Средневековая Англия. Гид путешественника во времени - Ян Мортимер

Или мореходов времен Елизаветы. Или придворных короля Якова. А уж наши современные политики, бизнесмены и аристократы… вообще забудьте. Есть что-то чисто средневековое в стремлении сильных мира сего рисковать здоровьем и жизнью лишь для того, чтобы доказать, что они достойны своего положения, продемонстрировав храбрость, силу и умение.

Если у вас какие-либо сомнения по поводу степени опасности, то скажу без всякой двусмысленности: турниры опасны. Рыцарь конца XIV века несет на себе доспехи весом 80–100 фунтов (36–45 кг). Сам он весит, может быть, фунтов 200. Он сидит в высоком седле и несется на вас со скоростью около 40 миль в час на боевом коне весом более 1000 фунтов и с копьем в руках, на острие которого сосредоточена вся сила удара. Даже если острие затуплено, то площадь удара составит не больше нескольких квадратных дюймов. Сила, пришедшаяся на такую маленькую площадь, огромна. Если ваш противник попадет вам по шлему, то вас словно ударит по голове молотом весом в полтонны, которым размахнулись на скорости 40 миль в час. Если бы вы не могли упасть с лошади, то не выжили бы. Правда, падение в полном доспехе с галопирующей лошади и само по себе может закончиться смертью.

Подобная форма турнира — рыцари, несущиеся друг на друга во весь опор, — развилась из намного более древней формы — бугурта, или melee («рукопашного боя»), которые еще опаснее. Она отражает первоначальное предназначение турниров — подготовку рыцарей к совместному прорыву четким строем, чтобы снести врага с поля битвы. Подобная тактика, изобретенная в конце XI века, поразила христианский мир: византийская принцесса, впервые увидев массированную атаку франкских рыцарей, воскликнула «Они же пробьют дыру в стене Константинополя!» Массированная атака рыцарей остается доминирующей силой в военных конфликтах XII и XIII веков. Но в 1314 году при Бэннокберне шотландцы придумали, как ей противодействовать. Они использовали расстановку под названием «шилтром». Это группа из нескольких десятков человек, ощетинившаяся очень длинными — шестнадцатифутовыми — пиками во всех направлениях. Стоящие в шилтроме вкапывают один конец пики в землю и спокойно ждут бегущих на них лошадей, которые сами вспарывают себе брюхо. В той же битве шотландский король Роберт Брюс использовал «железный чеснок»: небольшие металлические шары с четырьмя заостренными наконечниками, один из которых всегда направлен вверх. Из-за них лошадям труднее бежать вперед и держать строй, потому что «чеснок» втыкается им в копыта, заставляя их спотыкаться. Из-за этих новшеств массированная атака очень быстро перестала приносить какую бы то ни было пользу. Когда англичане в 30-х годах довели до совершенства использование длинных луков в строю, массированная атака окончательно утратила всякие стратегические преимущества, и бугурт потерял свое значение как тренировочное упражнение.

Даже если вы увидите бугурт в XIV веке, он будет совсем не таким, как в старину. В XIII веке он, по сути, напоминал обычную битву, только без цели. Там часто гибли люди: в 1241 году на одном турнире погибло восемьдесят рыцарей. Но нужно помнить, что в те времена говорили: «человек не готов к битве, если никогда не видел, как льется его кровь, и не скрипел зубами после ударов противника»[94]. Бугурт XIV века по сравнению с этим намного легче — его проводят для удовольствия зрителей, а не в качестве военной тренировки. Один бугурт провели в Норке, на турнире в честь свадьбы Эдуарда III и королевы Филиппы в 1328 году. Это был один из последних. После 1330 года его полностью вытеснили бои на копьях, ведущиеся по строгим правилам.

В середине 30-х годов на границе с Шотландией англичане и шотландцы разработали «военный турнир». Это битвы один на один с заостренными стальными копьями наперевес; цель — не только спортивная победа, но и убийство соперника. На одном таком турнире, проведенном для Эдуарда III в Роксбурге в 1341 году, Генрих, граф Дарби, выступил в военном турнире против Уильяма Дугласа и смертельно ранил его. На похожем турнире, проведенном вскоре в Бервике в честь Рождества, тот же граф с командой английских рыцарей принял участие в серии поединков с двадцатью рыцарями из Шотландии. Погибли только трое, хотя многие другие получили тяжелые ранения, в том числе те, кто решил схитрить и надеть доспехи под одежду. «Что? — спросите вы. — Доспехи ведь носят поверх одежды, правильно?» Не в этом случае.

Поразительно, но обе стороны перед турниром договорились не надевать никакой защиты[95].

Военные турниры, проводимые в Шотландии, имеют одно важное отличие от настоящего боя. Убийство противника — это часть соревнования. Герольды после турнира выдают призы тем из выживших, кто выступил наиболее достойно, так что обстановка действительно похожа на спортивные состязания. Впрочем, о военном турнире, проведенном 27 марта 1351 года, такого не скажешь. Тридцать английских и бретонских рыцарей и эсквайров вышли против тридцати французских и бретонских рыцарей и эсквайров в большом бугурте. Девять из тридцати англичан погибли. На основе такой статистики можно сказать, что военные турниры — единственный вид спорта, где вероятность гибели выше, чем в русской рулетке. Но вооруженная схватка, где люди пытаются друг друга убить, всё-таки обычно называется «войной». Этот бугурт вошел в историю как «Битва тридцати». Между спортивным военным турниром и реальным международным военным конфликтом — очень тонкая грань. Вся разница в том, выдают ли призы за хорошее выступление.

Мирные турниры, на которых копья затуплены, редко заканчиваются смертью участников. Иногда рыцарь ломает шею, упав с лошади, или рвется ремень на его шлеме, или копье находит брешь между двумя пластинами брони, но по большей части травмы ограничиваются серьезными ушибами, потерей крови и переломами. Так что турниры — веселые мероприятия. На них ходят огромные толпы зрителей. Люди флиртуют, роскошно едят, обильно выпивают и смотрят, как сражаются чемпионы-аристократы. Когда весной 1390 года состоялся большой турнир в Сент-Энглвере, многие англичане переправились через Ла-Манш просто для того, чтобы посмотреть на это. В течение сорока дней три французских рыцаря принимали вызовы иностранцев — англичан, испанцев, немцев, венгров и богемцев — и побеждали, несмотря на то что им пришлось сражаться с более чем сотней чужеземных рыцарей, причем у некоторых из них копья не были затуплены. Естественно, все трое получали в этом удивительном неравном бою травмы, и им давали время на отдых, но все трое выжили. Королевство Франция очень радовалось их успеху на крупнейшем международном спортивном соревновании столетия.

Аристократы спокойно пускают простолюдинов на свои турниры, но вот на охоту — никогда. Охота — это одно из любимых времяпрепровождений богатых людей, и эта привилегия тщательно охраняется. Все леса, имеющие собственные имена, являются охотничьими угодьями короля. Хотя Лесная хартия позволяет лордам убить одного — двух оленей, проезжая через лес, на остальных англичан она не распространяется. Любого простолюдина, который убьет королевского оленя, ждет огромный штраф. То же касается и угодий лордов. Если король подарит одному из лордов охотничьи угодья, по сути, это значит, что лорд получает в свое распоряжение частный лес, в котором может охотиться на косуль, ланей и благородных оленей. Если же король дарит лорду только «свободный участок», то ему разрешается держать охотничьих собак, но охотиться можно только на лис, зайцев, кроликов и фазанов, а не на оленей и кабанов.

На охоту тратятся огромные деньги. В 60-х годах XIV века Эдуард III тратит примерно 80 фунтов в год на содержание охотничьей своры и жалования охотников, которые ими занимаются. В его своре от пятидесяти до семидесяти собак; лорды держат вдвое, а то и вчетверо меньше собак, но их содержание всё равно обходится недешево. Особенно из-за того, что леди-аристократки тоже любят охотиться и часто охотятся вместе, так что своры часто приходится возить по стране. Тратиться приходится на еду, охотников, укротителей и перевозку. И, естественно, на самих собак: борзых, мастифов, аланов (самых тяжелых и свирепых), спаниелей (которых так назвали из-за якобы испанского происхождения), сеттеров и лаймеров (гончих). Стоит еще и добавить затраты на всякие безделушки вроде серебряных ошейников для любимых собак и посеребренных охотничьих рожков. Даже охотничьи костюмы дороги. В 1343 году король купил зеленую турецкую ткань, чтобы пошить туники и куртписы для одиннадцати графов и рыцарей, сопровождавших его на охоте, а также багровую турецкую ткань для своей матери, жены и еще четырех леди, тоже участвовавших в охоте, и турецкую ткань на туники пятнадцати эсквайров, которые сопровождали их.

Люди выбирают, на кого охотиться, в соответствии с личными предпочтениями и законами. Признанный эксперт, Эдуард, старший сын герцога Йоркского, скажет вам, что охотиться лучше всего на благородного оленя, но вот мясо вкуснее всего у лани. Еще в качестве дичи он хвалит дикого кабана — благодаря опасности, которую тот представляет: по его словам, кабан может клыками порвать человека напополам. К несчастью, вы вряд ли сможете поохотиться на дикого кабана. Из-за охоты их практически полностью истребили во всей Британии: чтобы увидеть дикого кабана, вам придется каким-то образом попасть на королевскую охоту — ему кабанов иногда присылают в подарок кузены из королевских семей на континенте. Так что если уж решили последовать совету Эдуарда Йоркского, то охотьтесь на зайцев. Несмотря на то что он сын герцога, ему намного больше нравится охотиться на зайцев, чем на оленей, диких кабанов и любых других зверей. Причина, по его словам, проста: на зайцев можно охотиться круглый год, причем и по утрам, и по вечерам. Заяц — умная, внимательная и быстрая дичь. Он может бежать несколько миль, не снижая скорости, так что собакам придется долго его гнать. Кролики же, с другой стороны, пригодны только на то, чтобы ловить их сетями, освежевывать, есть, а шкуры пускать на воротники или капюшоны.