Следы на мосту. Тело в силосной башне (сборник) - Рональд Нокс

Присутствовал еще один любопытный момент в этих показаниях лакея. По некой неизвестной пока причине тем вечером Уорсли собирался засидеться допоздна. Возможно, это не имело никакого значения, может, он просто торопился закончить статью перед тем, как лечь спать, а возможно, собирался дождаться возвращения участников гонок, чтобы подкрепиться вместе с ними сэндвичами. Можно было бы предположить, у Уорсли имелись и какие-то другие планы, и в их число входила не только обычная прогулка по саду перед сном или лазанье, но целая экспедиция. Что за экспедиция – оставалось только гадать. Он принадлежал к тому разряду людей, чья жизнь расписана заранее по строгому плану. У Уорсли не имелось ни склонности к сомнительным привычкам, ни пристрастия пускаться в какие-либо авантюры. Тогда почему он предпринял эти загадочные действия тем вечером, когда знал, что останется в доме один? Можно посмотреть на все это и с другой стороны – если предположить у него намерение свести счеты с жизнью, тогда что он выигрывал, откладывая тот час, когда его хватятся утром? Нет, конечно, не в том случае, если он намеревался покончить с собой в силосной башне. Было ясно, его тело найдут в любом случае вскоре после рассвета. Бридон был вынужден признаться – он зашел в тупик. Может, посоветоваться с миссис Халлифорд? Нет, пожалуй, не стоит, ведь документы, переданные Лейландом, являлись конфиденциальной информацией, и с их содержанием можно было ознакомить, наверное, только Анджелу.

Лишь позже, к сильному огорчению Бридона, он получил дополнительные сведения о действиях мистера Уорсли. Выяснилось – миссис Халлифорд, не слишком разделявшая возбуждения и восторги, связанные с гонками, потому как уже знала, что станет победительницей, нашла лучшее применение получасу между тем моментом, когда все высыпали на улицу, и стартом. Женщина вызвала служанку, и обе занимались проблемами гардероба вплоть до того времени, пока не пришла пора миссис Халлифорд сесть в машину и отъехать. Якобы она собиралась подтвердить под присягой, что, когда выходила, заметила: дверь в библиотеку открыта, а внутри темно. Следовательно, за час – от десяти десять до одиннадцати ноль-ноль – Уорсли мог выйти из библиотеки. Возможно, он находился у себя в комнате, когда началась вся эта суматоха и крики, но вряд ли оставался там долго. Все в спальне указывало, что Уорсли забежал туда поспешно и по делу. После этого он вышел из дома, возможно, даже до начала гонок или чуть позже. Такая информация всплывала на слушаниях, но на ее значении не сосредоточилось внимание простой публики, а коронер не сделал ничего, чтобы его привлечь.

Наконец, имелась статья, над которой трудился несчастный джентльмен в последний в своей жизни вечер. Посвящена она была удручающему положению коренных жителей Южной Африки – насколько помнил Бридон, этот предмет писатель обсуждал ранее тем же днем с Карберри, и тот при этом едва не лишился дара речи от возмущения. Остановился Уорсли, дописав предложение, но не абзац, причем чернила на последних словах слегка размазались, словно не успели высохнуть сами по себе. Это могло означать одно и только одно – Уорсли в тот момент отложил ручку не собравшись вдруг лечь спать, а спохватившись: пришло время заняться каким-то другим, более насущным делом. Вряд ли его вдруг кто-то позвал, и Уорсли вынужденно поторопился, вряд ли он сам размазал чернила. Будучи человеком пунктуальным, мужчина любил все доводить до конца. Он намеревался закончить этот параграф, если бы имел время, до того, как отправиться спать.

Глава 15

Официальная версия

Бридон все еще сидел за письменным столом у себя в спальне, хмуро пялился на все эти листки с противоречивыми данными, когда вдруг вошла его жена.

– Я тебя просто обыскалась, – громко заметила она. – Где ты был? Прочесывал содержимое силосной башни расческой с мелкими зубьями или что? Шолто тебе звонил.

Под этим псевдонимом проходил у них сотрудник одного из офисов головной конторы Бридона.

– Так, а я что говорил Лейланду? Стоит им выяснить публичность этого шоу, так они шкуру с тебя сдерут, и никакие конфиденциальные отчеты этим людям не нужны. Тем лучше, мы можем ехать домой, когда захотим. Меня уже тошнит от этой неразберихи.

Ход мыслей Бридона раздваивался. Он еще не утолил присущий обычному человеку инстинкт любопытства. К тому же Бридону совсем не хотелось, как и большинству из нас, оставлять загадку нерешенной. В то же время он позиционировал себя – и эта поза стала частью натуры Бридона – как человека, которому претила такая профессия, как «шпион», и он занялся ею лишь по необходимости, потому что не имел другого способа заработать на жизнь. Поэтому Бридон считал своим долгом, вне зависимости от того, запретят ли ему и дальше проводить расследование, изобразить великое облегчение и благодарность. В конкретном случае он не преминул сделать это тотчас же.

– Да ничего подобного, бедняжка мой! Они хотят, чтобы ты поехал туда и кое с кем переговорил. С ужасно важной персоной, но они не желают говорить, с кем именно. С одним мужчиной, если подобное тебя порадует. Я вытрясла это из Шолто еще до того, как согласиться тебя отпустить. Он должен повидаться с тобой завтра.

– Так пусть приедет сюда, здесь и повидаемся.

– Думала об этом, но он человек не того сорта. Да у Шолто медали и прочие штуки отвалятся, если он начнет разъезжать по Англии и видеться с людьми. Нет, люди должны приезжать к нему, а не наоборот.

– Пропади они пропадом, его медали! Как машина, на ходу?

– Не в полном порядке, с той гонки в Кингз-Нортон. Я как раз подумывала отправить ее на диагностику. Есть поезд до Лондона, отправляется в десять десять утра, а встреча назначена на три – они сказали, им так удобнее. Ты вполне успеваешь на обратный поезд в четыре сорок пять. Я подумала, что могу отвезти тебя утром, а потом добраться до мастерской. Посмотрят машину и, если надо, починят. Затем побродить по городу, полюбоваться кафедральным собором и съесть ланч в какой-нибудь чайной – почему во всех этих городах с кафедральными соборами полным-полно чайных? – потом встретить и привезти тебя обратно вечером.

– Похоже, мне не отвертеться. Ты уже доложила об этом Халлифордам?

– Да, все в порядке. Поначалу миссис Халлифорд ужасно испугалась, просто подумала, мы уезжаем навсегда, и кто тогда будет приглядывать за бедным Уолтером? Уолтер действительно бедняга. Эта женщина явно положила на тебя глаз. Когда она узнала, что ты вернешься вечером, сразу повеселела и заулыбалась. О, до чего хотелось бы знать, о чем у вас пойдет речь!

В глубине души Бридон был твердо уверен, что таинственный разговор с важной персоной связан с проблемой, которой он уже занимался, и не является предвестником какой-либо новой. Эта проблема продолжала занимать мысли Бридона на всем долгом пути к Лондону. Ярко-зеленые лужайки с чайными столиками; спускающиеся каскадом к реке террасы цветов так и манят к реке; дорога, освещенная блеском многочисленных фар; где-то поодаль проблески серого рассвета очерчивают в перспективе фантастические очертания силосной башни, а затем – то, что находится ниже – жаркие и ароматные тропинки сада, чьи выложенные плиткой дорожки Бридон так пристально рассматривал в поисках некой ключевой находки… Вот какие сцены занимали его воображение, грезились Бридону, когда он смотрел в серое продолговатое окно вагона. Он не видел или видел в нем лишь неухоженные земли, плодовые деревья Першо проносились мимо, словно в убыстренной съемке, кружились и пропадали; плотные заросли сорняков окаймляли каналы Ивелода, затем показалась унылая удлиненная панорама Оксфорда, скопление мелких домишек Дорчестера и окраин, блеснула Темза со своими потаенными островками – последние самые мрачные стадии путешествия, говорившие утомленному путнику лишь о бисквитах и молоке.

Где-то я уже писал о здании «Бесподобной» и о том, насколько точно оно отражает тот период нашей национальной архитектуры, черпающей вдохновение в стремлении избежать выплаты слишком больших налогов. Бридон как сотрудник компании вовсе не стремился тратить время на пустопорожнюю болтовню в сверкающем великолепии внутреннего дворика или же слышать, как произносят почтительным шепотком его имя худощавые служители. Бридон прошел по знакомым коридорам, обменялся парой слов с несколькими знакомыми и наконец добрался до огромных часов, призванных напомнить о тяготах жизни человеческой, – на них изображались все двенадцать подвигов Геракла, и встал под ними. Мужчина дождался половины четвертого, а затем вошел в кабинет, где находились пятеро самых важных в конторе людей и какой-то вежливый и загадочный незнакомец.

– А, Бридон, вот и вы. Могу я представить вас… – Незнакомец извиняющимся жестом вскинул руку.

– Нет, если не возражаете, никаких имен. Рад, что вы смогли приехать, мистер Бридон. – Затем, когда они остались вдвоем, новый знакомый добавил: – Очень любезно с вашей стороны, очень мило. – Он был из касты военных. Совсем необязательно быть детективом, чтобы догадаться об этом, хотя мужчина предстал перед Бридоном в штатском. Бридон, набравший немало опыта в общении с этими людьми во время войны, без колебаний приписал бы его к разряду высоких чинов. Впрочем, прямота и простота, свойственные офицерскому характеру, в данном случае не просматривались – господин был далеко не прост, казался даже утонченным. Еще чувствовалось, он пытается напустить на себя зловещий вид. Словом, незнакомец принадлежал к смешанной породе людей, которых принято называть «военной интеллигенцией».