Стань моей истинной - Юлианна Клермон

Анадар ласково погладил меня по плечу, продолжая прижимать к себе и говорить в макушку:

— Он счастлив, чувствуя тебя рядом с собой.

— И в чëм здесь ложь? — нахмурилась Сильва.

— Никакой лжи нет. Это чистая правда, — Анадар оторвался от меня и взглянул на девушку.

— Друг мой, говорите, как есть! — не выдержал Маран.

— Профессор, я не знаю, как это объяснить, но из зверя будто утекает жизнь. Капля за каплей. Когда волк бежал по лесу, я ощущал его усталость. Когда он нашёл Марику, я обернулся, но успел сказать лишь пару слов, как потерял сознание. Очнулся я уже утром опять в облике волка. Вернуться в человеческую ипостась получилось без труда, но вот когда я искал поляну для посадки вертолёта, то обернуться в волка не сумел.

— Почему ты мне ничего не сказал? — воскликнула я, с тревогой заглядывая ему в глаза. Сердце сжималось от страха за родного мужчину и его прекрасного волка. Моего волка.

— Я ввёл ему кровь Марики, но она должна была только успокоить его. Видимо, что-то пошло не так, — пробормотал Маран и сурово свёл брови. — Так, дорогие мои, я прошу прощения, но мне нужно срочно заняться нашей парой. Анадар, Марика, мне нужна ваша кровь!

Потрясённые, ничего не понимающие, мы проследовали за профессором. Он быстро взял пробы крови и, не переставая что-то бурчать, зарылся в свои пробирки и записи.

Он то хмыкал, то задумчиво жевал губу, зависнув над лабораторным столом. А мы вчетвером сидели на своих стульях и боялись даже громко вздохнуть.

— Та-а-а-ак! Интересненько! — воскликнул он минут через сорок.

— Что там? — не выдержала Сильва.

Маран повернулся к нам, но смотрел только на меня.

— Поздравляю Вас, Марика!

— С чем? — уставилась на него.

— В Вашей крови обнаружен фенилпропинизоприн Церка.

— В каком смысле? — меня будто обухом по голове огрели, и смысл слов не доходил.

— Рика — немаг? — подпрыгнула Сильва и бросилась меня обнимать. — Ура, ура, ура!

— Совершенно верно! Процент содержания данного элемента пока мал, но, я думаю, со временем он восстановится полностью.

— Как? — почти одними губами прошептала я, но Маран услышал.

— Я обнаружил в Вашей крови окситоцин. Он Ваш спаситель!

— Это же гормон удовольствия! Он вырабатывается при объятиях, поцелуях, сексе… Но при родах его намного больше! — воскликнула Сильва, а я дико покраснела.

Маран, не обратив внимания на мои румяные щёки, согласно кивнул девушке:

— Да, так и есть. Основное назначение этого гормона — снимать физиологический и психологический стресс, уменьшать тревогу или боль. Думаю, фенилпропинизоприн в Вашей крови был заблокирован сильнейшим стрессом пять лет назад, но частый выброс в кровь окситоцина при общении с Анадаром начал разрушать эту блокаду, и фенилпропинизоприн стал постепенно высвобождаться.

— Ой, Марика, как только начнёшь кормить грудью, точно станешь полноценным немагом, — счастливо засмеялась Сильва, а мне захотелось стукнуть её чем-нибудь по голове.

Все восторженно посмотрели на меня, а я от стыда спрятала лицо в ладонях. Анадар тут же прижал меня к груди, ласково погладив по спине.

— Хочу провалиться сквозь землю, — прошептала волку.

— Тихо, тихо, глупость какая, — так же негромко ответил он.

— Рик, да успокойся ты! Тут радоваться надо, а ты переживаешь. Тем более, способ излечения очень даже приятный, — не знаю, когда подскочила Сильва, поэтому её слова я услышала прямо около своего уха.

— Сильва, замолчи! — пробубнила полузадушено.

Нестерпимо хотелось прибить дорогую подругу! Наверное, та поняла, что немного перегнула палку в своём желании осчастливить меня, поэтому отстранилась и, недовольно пыхтя что-то типа:

«Я же тебе добра хочу, дурочка!» — села на свой стул.

Просидев несколько минут неподвижно, я тихонько отстранилась от Анадара и посмотрела на Марана.

Они с полковником что-то обсуждали в самом конце лаборатории. Когда Маран увидел, что я на него смотрю, тут же ободряюще улыбнулся и спросил:

— Всё в порядке? Можем продолжить?

Я опустила глаза, но всё же согласно покивала головой.

Черк вернулся на своё место, бросив на меня сочувствующий взгляд. Сурово поджатые губы недвусмысленно намекали, что речь шла обо мне. И они явно обсуждали не то, что только что происходило, а события моей жизни пятилетней давности.

— Ну что ж, теперь давайте перейдëм к Анадару, а точнее, к его зверю, — Маран подошёл к столу и сел, разложив какие-то распечатки и сосредоточенно их пролистывая.

— Что там? — спросила, почувствовав напряжение Оборота.

Профессор погрыз кончик карандаша и уставился на Анадара.

— В Вашей крови, Анадар, обнаружен нерастворившийся фенилпропинизоприн. Во время последнего срыва его не было. Я тогда брал у Вас кровь, чтобы проверить её на совместимость с кровью Марики.

— Не поняла, — вмешалась Сильва. — Анадар тоже стал немагом, что ли?

Я удивлённо открыла рот.

— Нет, — невесело хмыкнул Маран. — Всё совсем не так. Позвольте, я продолжу. Концентрация этого элемента сейчас меньше, чем была вначале, когда я только ввёл кровь Марики. То есть он всё это время медленно усваивался зверем, позволяя чувствовать свою привязку и не выходить из-под контроля. Привязка как бы есть, но пары нет.

— Это как? — выдохнула Сильва. — Видит око, да зуб неймёт, так, что ли?

Маран покачал головой и вздохнул.

— Не совсем, но почти. Как бы так понятно объяснить?.. Представьте, будто Вам не хватает воздуха. Он поступает в лёгкие, но в таком малом количестве, что Вы не можете нормально вдохнуть.

— Твоему волку плохо? Почему ты молчишь? — я схватила Анадара за лицо, поворачивая его к себе.

Я вглядывалась в любимые ярко-жёлтые глаза и видела в них глубокую печаль.

— Что с ним будет дальше? — подал голос полковник.

— Думаю, однажды волк сойдёт с ума от постоянного стресса и умрёт, — с горечью в голосе ответил Маран. — То, что с ним происходит сейчас, сродни запечатыванию, когда разрывается целостность человека и зверя. Человек без привязки выживает, а зверь — нет.

Из глаз брызнули слëзы. Я обхватила мужчину за шею и горько разрыдалась.

— Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось! Не хочу, чтобы он умер! Не хочу, чтобы ты стал таким, как тигр! — я пыталась подавить рвущиеся из груди рыдания.

Оборот гладил меня по голове и тихо шептал, что всё будет хорошо.

— Всё действительно может быть хорошо, — услышала сквозь всхлипы голос профессора и резко замолчала.

Вытерев со щëк мокрые дорожки, я обернулась и уставилась на Марана.

— Что для этого нужно сделать? — спросила, готовая хоть сейчас идти доставать с неба Луну.

Маран молчал, разглядывая нас с Анадаром, а до меня медленно доходило.

— Нужна полная привязка? — озвучила я его молчаливое созерцание.

— Да!.. — воскликнул профессор.