Паутина. Книга 3 - Андрей Стоев

Сопровождали её двое мужчин, по виду явные клерки, с характерными деревянными ящиками, которые немедленно навели на мысль о складных мольбертах. Выглядело это совершенно неуместным и непонятным, и любопытство у меня разыгралось вовсю.

— Здравствуй, бабушка, — я поцеловал её в щёку. — Позволь тебе представить командира нашей дружины Станислава Лазовича. Станислав, перед тобой сиятельная Стефа Ренская.

Станислав кивнул. Выглядело это изрядно невежливо, но Станислав имел настолько ошеломлённый вид, что Стефа развеселилась.

— Рада знакомству, почтенный, — сказала она, с трудом сдерживая улыбку.

— Эмм, — Станислав, наконец, оправился от ступора. — Польщён знакомством с вами, сиятельная.

Она улыбнулась ему и обратилась ко мне.

— Я обещала тебе помочь и готова сдержать обещание.

Я с трудом вспомнил, о каком обещании она говорит. Дня три назад, при нашей очередной встрече, я пожаловался, что вместе с землёй приобрёл какое-то подземелье, для которого даже планов никаких нет, а она в ответ сказала, что этому можно помочь, и она обязательно поможет.

— Честно говоря, я не воспринял твоё обещание всерьёз, — с удивлением ответил я. — Точнее сказать, я не воспринял твоё замечание как обещание.

— А напрасно. Я не разбрасываюсь пустыми словами. и ты тоже этого не делай. Да-да, я знаю, что ты и так не делаешь, — засмеялась она. — Но давай же приступим.

— А что ты хочешь сделать? — меня уже разбирало любопытство.

— Спросить камень, что же ещё, — пожала плечами она. — А ты, кстати, вообще знаешь, что у Ренских за Аспект?

— Ну, что-то с землёй, — смутился я.

— Не стыдно тебе? — укоризненно посмотрела Стефа. — Что ни говори, а мы ведь тебе ближайшие родственники. Ты сам Ренский, но при этом не знаешь о нас ничего, а главное, не интересуешься.

Ну да, конечно — мне же все кидаются наперебой рассказывать то и сё, а я слушать не хочу. Хорошо повернула, ничего не скажешь.

— Стыдно, бабушка, — признался я с виноватым видом. — Я и сам считаю, что это неправильно, но как-то всё не выходит. Давай мы как-нибудь выделим время, и ты расскажешь мне всё, что мне стоит знать о Ренских.

— Договорились, — кивнула она. — Ну а что касается нашего Аспекта, то он называется Сон Камня. Камень спит и видит сон, а мы можем в его сон заглянуть, а некоторые из нас могут даже попросить его увидеть другой сон.

— Погоди, — не понял я, — ты хочешь сказать, что камень имеет разум?

— Дался тебе этот разум, — с досадой сказала Стефа. — Всюду пытаешься его приплести. Нет у камня разума, у него есть сон.

Она посмотрела на мою озадаченную физиономию и улыбнулась.

— Смотри, Кеннер, — она протянула рука в сторону, и небольшой, размером с кулак, камень, который валялся на полу ближайшего цеха сразу за распахнутыми воротами, плавно прилетел ей на раскрытую ладонь.

— Посмотри на него внимательно, — она показала мне с разных сторон этот камень, который представлял собой что-то вроде не очень хорошо обкатанной гальки, словом, обычный придорожный камень. — Он спит, и его сон принял эту форму. Но я могу попросить его увидеть другой сон.

Она начала быстрыми движениями мять и разглаживать камень, и он податливо менял форму, как будто это был не камень, а кусок пластилина. Буквально за пару минут она вылепила фигурку кошки — грубую, но легко узнаваемую, — и протянула её мне. Я осторожно взял фигурку в руки, и это был именно камень — тяжёлый, твёрдый, инертный и совершенно не желающий сминаться.

Я мельком взглянул на Станислава — он смотрел на камень в моих руках, слегка приоткрыв рот. Я с некоторым удовлетворением подумал, что по крайней мере, не у одного меня здесь дурацкий вид.

— Слушай, бабушка, — пришла мне в голову мысль. — А если взять, допустим, космическую пыль — она тоже спит?

— Нет, конечно, — она посмотрела на меня укоризненно. — Это же не камень. Там частицы совсем крохотные, некоторые размером буквально в несколько молекул.

— Вещество то же самое.

— Кеннер, ты видишь сны?

— Ну, вижу, — согласился я. — Ночью вижу, конечно, а не всегда.

— А кусочек твоего ногтя видит сны? Вещество ведь то же самое.

— Мне кажется, аналогия немного натянутая, но я понял твою мысль. Однако ведь этот камень родился как раз из космической пыли, разве нет?

— Ты сам родился из молекулы ДНК, но почему-то не видишь в этом ничего странного. А гораздо более простое рождение камня кажется тебе чем-то необычным. Там ничего сложного нет — при рождении Солнечной системы пыль слиплась, образовала планетезимали, расплавилась под действием гравитационного сжатия, и из неё родился вот этот самый камень. А потом он остыл и заснул.

— Для алхимика этот камень всего лишь простой силикат. Как это сочетается с твоим видением?

— Да прекрасно сочетается, — Стефа посмотрела на меня иронически. — Это просто взгляд с другой стороны. Для алхимика ты ведь тоже всего лишь набор соединений углерода.

— Не то чтобы мне это особо льстило… — пробормотал я. — А…

— Мы как-нибудь потом об этом поговорим подробнее, — пообещала она. — А сейчас давай лучше займёмся делом.

— А дело, видимо, как-то связано с твоими спутниками? — с любопытством спросил я.

— Связано, — улыбнулась она и обернувшись, распорядилась: — Заходите внутрь этого цеха и раскладывайтесь там, где пол поровнее.

Ящики действительно разложились во что-то вроде больших мольбертов. Спутники Стефы, которых она не потрудилась нам представить, закрепили на них большие листы ватмана и с карандашами в руках застыли в ожидании. Стефа плавно повела рукой, и на чистый участок пола начала отовсюду сползаться тонкая пыль, пока не покрыла его тонким слоем.

— Интересные сны видит здешний камень, — заметила она, удивлённо приподняв бровь. — Я вижу всю картину целиком, но для вас придётся зарисовывать слоями. Начнём с самого верха, чтобы было с чем сопоставить нижние уровни.

По пыли пробежала волна, оставив на поверхности прямоугольники, которые полностью повторяли план территории, и чертёжники немедленно зачиркали карандашами, перенося рисунок на бумагу.

— А почему двое? — негромко спросил я Стефу.

— Для надёжности. Один может ошибиться, поэтому чертежи будем сверять.