Одиночный выстрел - Алла Бегунова

Как обычно, митинг открыл мэр города. Сказав об Антигитлеровской коалиции и участии в ней США, он представил Людмилу присутствующим. Подойдя к микрофону, Павличенко отчетливо увидела два или три первых ряда. Их занимали мужчины. Довольно приветливо они взирали на красивую девушку в военной форме, приехавшую из далекой России. Она начала спокойно, с нескольких коротких фраз о той войне, что бушует сейчас на ее родной земле, потом сделала паузу и резко возвысила голос:

— Джентльмены! Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских солдат и офицеров. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?..

Оглянувшись на снайпера с изумлением, переводчик перевел эти слова, повторив ее интонацию. Толпа молчала несколько секунд. Потом на старинный парк обрушилась настоящая буря. Люди вопили, что-то дружно скандировали, свистели, топали ногами, аплодировали. К эстраде бросились журналисты. Расталкивая репортеров, туда же устремились те, кто хотел сделать взнос в фонд помощи СССР, о чем и просил мэр Чикаго, открывая митинг, и для чего перед эстрадой установили специальные ящики от «Russian War Relief». Но находились энтузиасты, желающие вручить свой дар непременно младшему лейтенанту Павличенко. Рослые охранники быстро выстроились в ряд и не давали им нарушать порядок.

Снайпер Люда стояла у микрофона неподвижно, переплетя пальцы опущенных вниз рук. Без улыбки, даже хмуро, она взирала на беснующуюся толпу. Потом Элеонора, поздравляя ее с небывалым успехом этого выступления, сказала, что в тот момент ей почему-то вспомнились рассказы Людмилы о крымском лесе и ежедневной охоте на немцев. Глядя на ее лицо, госпожа Рузвельт раз и навсегда поверила в жестокую реальность и необходимость таких действий.

Слова, сказанные младшим лейтенантом на антифашистском митинге в Чикаго, на следующий день появились на первых полосах многих американских газет. По всему миру их разнесло телеграфное агентство «Рейтер», снабдив восторженными комментариями. Пожалуй, еще никто так точно и образно не выражал суть позиции, занятой англо-американцами при кровавой борьбе России с германскими захватчикам.

На вечернем приеме, устроенном мэром, Павличенко торжественно вручили красиво отпечатанный диплом и золотой знак «Особо заслуженный человек США», учрежденный в Чикаго[17]. В зале находилась избранная публика: дамы в открытых вечерних платьях и господа в смокингах. Темно-оливковая гимнастерка Людмилы, украшенная лишь орденом Ленина, медалью «За боевые заслуги», значками «Гвардия» и «Снайпер», которые блистали белой и красной эмалью, смотрелась как-то вызывающе скромно. Однако именно Люда была главной персоной на этом празднике, к ней обращались с речами о советскоамериканском сотрудничестве в войне, необходимости открытия второго фронта, подходили с бокалами шампанского, чтобы сказать очередной комплимент. Она знала, как нужно отвечать на все на это: спокойно, с улыбкой, без заносчивости, но с достоинством.

Однако невозмутимость все-таки ей изменила.

Уильям Патрик Джонсон приблизился к младшему лейтенанту на исходе пафосного мероприятия. Она не сразу его отличила среди прочих: одет в тот же черный смокинг и белую рубашку с галстуком-«бабочкой», темные волосы на косой пробор, стандартное американское выражение лица: «я очень счастлив» — и светская улыбка.

— Как вы сюда попали?! — только и смогла она ошеломленно сказать в ответ на его витиеватую приветственную фразу.

— О, совсем просто, госпожа Павличенко, — ответил он. — Я ехал за вами на автомобиле.

— От Детройта? — удивилась снайпер.

— Да. К сожалению, в штаб-квартиру Генри Форда меня не пропустили. Очень строгая у него служба безопасности.

— А здесь не строгая?

— Здесь — другое дело. В пригороде Ист-Чикаго расположен металлургический завод. Примерно тридцать процентов его акций принадлежит мне. Было нетрудно поговорить с управляющим, и вот…

— Послушайте, Уильям, — Павличенко перебила этого странного человека, судя по всему, преследующего ее совершенно сознательно. — У вас так много свободного времени?

— Времени у меня нет, — Джонсон вздохнул. — Понимаете, я — вдовец. Моя жена, молодая и красивая женщина, умерла от опухоли головного мозга полтора года назад. Я прочитал в газете, что ваш муж тоже погиб в бою под Севастополем.

— Да, он погиб.

— Потому я хочу сделать вам предложение руки и сердца.

— Вы сошли с ума! — резко ответила Людмила, стараясь сохранять на лице прежнее приветливое выражение.

— Госпожа Павличенко, я полюбил вас сразу, как только увидел на митинге в Центральном парке Нью-Йорка. Вы — необычная женщина, и устоять перед вами невозможно. Сердце подсказывает мне, что вы — моя единственная избранница…

— Здесь не место для подобных разговоров.

— Конечно, не место, — обрадовался владелец металлургической компании. — Скажите, где мы теперь можем встретиться?

Прием подходил к концу, и гости начали покидать зал. Они раскланивались, говорили друг другу какие-то вежливые слова, и мало кто обращал внимание на младшего лейтенанта и ее собеседника. Лишь Элеонора Рузвельт не спускала глаз со снайпера. Она сразу догадалась, что Людмиле нужна помощь. Первая леди, возвышаясь над толпой на целую голову, решительно зашагала к ней. Появлению супруги президента США Уильям Патрик Джонсон не обрадовался. Он тотчас отступил на шаг, поклонился обеим дамам и ушел, не оглядываясь.

— В чем дело, моя дорогая? — спросила Элеонора.

— Какой-то сумасшедший… — ответила Павличенко.

— Ну, вы еще увидите их немало.

— Не первый раз он подходит ко мне.

— Представился?

— Да. Уильям Патрик Джонсон, владелец металлургической компании, которая на паях владеет заводом здесь, в Ист-Чикаго. Предлагает выйти за него замуж.

— Хорошо. Мы наведем справки. Но полковник Стивен Дуглас с военной базы «Форт-Нокс» хочет поговорить с вами…

За время пребывания нашей комсомольско-молодежной делегации в Соединенных Штатах некоторые местные журналисты неоднократно пытались проверить свою гипотезу о том, будто бы коварные большевики прислали сюда не снайперов, а специально подготовленных пропагандистов-агитаторов, на фронте не бывавших. С этой целью они навязывали делегатам посещение воинских частей и офицерских клубов, где имелось ручное огнестрельное оружие, с последующим выходом в тир и стрельбой по мишеням. Приглашение полковника Дугласа было из того же разряда. Вместе с председателем Чикагской ассоциации метких стрелков господином МакКормиком он попросил Людмилу встретиться с активистами стрелкового клуба, расположенного на северной окраине города. Павличенко дала согласие. Приехав, она обнаружила там еще и трех фоторепортеров, чему нисколько не удивилась.

Впрочем, ей самой было интересно посмотреть на американское снайперское оружие. Члены клуба предоставили ей такую возможность. Сначала она взяла в руки самозарядную винтовку «Гаранд М1», потом — магазинную «Спрингфилд Ml903». Обе имели оптический прицел «Вивер».

Как пианист, пробующий новый инструмент, Людмила своими тонкими длинными пальцами с красным маникюром быстро ощупала затвор, ствол с мушкой, спусковое устройство, крепление патронного магазина. «Гаранд» напомнила ей родную СВТ-40, где автоматика тоже работала за счет отвода возникающих при выстреле пороховых газов, от ствола в специальную камеру. «Спрингфилд» поворотным продольно-скользящим затвором походила на «трехлинейку» Мосина. Кроме того, неавтоматический предохранитель придавал ей сходство с немецким армейским карабином «Маузер Zf.Kar.98k», который она также хорошо знала.

Американцы внимательно наблюдали за ее действиями.

Версия о красотке, впервые увидевшей винтовку, отпала сразу, и они заулыбались. С помощью переводчика снайпер объяснила союзникам, чем их оружие отличается от советских образцов, а в чем совпадает с ними. В сущности, она прочитала им короткую лекцию так, будто они являлись новыми солдатами ее взвода, прибывшими для пополнения с Большой земли под Севастополь.

Затем был столь ожидаемый репортерами выход в тир и стрельба по мишеням. Людмила немного волновалась. Она не держала снайперскую винтовку в руках уже полтора месяца, а настоящий профессионал должен упражняться хотя бы два раза в неделю. Поначалу не очень Люда верила и в качество американских изделий. Но они оказались вполне добротными.

Из тира меткие стрелки дружной и веселой гурьбой перешли в зал, где для них сервировали небольшое угощение. На столах присутствовали крепкие спиртные напитки в виде виски, джина и бренди. Все-таки ассоциация объединяла бывших солдат и офицеров армии США, многие из которых участвовали в боях Первой мировой войны. Но пили они немного. Одна порция равнялась сорока граммам. Младший лейтенант согласилась выпить с ними дважды: за боевое сотрудничество и за открытие второго фронта.