Затерянные в океане - Луи Жаколио

Для самого Гастона дело это имело еще и другой интерес: в случае удачного его окончания он мог считать место отца, после смерти его, за собой, что было ему обещано еще задолго до пропажи драгоценности.

Случайно встретившись с Бартесом в Сан-Франциско, Гастон открыл ему свое тайное поручение, и Бартес обещал другу помочь в его розысках, надеясь на свое влияние в качестве Кванга…

Об этом-то и беседовали хозяин и его молодые друзья, когда слуга доложил о приходе Ли Ванга и «маркиза де Сен-Фюрси», подав на подносе их карточки.

— Я вас ожидал, — вежливо сказал банкир своему соотечественнику, — хотя события прошлой ночи изменили, может быть, ваши планы.

«Негодяй, он смеется над нами! — подумал полицейский сыщик. — Ну, мы еще посмотрим, кому придется смеяться последним!»

— Я сознаю, — ответил скромно Ли Ванг, — что случившееся действительно дало вам перевес над нами и что теперь мы во всем зависим от вашего усмотрения. Теперь ваша воля — закон для нас! Я бы только просил вас ответить нам прямо и откровенно, а именно: если вы против нас, нам остается тогда одно — удалиться; если же вы предполагаете помочь нам, то объявите нам ваши условия и, главное, скажите мне, можете ли вы провозгласить меня Квангом, а если можете, то что я должен для этого сделать? Я думаю, что знак этого звания, кольцо, находится в руках китайцев, которых арестовали было в прошлую ночь, но захотят ли они расстаться с ним?

— Оставим пока это в стороне, — сказал Лао Тсин, — и лучше поговорим о деле серьезно. Вы желаете быть Квангом — хорошо; я ищу кандидата, способного занять это высокое место, и, таким образом, мы можем сойтись. Но теперь выслушайте меня и запомните хорошенько, что я вам скажу: при малейшей неискренности в ваших ответах на вопросы, которые я буду предлагать вам, я прерву нашу беседу, и тогда все между нами будет кончено. Не думайте, что я буду хитрить с вами, выведывая от вас то, что мне неизвестно: нет, я все знаю, понимаете — все, и хочу только Убедиться в вашей порядочности и честности. Не думайте также и вы хитрить со мной, прибегая к разным изворотам и уверткам: я их тотчас же замечу, но не возьму на себя труда даже сказать вам об этом, — я просто встану с места, ударю вот в этот гонг и скажу явившемуся служителю: «Проводи этих господ!» Заметьте раз навсегда, что искренность и правдивость — это неотъемлемые достоинства и преимущества Кванга, которые привязывают к нему людей прочнее всякой власти и авторитета». Итак, если вы меня поняли, то к делу! Даю вам пять минут, чтобы посоветоваться с вашей совестью и приготовиться к ответам на мои вопросы.

Видя, какой оборот принимает совещание с Лао Тсином, Гроляр нашел, что ему следует также пойти напрямик, и с бесцеремонностью полицейского, оберегающего только свой интерес, спросил банкира:

— А какова будет моя роль при этом, и в чем может заключаться моя выгода? Если он сделается Квангом без моего содействия, исполнит ли он обещание, данное мне?

— Ваша роль, господин посланник, будет состоять в том, что вы будете слушать все, что скажет мне господин Ли Ванг, — ответил ему Лао Тсин, — хотя я боюсь, что относительно некоторых обстоятельств он не решится быть откровенным в вашем присутствии. Но тем хуже будет для Ли Ванга, — он знает, что ждет его в таком случае: полное крушение всех ваших проектов!

Затем, обратившись к своему соотечественнику, банкир прибавил:

— Ну-с, так даю вам обещанные пять минут на размышление! С этими словами Лао Тсин зажег сигару и вышел из комнаты — к своим друзьям.

— Игра, которую я начал в этот момент, может быть неблагоразумна, — сказал он Гастону де Ла Жонкьеру, — но зато, если она удастся мне, все ваши заботы будут кончены. Я вам пока ничего больше не скажу, прошу вас только потерпеть немного и довериться моей опытности.

И он снова отправился к Ли Вангу и Гроляру.

— Пять минут прошли, — объявил он, входя к ним. — Готовы ли вы отвечать мне, господин Ли Ванг?

— Я должен сказать вам предварительно несколько слов, — ответил тот. — Ведь наградой за мою откровенность будет звание Кванга, не так ли?

— Без сомнения! И так как вы желаете быть откровенным и прямодушным со мной, то поклянитесь мне в том Буддой, по нашему китайскому обычаю.

Тут банкир вынул из маленького золотого ящичка статуэтку Будды» сделанную также из золота, и поставил ее на стол перед Ли Вангом.

Последний встал и торжественно произнес следующую формулу на китайском языке:

— Клянусь Буддой, властелином Вселенной, в котором все сосредоточивается и кончается, что мои уста будут говорить только правду! И если я нарушу эту клятву, пусть моя душа, прежде чем возвратить себе человеческое достоинство, возрождается, в продолжение миллионов поколений, в телах разных нечистых тварей, питающихся одними трупами!

— Будда принял твою клятву! — заключил, также по-китайски, банкир.

— Позволите ли вы мне обдумывать каждый ваш вопрос? — спросил, снова по-французски, Ли Ванг.

— Это ваше право, — успокоил его Лао Тсин.

Первый вопрос, который готовился предложить ему банкир, был так важен, что сразу мог определить, будет ли он иметь успех в начатой им партии или нет. Банкир спросил:

— Скажите мне, по какому побуждению пробыли вы десять дней в Константинополе, возвращаясь из Парижа со скипетром Хуан-ди и с коронной французской драгоценностью под названием «Регент»?

Ли Ванг вздрогнул и почувствовал себя как будто бы в неожиданной ловушке. Следовало ли ему сказать всю правду? И что подумает о нем маркиз де Сен-Фюрси в таком случае? Лао Тсин, может быть, не знает, что именно побудило его пробыть некоторое время в Константинополе?» Но тогда зачем предложил он ему этот вопрос?..

И он начал свой ответ наудачу, не зная, к чему он приведет его, и решившись довериться вдохновению минуты.

— Я остановился в Константинополе, — сказал он, — сначала для того, чтобы сбить с толку тех, кто мог следить за мной…

Тут Ли Ванг внезапно умолк, ища, очевидно, нужные ему слова, но не находя их.

— Вы остановились сначала… — повторил его слова банкир. — Это «сначала» есть один из тех окольных путей в разговоре, о которых я вас предупреждал, предлагая не пользоваться ими; но так как это «сначала» ведет за собой «потом», то я вам извиняю его и прошу вас продолжать. Итак, «потом» вы остановились для того, чтобы… Ну, говорите, иначе будет поздно — минута ведь почти прошла! Не думайте, что имеете дело с человеком, который задает вам вопросы зря.

С этими словами, ясно показывающими, что банкир желает вполне удовлетворительного ответа на свой первый вопрос, Лао Тсин встал и направился к гонгу, чтобы позвать слугу.