Королева умертвий - Ярослав Хабаров

Если тоаданцы позволяли себе такие опасные поступки, граничащие с безумием, то почему бы одному тоаданцу не помочь магине Ковена с ее замечательной картой Лаара? Тем более что у Эгертона насчет этой карты имелись весьма далеко идущие планы. Он только еще не продумал детали. Но когда ему станет ясно, как осуществить замысел, он будет действовать мгновенно. Как только карта Тегамор будет создана, этот великолепный артефакт следует любой ценой передать ордену Тоа-Дан. Пренебрегать же никакой возможностью в подобных делах нельзя.

Главное сейчас — войти в доверие к Тегамор. Эгертон достаточно раздразнил ее. По личному опыту он знал, что в большинстве случаев женщину можно заставить считать себя своим интимным другом, если влезть в ее интимные проблемы, пусть даже и против ее воли, дразнить и допекать ее, давать ей советы по каждому поводу — словом, змеей вползти в ее жизнь. В конце концов она сдастся и, попав в трудное положение, обратится за помощью к старинному врагу. Старых врагов многие предпочитают новым друзьям. Хотя бы потому, что старые враги знают о тебе гораздо больше и им ничего не приходится объяснять.

А вот после того, как Эгертон совершит задуманное предательство и выкрадет карту, ему придется спасаться бегством. Насмешки над любовниками и испорченные пирушки Тегамор ему простит без всякого труда, но надругательство над самым сокровенным, над ее магическими трудами, — нет, это сделает их настоящими недругами до конца жизни и даже после смерти.

Хорошо, что Тегамор не умеет читать мысли…

Эгертон давно приметил образцы, которые он собирался прислать Тегамор. Сейчас он понимал, что не сможет явиться к ней собственной персоной. Армия вот-вот должна была выступить в поход, в степи, против Орваса и его империи. Времени не оставалось. Вряд ли один из младших командиров Шаггона сможет вот так запросто заявить: «Ах, простите, я должен заглянуть в Соултрад к моей приятельнице — закончить одно частное дельце; но вы не беспокойтесь, я потом догоню армию». Эгертона не то что не поймут или накажут — его попросту не услышат. Нет, нужно искать какой-то другой способ.

Эгертон подобрал несколько камушков, взял на ладонь. Они поблескивали в тусклом свете багровых факелов, пылавших на стенах черного замка. Неожиданно Эгертон ощутил заключенную в них мощь. В принципе, каждая вещь, каждый предмет на свете обладает собственной магией — некой способностью к притяжению мистических эманаций вселенной. Но камни из Урангрунда были особенными. Они обладали крохотной толикой черной, злой магии, которая скрепляла саму крепость и делала ее оплотом самых мрачных сил Лаара. В определенной степени это была частица силы самого Шаггона.

Эгертон опять задумался о странной связи, которая подчас возникает между сущностью и ее обиталищем. О связи между ним самим, домом в Соултраде и магиней Тегамор. О связи между Шагтоном и Урангрундом. Шаггон сам по себе — призрак, он бесплотен. Просто «некая сущность», как сказали бы изучающие магию специалисты, повелитель демонических созданий. Несмотря на все свое могущество, Шаггон накрепко привязан к Урангрунду и не может покинуть его. Проводить знак равенства между обитателем замка и самим замком, конечно, не следует, но некая закономерность тут прослеживается. И Эгертон как никто другой, наверное, мог бы это подтвердить.

Что же получается? Он намерен отправить в дом, частицей которого является сам, куски замка, которые, в свою очередь, являются частицей Шаггона?

Опасно, чрезвычайно опасно… И вместе с тем — захватывающе интересно.

Эгертон вдруг ощутил, как камни жгут ему пальцы. Еще одно необъяснимое явление. Ведь до сих пор Эгертон жил внутри замка, не испытывая существенного неудобства (если не считать необходимости разделять жилье со всякого рода нечистью). Что же происходит? Эгертон мог найти этому лишь одно объяснение: камни замка обладают своеобразным зачатком эмпатии — они улавливают намерение Эгертона воспользоваться ими в своекорыстных целях. Осталось понять, знает ли об этом Шаггон. Если да — плохо придется Эгертону. Но возможно, в замке столько самых разных, самых противоречивых веяний, что Шаггон попросту не вникает во все.

Эгертон размышлял недолго. Он подозвал к себе одного из своих солдат — это был жабоид по имени Шэрна или как-то похоже. Во всяком случае, Эгертон именовал его Шэрна, и тот с готовностью откликался.

Эгертону не нравилось, что Шэрна не относится к своей воинской службе с должным благоговением. Вот и сейчас, пожалуйста, — развалился и присел на задние лапы, а передними трет морду. И еще вращает глазами.

— Как ты стоишь! — рявкнул Эгертон.

— С позволения вашей милости, я не стою, а сижу! — отозвался Шэрна.

— Как надо обращаться к командиру?! — еще более грозно зарычал Эгертон.

— А как? — удивился Шэрна. Он всегда удивлялся. Словно бы вчера вылупился на свет из крохотного жабьего яйца.

(Кстати, Эгертон так и не выяснил одного обстоятельства, а именно — некоторые жабоиды рождались на свет совершенно как люди, то есть от отца и матери, некоторые — вылуплялись из жабьей икры, оплодотворенной магическим способом, а были и такие, что появились в результате экспериментов. Разницы между ними Эгертон не улавливал, хотя она, несомненно, имелась.)

— Ты должен стоять передо мной навытяжку! — сказал Эгертон.

Жабоид встал, сложил лапки на груди.

— Так? — спросил он.

Эгертон только махнул рукой:

— Ладно, будь по-твоему. Раскрой рот да пошире.

Жабоид покрепче сжал губы.

— Это еще зачем? — подозрительно осведомился он.

— Ты задаешь вопросы? — грозным тоном осведомился Эгертон.

Шэрна поморгал растерянно.

— Ну да, — сказал он наконец. — А что? Это тоже нельзя?

— Нельзя!

— Ладно, не буду. А зачем я должен раскрывать рот?

— Ты его уже и так раскрыл, чтобы задавать вопросы, которых не должен задавать, — напомнил Эгертон.

— А! — обрадовался жабоид. — Так бы и сказал. Чтоб задавать вопросы, да?

— Да, — ответил Эгертон и, дождавшись, чтобы Шэрна разинул пасть пошире, желая спросить еще о чем-то, положил ему на язык черные камни.

— Ой! — сказал Шэрна. И проглотил их. Он всегда глотал все, что оказывалось на его языке.

— Отлично.

Эгертон взял его за плечо. Шэрна с подозрением посмотрел на руку мага, лежавшую на его плече.

— А теперь вот что. Ты спустишься с этой горы и пойдешь в долину. Помнишь долину?

— Где река? Помню. Оттуда мои родственники, — сказал Шэрна.

— Вот видишь, как удачно все складывается, — подхватил Эгертон. — Ты отправишься к своим родственникам.