Ярость - Карин Слотер

— Есть новости?

— В ее сутенера стреляли сегодня утром.

— Бэби Джи?

— Два выстрела в живот, один — в голову. Доктор говорит, что он не выживет, это только вопрос времени. Мозговая активность на нуле.

— Задержали того, кто это сделал?

— Это его кузены, обоим по пятнадцать лет. Бабушка Джи видела все из окна. — Лео пожал плечами. — Не похоже, что она врет. Впрочем, они сознались, так что ее показания нам особо и не нужны. Тем не менее она могла бы быть более расстроена тем, что ее внук умер.

Уилл подумал о Седрике.

— Больше никто не пострадал?

— Нет, это чистые разборки внутри банды. Они сказали, что Джи оскорбил их накануне, высказал неуважение. — Лео снова почесал подбородок. — Блин, с каких это пор шпана начала требовать к себе уважения, ничего не сделав, чтобы его заработать?

— Вы уверены, что это никак не связано с делом Монро?

— Не похоже на то, — сказал Лео. — У них на двоих один адвокат, какой-то бесплатно работающий придурок из района Бакхэд, который получает удовольствие, помогая бедным. Оба они выйдут через десять лет максимум.

— Возможно, — сказал Уилл, подумав, что Лео, скорее всего, прав. — Вы получили ориентировку, которую я разослал по поводу Жасмин Эллисон?

— А-а, пропавшая черная девочка? — уточнил он. — Нацепить на нее блондинистый парик, и она, глядишь, в газеты попадет.

Уилл не разделял его сарказма. Он подумал еще кое о чем.

— Вы не могли бы сделать для меня распечатку списка осужденных за сексуальные преступления, недавно вышедших на свободу?

— За какое время?

Четыре месяца назад была жестоко изнасилована четырнадцатилетняя Джулия Купер, язык ее был откушен наполовину. В деле ничего не говорилось о том, сколько времени напавший на нее находится в поле зрения полиции.

— Давайте возьмем последние месяцев восемь, — сказал Уилл.

— Только Атланта или вместе с пригородами?

— С пригородами, — ответил он, понимая, что этим примерно утраивает работу.

— Этот список не обновляется постоянно, — предупредил Лео. — Мне нужно будет провести перекрестную проверку, вычеркнуть тех, кто сразу сел обратно, переехал и всякое такое.

— Буду вам очень благодарен, — сказал Уилл и счел необходимым добавить: — Я понимаю, что это поиск иголки в стоге сена, но у нас не так много вариантов того, что можно сделать.

— Я свяжусь с вами, приятель. — Лео встал. — На то, чтобы собрать все сведения, уйдет день, где-то так. Хотите, чтобы я оставил их у вас на столе?

— Это было бы здорово.

— Я возьму первую половину списка, — предложил Лео. — Мы ведь будем работать над этим вместе, верно?

— Верно, — эхом отозвался Уилл, хотя на самом деле не рассматривал Доннелли как своего союзника.

Когда Лео закрыл за собой дверь, Уилл вынул сотовый, набрал номер Энджи и стал ждать ответа, вслушиваясь в мерные гудки в трубке.

Она, по-видимому, узнала его номер, высветившийся на экране.

— Что случилось?

— С чего бы жене Майкла выписывать на него запретительный приказ?

Она медленно выдохнула, выигрывая время для обдумывания ответа.

— Потому что он избивает ее.

Уилл чувствовал себя так, будто избили его самого.

— Ты еще здесь? — спросила она.

Ему казалось, что он не сможет этого произнести, но все-таки спросил:

— Тебя он тоже бил, Энджи?

— Сейчас следовало спросить, сколько лет они женаты.

— Он тебя когда-нибудь бил?

— Нет, Уилл. Он меня никогда не бил.

— А ты мне не врешь?

Она рассмеялась странным, враждебным смехом, которым пользовалась, когда хотела от чего-то дистанцироваться.

— Зачем мне врать тебе, детка?

— В сутенера Алиши сегодня утром стреляли.

— Это была не я.

— Ты можешь хоть минуту побыть серьезной?

— А чего ты ожидал от меня услышать, Уилл?

— Пропала девочка, — сказал он. — Ее зовут Жасмин Эллисон. Она живет в доме Алиши, на три этажа ниже. В воскресенье вечером некто заплатил ей двадцать баксов, чтобы она позвонила в полицию и сообщила, что на Алишу напали. Теперь она пропала.

Тон Энджи изменился.

— Когда ее видели последний раз?

— Вчера во второй половине дня.

— У тебя есть какие-то зацепки?

— Ни одной.

— Сколько ей лет?

— Четырнадцать.

Энджи тихо вздохнула.

— Кто-нибудь в городском управлении отнесся к этому серьезно?

— Да они просто из кожи лезут, чтобы помочь БРД!

Она попробовала заступиться за коллег.

— У них там у самих работы невпроворот.

— А я не говорю, что они простаивают.

— Она уже убегала раньше?

— Дважды.

— Я бы тоже не поставила ее в первых рядах своего списка, если бы занималась пропавшими людьми. Девочки-подростки сбегают постоянно. Мы с тобой знаем это. Вероятно, у них сейчас есть дела поважнее.

— Обстановка у нее дома не такая уж плохая.

— Люди убегают из дома по разным причинам.

Кому это знать, как не Энджи? Она сама убегала столько раз, что Уилл сбился со счета.

Он взглянул на ксерокопию письма Алиши к матери. Она писала карандашом по линованной бумаге, поэтому копия вышла неважного качества. Он пытался разобрать отдельные слова, но глаза никак не могли сфокусироваться. Алиша, видимо, тоже сбежала из дому.

— Я позвоню кое-кому из своих знакомых в центральном управлении, — предложила Энджи, — и посмотрю, не удастся ли развести костер у них под задницами. Возможно, они воспримут меня лучше, чем какого-то непонятного кадра из БРД.

— Спасибо.

Уилл закрыл телефон и взглянул на дисплей. Пришла пора нанести визит матери Алиши Монро.

Уилл редко ездил на работу на своей машине, да и то только тогда, когда точно знал, что весь день придется работать одному. Обычно он брал мотоцикл, и тому, с кем он работал, приходилось сидеть за рулем самому. Если только Уилл не ехал в одно из часто посещаемых мест — гастроном, местный кубинский ресторанчик, кинотеатр, — управление автомобилем было для него вызовом с риском потеряться. В конце концов, он смог различать уличные знаки, но исключительно за счет автомобилей позади него. Карты, с их крошечными надписями, разбросанными по всей странице, с таким же успехом могли быть написаны на суахили, а когда Уилл нервничал, что случалось, когда окружающие начинали сигналить, он еще и забывал, где право, а где лево.

Поездка на машине к дому Мириам Монро стала для него упражнением на терпение. Уилл медленно ехал по Де-Кальб, не обращая внимания на сердитые взгляды и обидные выкрики. Семья Монро жила в Декатуре неподалеку от колледжа Агнесс Скотт в небольшом дорогом районе с архитектурой в старом викторианском стиле и домами, о которых большинство людей могли только мечтать. К счастью, сам район был не очень большим, и теплилась надежда, что методом проб и ошибок он найдет нужный дом еще до захода солнца.

Проезжая развилку через железнодорожные пути и дальше на Колледж-авеню, Уилл постоянно жал на тормоз и попытался не принять на свой счет, когда тощая старуха на зеленовато-голубом «кадиллаке» пролетела мимо него, потрясая в воздухе кулаком.

По адресу Пейсли-авеню, 32 находился величественный старый дом с выгнутым круговым крыльцом и массивной плакучей ивой, свесившей ветви над передним двором. Внизу здание было выложено из отпескоструенного кирпича, а сверху отделано галечником, покрашенным темной краской. Черепичная крыша была усыпана сосновой хвоей, и Уилл подумал, что с таким количеством деревьев во дворе семейству Монро приходится постоянно бороться за то, чтобы поддерживать сточные канавы в чистоте.

Он припарковал автомобиль на улице и дважды проверил адрес на почтовом ящике, с трудом разобрав имя «МОНРО», написанное большими черными буквами. А потом еще проверил и номер дома, сверившись по конверту.

Дверной звонок был старомодным и представлял собой колокольчик, установленный в центре тяжелой парадной двери. Уилл повернул его ручку в форме галстука-бабочки и услышал, как в глубине дома эхом разнесся звон.

Послышался звук шагов по плитке — женских и собачьих.

— Здравствуйте.

Уилл догадывался, что сейчас его подозрительно рассматривают через дверной глазок. Район этот считался благополучным, но все-таки находился достаточно близко к Атланте, чтобы местные жители были осмотрительными и не открывали дверь незнакомым людям.

— Я агент Уилл Трент из Бюро расследований Джорджии, — сказал Уилл, показывая в глазок свое удостоверение. — Я разыскиваю Мириам Монро.

Последовала заминка, тихий вздох, после чего щелкнул замок и дверь открылась.

Мириам Монро выглядела так же, как и ее дочь. Вернее, ее дочь выглядела бы так, если бы вела другой образ жизни. В тех местах, где Алиша была очень худой, почти как скелет, ее мама была достаточно крепкой; у нее были длинные вьющиеся волосы, и веяло от нее какой-то открытостью, которая, казалось, сама по себе располагала к ней людей. На щеках Мириам Монро был румянец, в глазах — живая искра, и хотя губы ее были сжаты, а выражение лица оставалось настороженным в ожидании того, что скажет Уилл, она явно относилась к тому типу женщин, которые ищут в жизни позитив.