Нерушимый 7 - Денис Ратманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прозвучал свисток на перерыв. Пятнадцать минут — отдышаться, получить накачку от тренера и подумать о заменах.
Васенцов присосался прямо к бутыли и с бульканьем пил сок.
Хотя… Если есть кто-то, кто может усилить игру — почему он не на поле с самого начала матча? Вот тоже вопрос. Замены будут, только если кто-то не вошел в игру. А кто не вошел? А все не вошли! Все — обороняются.
— Отыграемся ведь? — бросил Ваенцов злобно и растер сок, текший по подбородку, по лицу.
— Куда деваться? Мы — команда рисковая, и не такое бывало.
И вот второй тайм.
Наши резво высыпали на поле и забегали, ну просто залетали — Сан Саныч наскипидарил. Вот и нападающих стало видно!
Правда, ярославцы этого как будто ждали. Спокойно отступили на свою половину поля и спокойно же выстроили настоящие редуты. Понятное дело, мы проигрываем, значит, нам надо отыгрываться. Вот их тренер и объяснил все своим. А наш — нашим.
— Пор-рвите их мужики! — воскликнул Леня.
Ух, как «титаны» побежали! И сразу образовался простор сзади. Сёма теперь вводил мячи по-взрослому: от своих ворот — подальше к чужим. И нападающие цеплялись и кружили вокруг штрафной площади, примеряясь к мячу. О! Пошли удары! А то просто стыд был какой-то: чистый «автобус» и ни одного удара по чужим воротам.
— Ай, молодцы! — сопереживал нашим Леня и подбадривал Погосяна: — Мика, пас — Микробу! Давай, наш Микробчик!
И Погосян будто услышал его, пасанул Микробу, тот обвел одного, второго. Красавец! Песня просто, а не игра! Что ж ты раньше не включал способности? Видимо, не хотел Саныча ослушиваться.
Вот тут все и случилось: Микроба сбили, и он захромал. Наши кинулись на чужую половину поля. Придавили… Это казалось, что придавили, а на экране все оплошности видно гораздо лучше. Стало понятно, что наши заигрались. Уверовали, сто смогут переломить ход игры.
Я закрыл рукой лицо и смотрел на плазму сквозь растопыренные пальцы, а Леню захватил азарт, и он не видел косяков, разговаривал с телевизором…
И тут случилось ожидаемое: перехват. Потому что не бывает двадцать пасов без ошибок! Перехват и пас вперед на пустое пространство за нашими защитниками. И понеслись к нашим воротам сразу трое ярославцев: два крайка и центральный нападающий.
Пас, еще пас…
— Вашу мать, бегите! Бегите!!! — орал Васенцов и матерно рассказывал о кривизне ног «титанов».
А я так и сидел с рукой на лице.
Такое ощущение, что наши сразу поняли: не догнать. И даже не стремились, не гнались — просто обозначали движение. Микроб и рад бы стараться, но он ушибся и хромал.
А трое этих вышли на одного защитника (все же остался Думченко — молодец!), легко обыграли его через пас, и вот уже двое в штрафной, и бедный Саенко попятился к воротам, делая полшага влево-вправо. А не понять, кто бить-то будет!
Уложили Сёму, и уже не торопясь завели мяч в ворота.
— А-а-а! — Васенцов рухнул на диван, сжав голову.
Я вперился в экран. Положения вне игры не было. Гол засчитан.
— Ну как такое смотреть? — взвыл Васенцов и отправился в туалет, от души хлопн дверью.
— Ты там кирпичами не развали унитаз, — пошутил я и был послан.
Еще бы: наши опять проиграли, а я глумлюсь, будто вражина каой. Ну а что еще делать, головой об стену биться? И снова Саенко, который вроде ни в чем не виноват, оказался крайним. Он впечатлительный, просто лань трепетная, может уйти из футбола, чего не хотелось бы: потенциал у парня есть. Еще и Матвеич травмировался, через час-другой будет ясно, что с ним.
Надо как-то выкарабкиваться — и на поле!
В туалете взревел смывной бачок, будто бы разделяя наше негодование. Вышел потухший Васенцов и спросил:
— У нас ведь еще остался шанс пробиться в вышку? Справимся?
Глава 23. Крылья
Сегодня, второго октября, истекала неделя, отмеренная Дариной — это была первая мысль, с которой я проснулся. Поезд из Ярославля приходит в девять, сейчас семь, и у меня есть два часа, чтобы побыть наедине с собой и разобраться в ощущениях.
Я потянулся к телефону, лежащему на тумбочке, покосился на аккуратно застеленную кровать Клыка. Повертел мобильный в руках. Хочу ли я написать Дарине? Избавился ли от зависимости? А если напишу и мы увидимся, не привяжусь ли снова?
Ничего не понятно. Не проснулся еще, наверное.
Приняв душ, я заварил чай, положил телефон рядом. А вдруг Дарина написала первой? Я проверил сообщения: ничего! Если я ей нравился все это время, то как она сейчас нашла в себе силы, чтобы не написать и не позвонить? Или все это иллюзия? Мы переспали, она прислушалась к себе и поняла, что не надо ей этого. Стало пусто и неуютно. Выходит, меня по-прежнему к ней тянет, и это мое желание, а не особенность ее организма?
Приятели говорили, что подсаживались на великолепный секс. Может, это оно и есть? Рьяный боец успокоил меня, что да, просто жажда удовольствий и ничего опасного.
Я нажал на ее имя, выбрал «написать сообщение» и завис, буквы будто бы разбежались и попрятались, отказываясь складываться в слова. Да что ж меня накрывает, словно школьника на первом свидании? Что ей написать? Я отхлебнул чай и не стал особо мудрствовать: «Рина, я хочу тебя увидеть». Подумав, добавил: «По-прежнему». Отправил.
С Лизой такого не было. С Аленой я нервничал, когда делал ей предложение. Знал, что примет его, и все равно было боязно. А теперь ощущение, что ответ Рины — нечто жизненно важное, и без него никак и никуда. Если пошлет меня — будто кислород перекроют. Я выживу, конечно, но…
Прошло десять минут, а Дарина не ответила. И непонятно ведь, прочла она сообщение и молчит, или еще не видела его. Я принялся мерить шагами комнату, остановил себя, и снова замигала красная надпись в мозгу: «Опасность». Хотелось сорваться к Рине, благо я знаю, где она живет…
Ну уж нет! Дождусь парней. Они еще вчера отписались, что у Матвеича серьезная травма голеностопа, но хотелось узнать это из первых уст. На тренировку, как я понял, они вряд ли пойдут, сделают себе выходной, а я часов в десять наведаюсь к Дарине в массажный кабинет.
В
