочу обманывать себя!

Внезапно Артур прервался. Его дыхание было неровным и частым. Он вдруг продолжил фразу про 'как будто они знают?':

— Мне нужен фон Рейлис. Он знал Лилит. Он точно знал.

Лихорадочно оглядев комнату ещё раз, Артур облизнул губы, на которых все ещё стоял привкус крови. Ученые явно чувствовали себя в безопасности. Неудивительно: присмотревшись, Артур заметил на стекле застарелые царапины. Драконьи когти, легко рвавшие металл, так и не смогли ничего поделать с этим стеклом. Но у нынешнего пленника еще оставался козырь в рукаве… Точнее, в сердце. Буквально.

— Он знает, где она сейчас… — прошептал англичанин, словно пытаясь забыть о том, что говорил Звездоколу о бесполезности всего его путешествия. А потом заорал на всю комнату:

— Мне нужен виконт Герхард фон Рейлис! Срочно! Пусть придёт! Скажите ему, что у меня есть сведения об этом гребаном конце вашего раззвездатого света, которые его благородной арийской ретроградской заднице срочно нужно знать!!

— Хорошая попытка, И. Е.Г. О.В. А., — хмыкнул тип в дыхательной маске, — Но есть одна маленькая деталь.

Он коснулся пальцами своей груди.

— Этот конец света — наше детище. Ты просто не можешь знать ничего о нём.

— Да неужели?! — процедил Артур, — Может быть, вы знаете и о том, что именно и зачем сражалось с виконтом в распределительном помещении вашей шарашки? — англичанин неожиданно вспомнил аристократическую манеру держать лицо и тон голоса.

— Это неважно, — развёл руками учёный, — Всё это будет неважно, когда пять Столпов Творения поднимутся над землёй. Два из них уже поднялись в Токио и в Риме. Своими глупыми действиями ты обрушил Столп в Берлине, и к чему это привело?