Секрет Жермены - Луи Буссенар

— Нам нужен врач, а не праздные зеваки. Поторопитесь! Что касается вашего счета, я попросил четыре дня отсрочки, так и приходите за деньгами послезавтра утром, пока же убирайтесь и очистите комнаты от зевак!

Врач, тот, что бывал у князя прежде, подоспел всего через несколько минут после выстрела. Пока доктор осматривал раненого и попросил всех оставить их наедине, Жермена, уходя к себе, взяла письмо, лежавшее на постели Мишеля и пришла в ужас, прочитав его. Строчки прыгали перед глазами. Послание походило на адское наваждение, настолько страшно было его содержание. Ни даты, ни места отправления. Лишь несколько строк, выведенных твердым и очень разборчивым почерком:

«Князь Березов.

Время пришло. Вы совершенно разорены. Жермена вас больше не любит. Вы сумасшедший…

Зачем теперь нужна Вам жизнь?

Князь Березов, надо умереть!

Умрите!.. Так надо!.. Такова моя воля!

И несчастный, совершенно лишенный собственной воли, повиновался странному и чудовищному приказанию с необъяснимой покорностью и решимостью.

Жермена окончательно поняла, что ее друг находится во власти силы, какой не может противостоять, против нее невозможно бороться.

Ужас объял девушку, несмотря на все ее мужество. Ум и сердце заледенели, она постепенно приходила в полное отчаяние.

Пока врач занимался с больным, она думала: кто они, убившие сначала любовь ко мне, а теперь уничтожившие его самого?

Мрачный облик графа де Мондье встал перед глазами, возникло представление о страшной действительности.

Девушка отважилась вернуться, шатаясь подошла к постели, где лежал князь, все так же без сознания.

Врач ощупывал грудь около раны, Бобино сидел в соседней комнате, моля Бога о благоприятном исходе.

Кровь едва текла из раны, черноватой, окруженной большим лиловым пятном, она находилась против сердца и, по-видимому, должна была оказаться смертельной.

На всякий случай врач достал из своего набора зонд и осторожно ввел в рану. К его большому удивлению, наконечник почти тут же наткнулся на что-то твердое. И доктор сразу подумал, что это пуля, расплющившаяся на ребре. Он еще поискал, зонд сдвинулся с гладкой поверхности, и лекарь сказал вслух:

— Зонд пошел вдоль ребра вокруг грудной клетки.

Князь Мишель застонал, губы зашевелились, он как будто почувствовал боль.

— Он жив! Господи, слава тебе! — воскликнула Жермена.

Обрадованный доктор сказал:

— Не только жив, но рана не опасна! Ему повезло, честное слово!

— Пуля… — проговорил Бобино.

— Пуля… Мой дорогой… Помогите-ка мне повернуть раненого.

Когда Мишеля положили на бок, врач осторожно провел рукой вдоль ребра, потом сделал маленький надрез ланцетом, слегка нажал, и пуля выпала на ладонь, как косточка из спелого плода.

— Пуля… вот она!

— Вот чудо! — воскликнул Бобино.

— Чудесно и легко объяснимо. Ваш друг очень хотел умереть. Сдвинув левой рукой рубашку и поискав место, где находится сердце, он придавил дуло револьвера к груди, нажал крепко, ради уверенности, что пуля не пойдет вкось, и спустил курок. Пуля, едва вылетев из дула и еще не набрав скорости, скользнула вдоль ребра, не перебив его, и, потеряв силу, остановилась. Видите, как основательно обожжена рана, сколько крупинок пороха попало в тело.

— Правда! Чистая правда! — воскликнул Бобино, вздохнув с облегчением. — Доктор, а когда он сможет поправиться?

— Дней через десять. Я волью в рану антисептический раствор. Также обработаю снаружи, и заживет быстро.

Мишель постепенно приходил в чувство. Он дышал с трудом, но узнал друзей, смотревших на него любящими глазами с беспокойством и состраданием.

Князь зашептал ласково:

— Жермена!.. Моя дорогая!.. Бобино!.. Друг мой!

— Мишель, Мишель! — говорила Жермена. — Неужели вы не понимаете, что, убивая себя, вы убиваете и меня.

Березов с восхищением слушал и смотрел взглядом, полным любви, как всегда прежде. Надежда вернулась к Жермене, она подумала, что сердце Мишеля снова принадлежит ей.

Сделав перевязку, врач ушел, сказав, что явится завтра.

Раненый заметно успокаивался, а главное, ясность духа вроде бы вернулась к нему.

Жермена сделала Бобино знак, чтоб он оставил их наедине. Молодой человек, понимая, что между ними должен произойти серьезный разговор, поторопился уйти, но задержался в дверях и сказал:

— Мне все-таки надо напомнить, Мишель, что мы без единого франка и что хозяин гостиницы требует с нас больше семи тысяч.

— Это так, — сказал князь, с трудом припоминая. — Надо телеграфировать Владиславу, пусть продаст что-нибудь.

Бобино и Жермена переглянулись в смущении и подумали оба: несчастного обворовали столь хитро, что он даже не помнит об этом.

— Я уже телеграфировал, Владислав ничего… не ответил.

— Тогда надо сообщить Сержу Роксикову, у него должны быть деньги. Я больше не знаю, к кому еще можно обратиться.

Бобино поспешил было послать телеграмму, но тут слуга принес письмо.

— Срочное, — сказал князь, — Жермена, прочтите, пожалуйста.

Жермена вскрыла конверт и нахмурилась.

— Что, плохие новости? — спросил князь.

— Право, в жизни иногда бывают странные совпадения! Как раз когда вы собираетесь попросить у друга денег, он обращается к вам:

«Я в Монако, проигрался до копейки. Мишель, пришли мне, пожалуйста, тысячу франков. Они мне крайне нужны. С дружеским приветом Серж Роксиков».

— Теперь, по крайней мере, все ясно, — сказал Березов с невозмутимым спокойствием. — Но вас это совершенно не должно касаться, дорогая Жермена… ни тебя, мой милый Бобино. Это маленькое недоразумение легко поправимо. Я совсем не потому собирался объявить себя банкротом в жизни и застрелиться.

Жермена снова дала знак Бобино, и он ушел.

— Можете ли вы поговорить со мной? Вас это не слишком утомит? — спросила она тихо и серьезно.

— Да, Жермена! У меня нет жара, и мой ум сейчас совершенно ясен. Но скоро… да, скоро… сознание может снова помутиться.

— Мишель, скажите мне честно, как джентльмен и друг… почему вы хотели умереть?

— Честное слово, Жермена, не знаю. Что-то непреодолимо повлекло к этому. Я почему-то знал: так надо!

— Вас больше ничего не привязывает к жизни, Мишель?

— Ничего, Жермена… Ничего, по-моему.

— Несчастный!.. Проклинать жизнь… Терять надежду!.. Проклинать любовь! Имеете ли вы право так думать, вы, молодой, богатый, красивый, обожаемый…