Поцелуй на удачу - Адель Паркс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В этом и суть, мам.
Их юные лица все еще упруги и полны запала. Полагаю, позже, сегодня вечером, они будут румяниться от алкоголя, может, наркотиков, может, секса, но прямо сейчас они излучают невинность и надежду.
Я ищу в каждой группке Эмили, Меган или Ридли. Привычка. Я делала это с их младенчества. Проверяла, где они, как они себя чувствуют. Прибегала, если одному из них нужно было в туалет, покушать или когда возникали ссоры.
Конечно, теперь все по-другому. Я не могу уладить их разногласия. Я ничем не могу помочь.
Меган не приглашали, и со стороны Пирсонов было бы наглостью заявиться, учитывая обстоятельства, но это в их духе, поэтому я подобного не исключаю. Мы не слышали о них ничего с моего звонка Карле. Их молчание особенно обескураживает, потому что долгое время их было так много в нашей жизни. Но по большей части это облегчение. Триумф. Что они могут сказать? Что они могут сделать? Я чувствую маленький огонек гордости, что смогла разобраться с ними так эффективно, так окончательно. Но Хиткоты? Это совсем другой зверь. Эмили говорит, что ее не волнует, придет Ридли или нет, но я наблюдала, как она терпеливо сидит, пока визажистка три часа трудилась над ее макияжем и укладывала ее розовый парик перед сегодняшним вечером, так что я ей не верю. Ее это волнует. Слишком сильно.
Громкость значительно увеличилась и шум разносится по полю во все стороны. Музыка с танцпола и аттракционов смешивается с уже более веселым смехом, люди перекрикивают друг друга, все уверены, что они смешнее и интереснее, чем были по прибытии, чем люди, с которыми они разговаривают. Время от времени я прохожу мимо облака знакомого дыма, который появлялся на вечеринках моей молодости. Тогда мы называли это травкой. Теперь они зовут это шмалью. Я никогда не пробовала. Я пристально смотрю на детей и с подозрением их разглядываю, но не замечаю даже сигарет, не то что источника зависшей дымки. Они ловкие и хитрые. Таковы люди.
– Привет, Лекси, чудесная вечеринка, – Дженнифер улыбается мне. Я не видела ее с пресс-конференции. Странно, но мой первый инстинкт – обнять ее. Это мое тело предает мозг, мышцы и нервы действуют заодно из-за нашего долгого и тесного прошлого. Для нас было нормальным непринужденно обниматься или говорить по душам. Теперь мне стоило бы дать ей пощечину. Я сжимаю руки за спиной, чтобы избежать этого. Она бросается ко мне и целует воздух у моих щек. Когда мы отстраняемся, я сохраняю каменное молчание и просто таращусь на нее. Я смотрю на эту женщину, обманывавшую меня, сделавшую мне больно. Пытавшуюся меня обокрасть.
– Тебе весело? – спрашивает она. – Иногда сложно расслабиться на собственной вечеринке.
Я отвечаю не сразу. Я хочу, чтобы было неловко. Я хочу, чтобы она затосковала по нашей былой близости. Я хочу вызвать у нее вину и стыд. Хотя, наверное, глупо считать, что она на это способна. Наше прошлое тонкое, как салфетка. Наше будущее беспокойное и запутанное. Я все еще не совсем осознаю тот факт, что у нее хватило наглости заявиться сюда. Я знаю, что ее пригласили, я знаю, что она приняла приглашение, но крохотная частичка меня все еще думала, что, когда дойдет до дела, у нее, возможно, хватит такта понять, что она не должна быть здесь.
Нет. Она наглее этого.
Более опасная.
Я пытаюсь понять, что значит ее присутствие здесь. Она уже знает, что предложенная ей Джейком взятка никогда не попадет на ее банковский счет? Что она об этом думает? Потом я замечаю ее костюм и все понимаю. Она одета в облегающий, шелковистый комбинезон, покрытый контрастирующими цветными ромбами, ее лицо обрамляет сложный кружевной воротник. Она оделась в Арлекина. В соперника Пьеро в борьбе за сердце Коломбины. Мне остается гадать, как я могла дружить с Дженнифер так много лет и не особо замечать ее фигуру. Она высокая, дюймов на пять выше меня, я всегда знала, что у нее длинные ноги, но теперь я замечаю ее пышную, округлую грудь, ее прямую осанку, ее тонкую талию.
– Кто тебе рассказал про мой костюм? – спрашиваю я. Не вижу смысла притворяться.
– Кажется, Джейк проговорился, – говорит она с улыбкой настолько же неискренней, насколько широкой. Я хочу знать, когда. Когда она с ним говорила и что еще было сказано. Но я не доставлю ей удовольствия, спрашивая об этом. Ее костюм – это вызов. Пренебрежение. Объявление войны.
– Что было не так с твоим мужем? – внезапно спрашиваю я. Это просто вырвалось. Я не планировала обсуждать вопрос в открытую.
– Не так? – она не сразу понимает, о чем я, или просто притворяется. Она должна знать, что я узнала бы рано или поздно, учитывая, что Фред знает. Я собиралась молчать вечно, притворяться, что это недостойно моего внимания, их жалкая маленькая интрижка, но если я буду продолжать хранить тайну, то я, возможно, только добавлю им драмы, острых ощущений. Бросить вызов ей – это не то же самое, что оставить Джейка. Если убрать секретность, эта их интрижка не будет такой захватывающей. Она развалится. Я об этом позабочусь. Что бы это ни было. Любовь или похоть.
– Почему ты просто не удовольствовалась им? – вызвающе спрашиваю я.
– Фредом? С Фредом все в порядке. Я люблю Фреда.
– Нет, не любишь, – устало говорю я.
– Ну, может, и нет, – пожимает плечами она. – Нет. Но однажды любила, кажется. С ним все в нормально, но твой муж попросту лучше. Ты не согласна? Было с самого начала ясно, что тебе достался лакомый кусочек. Не считая денежного вопроса. Он просто не мог удержаться на работе, а?
– Это никогда меня не беспокоило.
– Неправда.
Мы говорим с чудовищной откровенностью. Пара женщин, относившихся друг к другу наилучшим образом, а теперь – наихудшим. Мы знали друг друга не только в наши самые смелые и прекрасные, но и в самые ужасные и разбитые моменты.
– Ну, теперь проблемы с деньгами остались у нас в прошлом, – отмечаю я.
– Да.
Неожиданная близость такой жестокой честности только
