Ученик Рун. Том 2 (СИ) - Якубович Александр

Когда я уже окончательно потерял надежду на какое-либо занятие, из-за борта телеги показалась голова Ториса.

— Что ты тут, киснешь? — спросил баронет.

Я только неопределенно махнул рукой, показывая на дрыхнущего Магнуса.

Парень проследил глазами за моей рукой, хмыкнул, после чего поднял над головой руки. В них баронет уверенно зажимал несколько колец сырой колбасы и какой-то кулек, по форме которого я мог определить небольшой кувшин с вином или пивом и пару булок хлеба.

При виде сырого мяса рот моментально наполнился слюной — в последний раз я ел ранним утром, а тот перекус, что взял с собой, берег на самый крайний случай.

— Пошли, тут недалеко ручей есть, — мотнул головой Торис. — Пообедаем.

Я только воровато оглянулся, не заметит ли никто моей отлучки, после чего бодро рванул вслед за Торисом.

— А чего это ты решил сбежать из лагеря? — спросил я у спины уверенно шагающего баронета.

Торис в ответ неопределенно дернул плечом.

— А что там делать? Как оказалось, в общество я не вхож, мал еще, да еще и не из столичных, — вроде бодро, но с нотками обиды в голосе ответил баронет, — да и знаешь, смотрят там на меня… Ай! Пошли они все! Там хватает народу, все под контролем. Тем более я видел, что часть охотников возвращается, нас там точно никто не хватится.

Торис не поворачивался, но я увидел, как вспыхнули уши парня. Очевидно, что молодой вельможа попытался стать частью праздника, но, видимо, кто-то был не слишком доволен тем, что рядом стоит пропахший конским потом и прочими ароматами конюшен сын барона Варнала. И вот если против главного конюшего императора выступать было опасно, то отыграться на его младшем сыне — проще простого.

— И у кого же такой длинный язык? — со смешком спросил я, но в ответ получил только злобный взгляд Ториса.

В молчании мы дошли до берега ручья, что располагался в футах шестиста от лагеря и был скрыт от посторонних взглядов мелким кустарником. Наверное, его можно было даже назвать речушкой — русло футов десять в ширину, крутые берега, поросшие осокой и камышом, довольно бодрый поток.

Мы довольно быстро нашли неплохое местечко для костра, немного плавника и сухостоя на розжиг и пару веток, организовать розетку для того, чтобы разложить колбасу. Торис было потянулся за кресалом, но я его опередил — поджег костер небольшой, с палец, печатью Тир. Магическое пламя лизнуло сухое дерево, моментально подожгло сухостой.

— Пусть чуть углей будет, — со знанием дела сказал я. — На открытом огне мясо подгорит…

Торис важно кивнул, уселся на крутом берегу и, аккуратно уложив колбасу на край мешка, извлек из него кувшин с молодым вином.

Такие крепкие напитки я раньше особо не пил. Учитель был не против сидра или пива, особенно пока мы были в пути в Шамоград, но алкоголю всегда предпочитал чай. Я же не стремился пить вино, зная, что Осиор не одобряет пьянство, так что ограничивался сидром в трактире, если обедал в городе.

Вино оказалось чуть терпким и кисловатым, но по такой жаре освежало. Молча пропустив по паре глотков, мы с Торисом уставились на журчащий у наших ног водный поток.

— Долго мы тут еще будем? — спросил я.

— А не знаю… Там охотники к закату должны вернуться, а потом поедут на летнюю дачу, она тут в получасе езды. Тогда все и решится. Можем и в город вернуться, а можем и тут заночевать… Все зависит от того, сумеют ли эти олухи подстрелить какую косулю или нет, — кисло ответил Торис.

Было видно, что охота тяготит баронета. Вместо того чтобы пить и веселиться, разодетым в парадные одежды, он был на службе — помогал отцу и его конюхам. От этого отношение к нему было соответствующее, как к обслуге. Наверное, поэтому он и выбрал мое скромное общество тут, на берегу, потому что с момента нашего полноценного знакомства я ни разу не напомнил Торису о том, каким олухом он был в переулке.

Тот урок, кстати, пошел ему на пользу. Видя, на что я способен, Торис никогда не пытался задираться или как-то самоутверждаться за мой счет. Нет, спесь молодого баронета никуда не делась — он временами прикрикивал на работников конюшен, но тут было больше от старшего Варнала. Барон в выражениях частенько не сдерживался и клял нерадивых конюхов, на чем свет стоит.

Не знаю, удалось нам найти столь удачное дерево, или же дело было в магическом огне Тир, но костер прогорел довольно быстро, а жар угли давали в самый раз, чтобы приготовить мясо. Я довольно ловко вставил в землю розетки, обжег пару прутиков, после чего нанизал на них колбасу. Торис же только наблюдал за моими действиями, покачивая меж ладоней кувшин с вином.

— А ты прямо мастер, — удивился баронет, наблюдая за тем, как я ловко пошевелил угли, выбрал высоту и повесил прутики с колбасой над кострищем.

— Дома, в Нипсе, мы каждое утро готовили на огне. Если было что приготовить, — ответил я.

— Мы? — спросил Торис. — Ты с учителем?

— Нет, нет! Мы — я и моя банда, с которой мы на рынке работали… Мы каждое утро приходили на пляж, искали крабов, морских звезд, яйца чаек, если был сезон… У нас даже специальный камень плоский был припрятан, который как сковороду использовали…

— А чего настоящую сковороду не раздобыли? — спросил баронет.

От столь глупого вопроса я опешил. Потому что по тем временам она стоила для меня целое состояние! Да и для любого из нашей банды! Да и зачем, если есть камень…

Я попытался объяснить это баронету, но встретил лишь непонимание. Видимо, Торис не до конца осознавал, что я был самым настоящим бродягой и бездомным до встречи с Осиором.

Колбаса была просто отличная. Пока я не запустил зубы в сочное мясо, я и не понимал, насколько был голоден. Постоянное внутреннее напряжение и чувство, что я нахожусь не на своем месте, выматывали. И один из немногих способов восстановить силы — поесть от пуза, запить все это любезно предложенным молодым вином и потом растянуться на траве, слушая журчание ручья.

Иногда я скучал по Нипсу и морю, наверное, больше всего по морю. Соленый бриз, шум волн и возможность спрятаться от всего мира на пляже, укрывшись в скалах. Да, определенно, раньше жизнь была намного проще, и пусть я всегда ходил по краю и частенько мы с пацанами засыпали голодными, но в той жизни была и своя прелесть. Все просто, все понятно, все очевидно. Сейчас же, раздираемый между преданностью учителю и счетом, что выставил мне Эдриас, я постоянно ощущал нарастающее изнутри давление. А что, если я не справлюсь с заданием мертвого мага? Или Осиор узнает, как именно я стал колдуном и просто откажется от меня? Нет, на моей груди сейчас лежал серебряный жетон — я был уже взрослым и самостоятельным человеком по имперским законам, полноценным магиком — но отделаться от мысли, что я все еще целиком и полностью завишу от наставника, я не мог. А еще я очень не хотел подводить Осиора, даже с учетом того, что я устроил во время испытаний.

Следующий час мы болтали с Торисом буквально ни о чем. Баронет рассказывал мне о доме, родных лугах, поместье Варналов и старших братьях. Я — о жизни в Нипсе, обучению магии и бесконечной любви Осиора к свежей выпечке. Историй о том, как грозный Трибунальный Истигатор, воровато оглядываясь, шарится по закромам Ирмана в поисках меда и орехов, у меня было превеликое множество. Торис же, сначала слушал эти истории с большим удивлением — то, как Ирман понукал Осиором, было похоже на то, если бы хвост вилял собакой. Однако немного вникнув в непростые взаимоотношения строптивого слуги и его нанимателя, а также выслушав историю о том, как Ирман грудью встал между беспомощным Осиором и целой командой моряков, готовый пустить в ход боевые амулеты для защиты своего господина, баронет все же проникся. Он стал рассматривать Ирмана не просто как слугу, но как друга и товарища моего учителя.

Солнечный диск перевалил за пять часов, а это значит, все участники охоты скоро засобираются в летнее поместье — продолжать гулянку. Судя по шуму, что доносился из лагеря, веселье было в самом разгаре, а вино лилось рекой. Мы же с Торисом никуда не торопились: баронет уверил меня, что если понадобится моя помощь, нас мигом разыщут, он предупредил своих, куда мы направляемся. Так что мы спокойно предавались сытому безделью.