Война с демонами. Книги 1-5 - Питер В. Бретт

Лиша невольно улыбнулась.

— У нас в Лощине дела так быстро не делаются, — покосилась она, — но можешь понести мою корзинку.

Она повесила корзинку на протянутую руку и зашагала к городу. Вестник уставился ей вслед.

* * *

Когда они добрались до города, рынок Смитта бурлил. Лиша любила приходить пораньше, пока самые лакомые кусочки еще не разобрали. Она оставляла заказ у Дага-мясника и отправлялась в обход.

— Доброе утро, Лиша, — поздоровался Седой Йон, самый старый житель Лесорубовой Лощины.

Его седая борода, которой он очень гордился, была длиннее, чем волосы у большинства местных женщин. Когда-то Йон был могучим дровосеком, но к старости исхудал и с трудом опирался на палку.

— Доброе утро, Йон. Как суставы?

— Болят. Особенно руки. Иногда еле палку держу.

— И все же тебе хватает сил щипать меня всякий раз, когда я отвернусь, — заметила Лиша.

Йон хохотнул:

— Девочка, для такого старика, как я, это дороже любой боли.

Лиша достала из корзинки горшочек:

— Хорошо, что я приготовила тебе сладкую мазь. Не придется лишний раз заходить.

— Заходи почаще, поможешь намазать, — ухмыльнулся Йон.

Лиша не выдержала и рассмеялась. Йон был старым распутником, но все равно ей нравился. Жизнь с Бруной научила ее, что старческие причуды — невысокая цена за целую жизнь богатого опыта.

— Боюсь, тебе придется мазать самому.

— Пфф! — Йон с притворным раздражением взмахнул палкой. — Но ты все-таки подумай.

Прежде чем уйти, он посмотрел на Марика и кивнул в знак уважения.

Марик кивнул в ответ, и старик ушел.

У всех находилось доброе слово для Лиши, и она тоже расспрашивала о здоровье каждого. Даже на рынке она не забывала о работе.

Хотя у них с Бруной было полно денег от продажи петард, торговцы не просили у Лиши и клата. Бруна не брала денег за лечение, а с нее не взимали плату за все остальное.

Марик следовал за Лишей, пока она со знанием дела щупала фрукты и овощи. Вестник притягивал взгляды не только потому, что был чужаком, — в Лесорубовой Лощине вестники были не в новинку, — но и потому, что пришел с Лишей.

Травница заметила Кита — сына Стефни, но не Смитта. Мальчику почти исполнилось одиннадцать, и с каждым днем он все больше походил на рачителя Майкла. Стефни выполнила свою часть сделки и не сказала о Лише ни единого дурного слова за все годы ее ученичества. Бруна хранила ее секрет, но Лиша недоумевала, как Смитт не видит истины, которая каждый вечер сидит напротив него за столом.

Она поманила мальчика, и Кит подбежал.

— Отнеси этот мешок Бруне, когда будет свободная минутка. — Она протянула ему покупки, улыбнулась и тайком сунула в кулачок клат.

Кит широко улыбнулся. Взрослые не брали у травниц деньги, но Лиша всегда совала детям монетки за мелкие услуги. Лакированные деревянные монеты из Энджирса были основной валютой Лесорубовой Лощины. Кит купит райзонских сластей себе и братьям, когда приедет следующий вестник.

Лиша собиралась уходить, но заметила Мэйри и подошла поздороваться. Все эти годы подруга не бездельничала; за ее юбки цеплялись три малыша. Молодой стеклодув по имени Бенн из Энджирса решил попытать удачи в Лактоне или Форте Райзоне. Он задержался в Лощине, чтобы заработать пару клатов перед следующим переходом, но встретил Мэйри, и его планы растаяли, как сахар в чае.

Теперь Бенн работал в амбаре отца Мэйри, и дело спорилось. Он покупал у вестников, которые ехали из Форта Красия, песок и превращал его в изящные и полезные вещи. В Лощине никогда прежде не было стеклодува, и все спешили обзавестись стеклянной посудой.

Лиша тоже обрадовалась такому повороту событий. Бенн изготовил хрупкие детали перегонной установки, описанные в книгах Бруны, и девушка научилась вытягивать силу трав и варить зелья намного более действенные, чем видывали в Лощине.

Вскоре Бенн и Мэйри поженились. Не прошло и года, как Лиша приняла их первого ребенка. Второй и третий последовали один за другим, и Лиша полюбила их как родных. Она расплакалась от гордости, когда младшую девочку назвали в ее честь.

— Доброе утро, шельмецы. — Лиша присела на корточки и распахнула объятия детям Мэйри.

Она крепко обняла и поцеловала каждого и угостила их конфетами в бумажных обертках, прежде чем встать. Конфеты она делала сама — еще один урок Бруны.

— Доброе утро, Лиша. — Мэйри присела в легком реверансе.

Лиша едва не нахмурилась. Они с Мэйри оставались близки все эти годы, но с тех пор, как Лиша надела передник с карманами, Мэйри смотрела на нее другими глазами, и изменить это, похоже, было невозможно. Реверанс вошел у нее в привычку.

И все же Лиша дорожила их дружбой. Сэйра втайне приходила в хижину Бруны за яблуневым чаем, но общаться с Лишей не стремилась. В городке поговаривали, что Сэйра не скучает. Половина местных мужчин заглядывали к ней на огонек, и у нее всегда было больше денег, чем они с матерью могли заработать шитьем.

С Брианной дела обстояли еще хуже. Последние семь лет она не разговаривала с Лишей, зато охотно чернила ее перед другими. Со своими болячками она ходила к Дарси. От встреч с Эвином у нее скоро вырос живот. Когда рачитель Майкл потребовал выдать виновника, она назвала Эвина, не желая противостоять всему городу.

На свадьбе за спиной Эвина стоял отец Брианны с вилами, по бокам — два ее брата. С тех пор Эвин всячески старался испортить жизнь своей жене и сыну Каллену.

Брианна оказалась неплохой матерью и женой, но так и не сбросила вес, набранный во время беременности, и Лиша на собственном опыте знала, как часто Эвин посматривает — и не только посматривает — на сторону. Ходили слухи, что он часто бывал у Сэйры.

— Доброе утро, Мэйри. Ты знакома с вестником Мариком?

Лиша обернулась, чтобы представить своего спутника, но позади никого не было.

— Только не это! — воскликнула она, увидев, что тот сцепился с Гаредом на другой стороне рынка.

В пятнадцать лет Гаред уступал ростом только собственному отцу. К двадцати двум годам он стал настоящим великаном — почти семь футов литых мышц, закаленных долгими днями работы топором. Поговаривали, что в нем течет милнская кровь, так как энджирцы никогда не вырастали такими огромными.

В деревне стало известно о его лжи, и девушки сторонились его, боялись остаться с ним наедине. Возможно, именно поэтому он до сих пор домогался Лиши, а может, он все равно не отстал бы. Прошлое ничему не научило Гареда. Его самомнение росло