История рыжего демона (трилогия) - Роджер Желязны

Один из демонов–рыцарей примерился и метнул копье. В этот самый что ни на есть критический момент неожиданно пришло спасение. Принц так и не понял, было ли это природным явлением или же стихию каким–то образом вызвал Аззи. Как бы то ни было, безветрие моментально сменилось непогодой. Это был не легкий ночной бриз, а настоящий шквал ветра с ледяным дождем и даже градом. В воздухе закружилась листва, зашевелились трава, ветви кустов и деревьев, и все следы принца исчезли. Демон–рыцарь, метнувший копье первым, промахнулся футов на пять. Второе копье вообще полетело не в ту сторону.

Демоны–рыцари разделились, пытаясь взять жертву в кольцо, но принц легко проскользнул между ними и поспешил к известняковому пласту. Когда он перешел пласт, ветер стих, но и шума погони уже не было слышно. Принц понял, что ему удалось уйти.

Глава 7

Прекрасный принц бежал, пока был в состоянии переставлять ноги и жадно хватать воздух легкими. В конце концов он без сил рухнул на землю и крепко заснул.

Когда принц проснулся, обнаружилось, что он лежит на большой залитой солнцем поляне, а через поляну видна вершина огромной горы, целого Монблана фантазии, сказочного исполина из разноцветного стекла. Гору и поляну разделял лесок, деревья в котором на первый взгляд казались металлическими. Лесок закрывал все подходы к горе.

Принц подошел поближе к странному лесу и внимательно осмотрел его. Деревья оказались и не деревьями вовсе, а скорее печными трубами, утыканными шипами. Самые высокие из них не достигали и семи футов. Стоило принцу приблизиться к деревьям, как те стали испускать желтоватый газ, тут же загоравшийся благодаря спрятанным под землей запальным устройствам.

Возможно, Прекрасный принц никогда бы не догадался, что это за деревья, если бы не вспомнил, что как–то застал Аззи за изучением необычного листка бумаги; потом Аззи оставил листок на столе, а любопытный принц не удержался и посмотрел на него. Это был счет от Газовой компании всех духовных регионов за питание огненных деревьев. Если дядя Аззи в самом деле оплатил счет за газ для огненных деревьев – а из увиденного наш герой не мог сделать иного вывода, – значит, он, принц, всего лишь марионетка в руках демона.

Раздумывая, что же из этого следует, принц чувствовал себя неуютно, как будто он был раскрашенной картонной картинкой, пришпиленной к стене. Такие мысли немного пугали, но в голове принца они появились лишь в тот момент, когда настало время пробираться через лес огненных деревьев, поэтому принц на время оставил рассуждения и двинулся вперед. Раз что–то включается, оно должно и выключаться.

Принц искал почти час и в конце концов в какой–то канаве нашел–таки вентиль. Он закрыл его, и деревья погасли.

«Странно, – подумал принц, – зачем нужно было устраивать такую штуку?»

Он осторожно протиснулся между деревьями и вышел к поселку, который называли тем же именем – Стеклянная Гора.

Поселок был последним базовым лагерем, источником продовольствия, снаряжения и сувениров для тех, кто мог бы отважиться на штурм сверкающей в солнечных лучах огромной горы, на вершине которой, говорили, стоял волшебный замок, а в нем спала принцесса Скарлет. Основным занятием жителей поселка было обслуживание кандидатов в покорители стеклянной горы. Здесь собрались искатели приключений, специалисты по восхождению на стеклянные горы и скалолазанию со всего света. Соблазн покорения горы был велик.

Прекрасный принц прошелся по главной улице поселка Стеклянная Гора, заглянул в каждую лавку. В большинстве лавок предлагали в основном альпинистское снаряжение. Надо сказать, что стекло – очень неудобный материал для лазания, а послушав разговоры жителей поселка, можно было подумать, что оно к тому же меняет свои свойства всякий раз, когда на солнце набегает очередное облачко. Говорили, что на этой стеклянной горе можно наткнуться на любой сорт стекла: быстрое и хитрое, обманное и болотное, а также высокогорное смертельное и равнинное могильное. Каждый сорт стекла (говорили, будто стеклянная гора сложена из всех известных и даже неизвестных сортов) имел свои неприятные стороны, поэтому в лавках предлагали множество брошюрок с рекомендациями по преодолению участков горы из определенного сорта стекла. Кое–кто полагал, что эта стеклянная гора является единственной в своем роде, что во всем мире нет и никогда не было ничего подобного. Однако находились и такие умники, которые утверждали, будто бы история человечества свидетельствует о том, что человек несчетное число раз пытался покорить стеклянные горы, причем его стремление к восхождению на такие вершины в далеком прошлом было типично для людей всех рас и континентов. Эти теоретики договорились до того, что стали всерьез доказывать, будто бы стеклянные горы были прототипом, так сказать, обобщенным образом человеческого опыта, и такие горы как физическое проявление названного опыта были, есть и будут, пока работает мысль – и на заре человечества, и в далеком необозримом будущем.

Книжные лавки упомянутого поселка были забиты материалами по скалолазанию и восхождению на стеклянные горы. Здесь были исторические книги, мемуары специалистов по теории и практике скалолазания, путеводители… В нескольких лавочках не торговали ничем, кроме шипов и кошек для обуви всех мыслимых и немыслимых типов и конструкций, в том числе с алмазными остриями.

Среди жителей поселка не было единодушия по одной из важнейших проблем: обязательно ли взбираться на стеклянные горы верхом на лошади. Очевидно, что лошади намного сложнее совершить восхождение на любую стеклянную гору, чем человеку, ибо у лошадей ноги устроены совсем иначе. Спору нет, лошадь – благородное животное, незаменимое на равнине и в прериях, легко преодолевающее леса и даже джунгли, если они не слишком густые, но стеклянные горы для лошади – почти непреодолимое препятствие. Именно по этой причине возник обычай взбираться на горы верхом на козле.

Для почитателей традиций сама мысль о возможности сесть на козла была абсолютно неприемлемой. Они считали само собой разумеющимся, что любой прекрасный принц должен взбираться на любую стеклянную гору не иначе как верхом на лошади. Так изображали поднимающихся на стеклянную гору всадников художники–иллюстраторы многих поколений, причем укоренился слух, что изображения сии согласованы с высшими духовными силами. В то же время в ученых кругах бытовало мнение, что даже если лошадь все–таки взберется на гору, всадник при этом непременно повредится умом и ослабнет духом.