ПУТЬ ХУНВЕЙБИНА - Дмитрий Жвания

- Вы сумели показать нашим врагам, Системе: деньги, влияние, связи, братки – ничто по сравнению с национал-большевистским гностическим порывом! Профаны всегда будут проигрывать гностикам, людям длинной воли! С нами Бог! Мы победим!

Затем он написал в «Лимонке»:«Сбор подписей прошел как разминка концептуального предвыборного шоу. Теперь понятно, кто чего стоит. Все работали на энтузиазме. После победы никто не будет забыт, не волнуйтесь, камерады. Некоторые гады проявили скепсис или нерасторопность в этом трудном деле. На них наложено партийное проклятие и скоро они иссохнут сами по себе».

В октябре я, наконец, познакомился с Сергеем Курехиным, в сентябре он уехал в Японию, где пробыл месяц, выступая с местным шоу онанистов-эксцентриков. Я не ожидал, что он окажется таким простым, приветливым и интеллигентным человеком. Ему было 42 года, но он выглядел гораздо моложе, больше 33-35 лет ему было не дать. Я взял у Курехина интервью для газеты «Смена», где я только что начал работать.

- Национал-большевизм – это свежий ветер, - заявил Сергей, и это была четкая аллюзия на гимн итальянских фашистов – «Фашизм – это вешние воды, фашизм – это будущее нашей свободы». – Он может пользоваться любыми культурами, главное – чтобы оставалось ощущение свежести, ощущение нового стиля. Стиль – это сущность. И чтобы он всегда оставался новым, надо свои идеи подвергать постоянной ревизии. Принципы консервативной революции как раз и отвечают этому требованию.

- Вот вы говорите, «НБП – свежий ветер», а сами пользуетесь старой риторикой «практических» фашистов, те тоже говорили, что они свежий ветер, - я старался, чтобы интервью не выглядело как реклама национал-большевизма, а было честным, состязательным, я ставил перед Сергеем вопросы-ловушки. А Курехин до конца играл роль человека, которого достали «тупые вопросы».

- Да поймите же вы наконец, - сказал он усталым голосом, - что НБП – это абсолютно новая идеология, религия, культура; это стремление правых быть левыми, а левых правыми. Что касается меня, то я давно слежу за творчеством Александра Дугина. Когда я узнал, что с этим человеком у меня много точек соприкосновения – оккультизм, философия, чистая политика, когда я узнал, что Дугин идет в блоке с Эдуардом Лимоновым, самым замечательным современным писателем, я примкнул к этой партии с огромным удовольствием и считаю для себя честью работать с этими людьми. Прежде всего, мне близко национал-большевистское понимание государства. Сейчас поднимается тупейшая и вульгарнейшая критика в адрес НБП: говорят, если партия «национальная», - значит, евреев в лагеря. Мудаки, б…ть! (Сергей иногда намеренно срывался на мат – Д.Ж.)

- И все же нельзя не заметить, что вы сейчас говорите то, что после первой мировой войны говорил и писал Муссолини…

Курехин посмотрел на меня с сожалением, он умел играть.

- Фашизма, как и национал-большевизм, - прежде всего романтическое движение». Это архиважно! – Сергей, помню, повысил голос, произнося это любимое ленинское выражение, а вообще за время нашего разговора он пронес его раз пятнадцать. – Фашизм – это романтическая реакция на капитализм и ужасы войны. Но все идеальное имеет тенденцию к вырождению в ходе ложной эволюции. И фашизм в своем социально-бытовом воплощении превратился в то, с чем он боролся вначале. Но идеи фашизма надо понять, пережить их…

Курехин, помню, замолчал ненадолго, задумался, а потом неожиданно напустился на меня:

- О чем мы, б…ть, говорим? Какой на х..й фашизм? Почему вы время меня о нем спрашиваете? – я жалел, что беру интервью для газеты, а не для телепередачи – так выразительно Сергей играл свою роль. – Какая тупость и узость взглядов! У вас нет методологии! Неужели вы всерьез восприняли бредовые статьи интеллигентских придурков и педерастических онанистов, которые причисляют НБП к фашистам?! Национал-большевизм – это подвижничество! Он имеет свои собственные традиции. Лидеры национал-большевизма пали жертвами сталинского и нацистского террора: Устрялов погиб в ГУЛАГе, а Никиша убили гитлеровцы. Не надо путать жопу с пальцем!

В конце разговора уже я не мог не спросить Сергея, почему он назвал Ленина грибом.

- Я всегда очень уважал героические личности, - ответил Курехин. – Но только не надо делать из них монстров и дебилов. Они просто другие. В самом начале перестройки я был одним из немногих нонконформистов, протестовавших против уничтожения памятников Ленину. Если внимательно посмотреть программу «Ленин – гриб», - можно заметить, что никакая это не ирония, а правда, Правда с точки зрения магического социализма. Кто знаком с оккультной практикой коммунизма, тот понимает все, как надо. И только законченные козлы и идиоты представляют Ленина, растущего под березкой.

На выходе интервью Сергею не очень понравилось.

- Они слишком сильно отредактировали его, на первый взгляд – ничего не изменили, просто выкинули кое-какие ключевые словечки, и от этого интервью потеряло изначальный смысл, - сказал он мне. Конечно, не понравился Сергею и редакторский заголовок – «Свежий ветер в голове Курехина».

Я не разделял это его впечатление, но спорить не стал. В речи Курехина частенько попадались сорняки, особенно часто – постмодернистский сорняк «как бы». Текст действительно пришлось изрядно почистить, но я дал его вычитать Сергею, и только потом отнес в редакцию, а редактор сократил текст раза в два, и все. Отрезанный кусок я опубликовал в «Смене» уже после смерти Сергея…

Надо сказать, что зарабатывать на жизнь писанной я стал совершенно случайно. Я не любил журналистов, даже презирал их за малообразованность, поверхность, лживость, продажность и претенциозность. Казалось бы, низшая каста интеллигенции, а тщеславие - барское. Меня сильно раздражало то, как пресса преподносила красные митинги и акции – как будто на них сбегались исключительно старики и городские сумасшедшие! Но ведь в действительности было не так. Лично мне, правда, на журналистов везло, начиная с 1989 года я дал несколько интервью газетам и одно – модной перестроечной телепрограмме «Пятое колесо», и интервьюеры почти ничего в них изменили.

В мае 1995 года мой друг Даня Коцюбинский, который работал в газетах со времен перестройки, предложил мне написать для газеты «Час пик» статью о народниках, он слышал мой доклад о них, который я делал на научной конференции. Я написал - опубликовали. В августе 1995 года исполнялось 55 лет со дня убийства Троцкого, и Даня попросил написать о «красном Льве» статью для «Часа пика» и текст для питерского радио. Я написал - тексты вышли.

А осенью Даня посоветовал мне попробовать себя в качестве политического обозревателя в «Смене». Я сомневался, понимая, что если я буду писать о политической ситуации то, что думаю, мои статьи ставить не будут. Но все же согласился, потому что подрабатывать сторожем в контактной сети мне надоело, а не подрабатывать я не мог – на стипендию аспиранта семью и себя не прокормишь. Даня сказал, что «не особенно утруждая себя», я заработаю раза в полтора больше, чем сторожем. Но это не значит, что я продался. Меня зачислили в отдел политики, и я в основном писал статьи об истории и международных отношениях, о Латинской Америке. Моя работа в прессе – отдельная тема. Отмечу лишь то, что я только укрепился в своем изначальном мнении о журналистах, я нигде не видел такого количества глупцов, как в средствах массовой информации, но в «Смене» я познакомился и с очень достойными людьми, настоящими профессионалами, и они стали моими добрыми друзьями.

В октябре с концертом приехал Егор Летов, выступал он в клубе «Космонавт», что недалеко от Технологического института, на Бронницкой улице. Набился полный зал панков, на кулисах сцены мы повесили флаги НБП и наш – красный, с красной звездой в черном круге. После концерта началась заваруха, панки стали бегать по сцене и какой-то чувак сорвал наше знамя и спер его! Именно наше! Нацбольские флаги никто не тронул. Я побежал искать похитителя, но уже было поздно. Он успел раствориться в толпе.

Тем временем за кулисами началось что-то типа пресс-конференции. Летов раздавал автографы. Какая-то его обожательница, глядя на него, разрыдалась:

- Егор, Егор, Егор! – стонала она. А потом осмелела и дотронулась до своего кумира рукой, после чего разрыдалась пуще прежнего и убежала прочь.

Происходящее напоминало мне общение религиозного учителя с претензией на мессианство со своими «овцами». Облик Егора усиливал эту ассоциацию: длинноволосый, длиннобородый - русский Христос, да и только.

И тут произошло то, что никто из нас, активистов предвыборного штаба Дугина, не ожидал.

Одна журналистка спросила у Летова: правда ли, что он приехал в Петербург, чтобы поддержать на выборах Александра Дугина, своего соратника по НБП? В ответ Летов заявил, что он не одобряет участие Дугина и Лимонова в выборах, потому что это – компромисс с Системой, идти на который нельзя, что с НБП у него сложные отношения, а близки ему «Красные бригады», «чей их флаг со звездой сегодня висел здесь». В итоге в прессе появились заметки, что Летов разочаровался в НБП, поссорился Лимоновым и Дугиным.