Первый любовник Англии - Кристина Додд

— Роузи, — наконец позвал он и, когда она открыла затуманенные желанием глаза, прошептал, задыхаясь: — Еще…

19.

— Сэр Энтони! — Дверь задрожала от громкого стука, и Роузи тяжело вздохнула.

В комнате было довольно холодно, но ковер, на котором она лежала, был мягок, а обнимающие руки Тони создавали ни с чем не сравнимый уют.

— Сэр Энтони!

Тони пошевелился и еще крепче обнял Роузи.

— Проклятье! — пробормотал он. — Рассвет едва забрезжил, а нас уже не могут оставить в покое.

Отблески затухающего огня придавали его волосам красноватый оттенок, тело казалось светло-золотистым, а глаза сияли радостью и удовлетворением. Вечером, когда Роузи пришла к нему, Тони был так серьезен, что она едва узнала его. Теперь это опять был Тони Райклиф.

Ее Тони.

Всего лишь несколько недель назад ему удалось обольстить Роузи, и, черт побери, вчера вечером она без труда сделала то же самое. Ему казалось, что рушатся устои привычного мира. Наслаждение, получаемое ими обоими, не знало пределов, на столе, на полу, на стуле. Они теряли разум! Когда Тони и Роузи находились вместе, все невзгоды исчезали, уступая место восторгу обладания друг другом.

— Сэр Энтони, умоляю, отзовитесь! — настойчивый голос Хэла шипел прямо в замочную скважину. — Вам послание от королевы.

— Сейчас, — недовольно пробормотал Тони себе под нос и громко добавил: — Займись курьером, а я сейчас выйду.

Воцарилась недолгая тишина, а затем послышались удаляющиеся шаги Хэла.

— Королева Елизавета, должно быть, хочет вмешаться в наши дела.

— Она такая ревнивица?

— Только из добрых побуждений.

Роузи лизнула палец и, проведя им по нижней губе Тони, процитировала:

— «Мой возлюбленный белокож и румян; его голова словно отлита из золота, а локоны черны, как вороново крыло…» — По ее губам пробежала улыбка.

— Мне остается только восхищаться твоей памятью! Ты же повторила слово в слово. — В голосе Тони слышались нотки зависти и даже обиды.

— Я читала это впервые, но «Песнь песней» Соломона — одно из самых любимых мест Библии сэра Дэнни. Ухаживая за женщинами, он обязательно читал им наизусть именно это.

— Тогда мне придется наказать тебя за обман!

— Каким образом? — заинтересованно спросила Роузи, обнимая Тони.

— Я сейчас встану и оденусь.

За словом последовало дело, и Роузи вздохнула с явным разочарованием. Сев рядом, она обвила руками его голые колени.

— «Его щеки пахнут пряным ароматом и цветами, его губы — словно лилии, источающие душистый запах мирры».

— Роузи! Прекрати мне льстить! — Тони увидел под столом жилетку с камзолом и попытался дотянуться до них, однако Роузи продолжала сжимать его ноги.

— «Его руки — как золотой обруч, сверкающий бериллами, его живот подобен слоновой кости, украшенной сапфирами».

Тони скосил глаза на свой плоский живот.

— Здесь нет никаких сапфиров…

— А ты посмотри немного ниже. О, это такой сапфир!

— Одевайся, женщина! — Терпение Тони лопнуло, и он бросил в Роузи сорочкой. — И хватит вводить меня в искушение!

Она сняла сорочку с лица и продолжила:

— «Его ноги — мраморные колонны, его лицо выточено из ливанского кедра». — Роузи медленно облачилась в сорочку.

Тони ощущал, как им снова овладевает желание, но изо всех сил старался не поддаваться ему. Хотя он и пытался выглядеть веселым и беззаботным, Роузи прекрасно понимала, какие чувства владеют сейчас им. К Тони прибыл курьер от самой королевы, а за нее он был готов отдать последнюю каплю крови — в этом Роузи не сомневалась.

Был ли он предан королеве сильнее, чем ей? Роузи не знала, да и не хотела знать. Было ли ее чувство к Райклифу сильнее, чем к сэру Дэнни? Она не знала и этого, да и не могла найти ответ.

Когда Тони взял с бронзовой каминной решетки свою рубашку, Роузи увидела, что на одном из рукавов зияет огромная прожженная дыра: слишком близко к огню она находилась. Роузи попыталась сдержать свое веселье по этому поводу, но, когда Тони свирепо сверкнул глазами, она не выдержала и издала сдавленный смешок. Роузи прикрыла рот, но уже было поздно: выведенный из себя, Тони отбросил погибшую рубашку в сторону и принялся натягивать жилетку и камзол. Поискав штаны, обнаружил их под ковром. Сжимая в кулаках чулки, он снова оглянулся по сторонам.

— Ищешь это? — Роузи помахала подвязками.

— Дай мне их сейчас же!

— Обязательно! — улыбнулась Роузи. — Подойди и возьми.

Глаза Тони сузились. С ловкостью заправского дуэлянта он метнулся к девушке, пытаясь отобрать подвязки, но она проворно спрятала их за спину!

— Искусительница! — пробормотал Тони. Он прижал к себе Роузи и, улыбнувшись, поцеловал ее в губы так, что разум ее затуманился. Когда он оторвался от нее, Роузи открыла глаза.

— По-моему, ты выглядишь несколько помятым, — заметила Роузи.

— Для королевского курьера вполне приемлемо.

Окончательно одевшись, он подошел вплотную к девушке и приподнял ее подбородок. Роузи закрыла глаза и приоткрыла рот для поцелуя, но Тони только усмехнулся и произнес:

— Для сегодняшнего утра достаточно, или Ее Величеству придется ждать.

По лицу Роузи пробежала недовольная гримаса.

— Вот и пусть ждет.

Тони отрицательно покачал головой.

— Помню, приказывая мне убираться от двора, королева была в ярости, и если она прислала ко мне курьера, это может означать только одно: Ее Величеству понадобился кто-то, кому она может доверять, причем понадобился весьма срочно. Этот человек — я, Роузи, и я немедленно отправляюсь к Ее Величеству.

— Ты сделаешь то, что должен, и я с радостью отпускаю тебя. Королева, я думаю, умеет ценить преданность, но… Но только не забудь вернуться обратно.

— Как я могу забыть об этом? — Тони ласково погладил по ее волосам и щеке. — Мы были счастливы, Роузи, и на этот раз ты наверняка носишь моего ребенка. Я беру на себя полную ответственность за все, что произошло в моей спальне. Не могу не признать, что, однажды увидев тебя, я поклялся, что обольщу… А этой ночью ты сама обольстила меня.

— Ты не сильно сопротивлялся, — важно ответила Роузи.

— Кто? Я? Черт побери, найдется ли мужчина, который устоял бы перед твоими чарами? — Тони запнулся, увидев, как в ее глазах мелькнул озорной огонек. — Когда мы поженимся, обещаю, что я всегда буду уступать тебе в этом. — Роузи промолчала, и Тони взволнованно сказал: — Мы должны пожениться до того, как я уеду. Ты согласна?

Роузи подумала о своей детской мечте — заставить публику смеяться и плакать одновременно; она подумала о своей новой мечте — владеть Одиси; она подумала о том, о чем даже не осмеливалась мечтать — о собственной семье, о продлении рода, о любимом человеке, с которым она будет жить до самой старости. С Тони эта мечта может превратиться в реальность. Неужели она действительно носит его ребенка? Она надеялась на это, она молилась об этом. И она выйдет за него, несмотря ни на что.