Звездоплаватели - Георгий Мартынов

— Хорошо, Константин Евгеньевич!

Белопольский ушёл.

Через несколько минут обе двери с мягким звоном закрылись. Мельников внимательно следил за ходом механизма. Убедившись, что всё в порядке, он нажал кнопку. Внутренняя дверь открылась, наружная осталась запертой. Значит, автоматика работает исправно. Он нажал другую кнопку. Теперь закрылась внутренняя дверь и через несколько секунд автоматически открылась наружная. Всё было как следует.

Он втянул наверх лестницу, закрыл наружную дверь и, когда так же автоматически открылась другая, поднялся в круглый коридор.

В десяти шагах от него первый люк был закрыт. Значит, Белопольский, готовясь к старту, уже запер все двери и люки на звездолёте.

Мельников подошёл к стене, осторожно ступая по мягкой обивке. Деревянной дорожки уже не было. Открыв дверцу лифта, он забрался в узкую кабину. Она освещалась маленькой лампочкой, дававшей достаточно света, чтобы различать кнопки на щитке. Убедившись, что дверца плотно закрыта, Мельников нажал одну из них. Кабина двинулась вперёд и помчалась по стальной трубе. Через несколько секунд вспыхнула на щитке зелёная лампочка, потом жёлтая. Мельников ничего не предпринимал. Кабина остановилась. Он почувствовал, как она вместе с ним повернулась, встав почти вертикально, и стала подниматься. Снова загорелась зелёная, затем жёлтая лампочка. Он нажал одну из кнопок. Если бы он не сделал этого, лифт перенёс бы его ещё выше, в третий коридор, а ему был нужен второй. Кабина снова приняла горизонтальное положение, прошла небольшое расстояние и остановилась. Он открыл дверцу и вышел.

Автоматический лифт звездолёта работал точно, и Мельников оказался там, где хотел, — на командном пункте, расположенном почти в носовой части. Впереди была только обсерватория.

Белопольский сидел в мягком кресле перед огромным пультом. На трёх экранах, расположенных в центре, виднелись стены стартовой площадки. Два боковых экрана были тёмными.

Мельников окинул взглядом длинные ряды лампочек. Они всё горели зелёным светом. Это означало, что все помещения корабля готовы к старту.

Он сел рядом с Белопольским и застегнул ремни, плотно прижавшие его к креслу.

Вделанные в пульт большие часы с секундной стрелкой, бегавшей по всему циферблату, показывали без пяти минут двенадцать.

«СССР-КС2», из-за недостаточной скорости, должен был точно выдерживать время старта. «СССР-КС3» мог взять старт когда угодно, в пределах нескольких часов. Скорость корабля была так велика, что это не играло никакой роли. В Солнечной системе, кроме Меркурия, не было планеты, которая двигалась бы по своей орбите быстрее, чем корабль — последнее достижение конструкторского бюро, руководимого Камовым. Мельников знал, что старт должен был состояться около двенадцати.

— Проверьте экипаж! — приказал Белопольский.

Сам он быстро нажимал различные кнопки, и разноцветные лампочки, вспыхивая и погасая, давали ему ответы на эти немые вопросы, обращённые к стенкам корабля, двигателям и приборам автоматики.

Мельников включил правый боковой экран, и на нём появился светлый прямоугольник. Потом он увидел внутренность одной из общих кают. В ней находились шесть человек. Они лежали в мягких кожаных «люльках», прикреплённых к стенам резиновыми амортизаторами. Пайчадзе стоял возле своей «люльки» и смотрел экран.

— Готовы? — спросил Мельников.

— Готовы, товарищ заместитель начальника экспедиции, — чётко ответил Пайчадзе, официальным тоном подчёркивая торжественность минуты.

— Ложитесь! Сейчас подниму корабль.

Остальные четверо находились в другой общей каюте, появившейся на экране, как только Мельников нажал нужную кнопку. Профессор Баландин отвечал так же официально, как и Пайчадзе.

— Экипаж готов, — доложил Мельников.

— Поднимайте корабль!

Мельников повернул окрашенную в синий цвет ручку. Тотчас же он почувствовал, что нос звездолёта начал приподниматься. Это было заметно по экранам и изменению направления силы тяжести.

На средних экранах проплыли вниз бетонные стены, показалось небо, потом весь ракетодром. Можно было различить крохотные здания Камовска, купол обсерватории и даже межпланетный вокзал.

Мельников подумал о том, с каким волнением наблюдают это медленное появление корабля «из-под земли» все собравшиеся проводить их. Оно означало, что через несколько минут звездолёт оторвётся от стартовой площадки и в ужасающем грохоте своих двигателей, со всё увеличивавшейся скоростью прочертит огненную траекторию и меньше чем через минуту скроется от глаз и биноклей в голубой бесконечности.

— Приготовиться!

Мельников положил руку на управление механизмом «лап». Он должен был по команде быстро убрать их внутрь корабля. Другой рукой он нажал кнопку сигнала.

Во всех помещениях звездолёта прозвенел дробный звонок, предупреждающий о старте.

Белопольский уверенно и спокойно переставил стрелки на круглых циферблатах: одну на цифру «2000», другую на «20». Потом повернул красную ручку и включил автопилот.

Оставалось нажать кнопку пуска — и звездолёт отправится в путь с ускорением в двадцать метров и через две тысячи секунд, то есть через тридцать три минуты и двадцать секунд, полетит по инерции со скоростью сорок километров в секунду.

— Готов? — отрывисто сказал Белопольский.

— Готов! — ответил Мельников.

Стрелки часов показывали двенадцать и три минуты.

Белопольский нажал красную пусковую кнопку.

Чуть заметная дрожь корпуса корабля передалась через приборы управления рукам Мельникова.

По-прежнему на командном пункте была полная тишина, но он хорошо знал, что чудовищный грохот сотрясает сейчас воздух на несколько километров вокруг. Огненный вихрь бушует в узком пространстве между кормой звездолёта и стенками стартовой площадки, взлетая вверх клубами чёрного дыма. Плавится бетон, превращаясь в раскалённую добела жидкую массу. Шестнадцать могучих двигателей работают одновременно, преодолевая тяжесть сотен тонн исполинского корабля.

Секунда… вторая… и ощущение повышенной тяжести показало, что звездолёт покинул площадку и начал свой ускоряющийся полёт.

Всё быстрей и быстрей.

Стрелка указателя скорости неуклонно скользила по циферблату. 20, 40, 60, 80, 100, 120…

«СССР-КС3» поднимался всё выше.

Корпус перестал дрожать. Часть двигателей прекратила работу, оставшиеся включёнными работали уже спокойно и равномерно. Для тех, кто был на Земле, грохот постепенно утихал, теряясь в воздушных просторах. Внутри корабля царила полная тишина.