Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author

Не только евангелистки считали популярную литературу и детей, освобожденных от родительского контроля, опасными для дома и нации. Энтони Комсток был благочестивым евангельским протестантом и возглавлял Нью-Йоркское общество по борьбе с пороком, которое в 1873 году выделилось из Христианской ассоциации молодых людей. Он выступал против контрацепции, абортов, порнографии и непристойности как угрозы семье. Его ведущие спонсоры и сторонники были в основном из Социального регистра и включали видных бизнесменов. Он вел войну с похотью в целом, но прежде всего Комсток заставил американцев вздрогнуть, столкнувшись с призраком мастурбирующего мальчика.54

Комсток был одержим непристойностью, поскольку считал, что она угрожает тому, что он и его сторонники считали нормальной сексуальностью, необходимой для воспроизводства семьи и домашнего очага. "Похоть, - провозглашал он, - оскверняет тело, развращает воображение, развращает разум, умерщвляет волю, разрушает память, уязвляет совесть, ожесточает сердце и проклинает душу", но больше всего она угрожала семье. Ослабляя семью, похоть угрожала всему общественному строю.55

Прелюбодеяние, или меньшее отчуждение привязанностей, также угрожало дому, поскольку один мужчина, проникая в жену другого, отчуждал ее привязанности, нарушал его домашнее пространство, забирал его имущество и нападал на его дом. Сексуальные связи, угрожающие дому, стали главной темой судебного процесса Бичер-Тилтон, большого частного скандала 1870-х годов, в котором Теодор Тилтон подал в суд на Генри Уорда Бичера за отчуждение привязанности его жены. Газета New York Herald заявила, что ни одно событие со времен убийства Линкольна не вызывало такого интереса.56

Если не считать Улисса С. Гранта, Генри Уорд Бичер, возможно, был самым известным человеком в Соединенных Штатах в 1870-х годах. Журнал Andover Review назвал его "самым выдающимся частным гражданином Республики", и в нем проявились противоречия либеральной республики. Бичер был рационален и практичен, но в то же время он был пылким и эмоциональным, переполненным сосудом романтических чувств.57

Это были черты либерального евангелического протестантизма, а Бичер - красивый, красноречивый и с хорошими связями - был ведущей фигурой либерального протестантизма, который был прежде всего религией дома. То, что его обвинили в совращении жены одного из его близких соратников и судили за прелюбодеяние, могло стать сенсацией. Это вряд ли было частным делом; его обвиняли в разрушении дома, нанося удар по корням протестантской Америки. Суды исходили из того, что женщины - сексуальные жертвы, а мужчины - хищники. Если имело место прелюбодеяние, то виноват был мужчина. По мнению консерваторов, религия Бичера - религия любви и чувств, а не долга и сдержанности - породила скандал, который захлестнул его. Обвинения, контробвинения, защита и свидетельские показания были дико противоречивы, но, по крайней мере, они свидетельствовали о том, что дом был местом если не прелюбодеяния, то глубокого несчастья, а мужчины, по словам Тилтона, были вовлечены во взаимное нападение на "дом и очаг".58

Бичер служил на похоронах Горация Грили в 1872 году, и было вполне уместно, чтобы другой кандидат в президенты в 1872 году, красивая, яркая, артистичная Виктория Вудхалл, обнародовала обвинения в супружеской измене, которые до этого времени распространялись в частном порядке. Вудхалл была сторонницей свободной любви, что означало свободу мужчин и женщин следовать зову своего сердца, завязывая и расторгая отношения по мере того, как менялись их привязанности. Она и ее сестра Теннесси Клафлин стали самыми известными радикалами 1860-1870-х годов, сочетая скандальную личную жизнь с откровенными взглядами, но на самом деле они требовали лишь полной свободы договора для женщин. "Не существует, - писал Вудхалл, - ни прав, ни обязанностей, кроме как объединять - заключать - индивидуумов". Все, что утверждала свободная любовь, - это свобода договора. Брак - это договор, и он состоит из всего, о чем договариваются стороны. Как и любой другой договор, он мог быть расторгнут по взаимному согласию. Предполагалось, что женщины по своей природе являются домашними существами, которые занимаются воспитанием детей и не приспособлены к общественной жизни, выходящей за рамки домашнего очага. Вудхалл и Клафлин стали общественными деятелями, издавая собственную газету; они не были ни домашними, ни частными. Их противники считали их неестественными и чудовищными, но они просто хотели превратить брачный контракт в такой же договор, как и любой другой.59

Свободная любовь оказалась столь шокирующей для викторианцев не из-за того, что она охватывала сексуальность, а потому, что ставила личное удовлетворение и эмоциональные связи выше дома, в стабильности которого общество нуждалось и требовало. Бичер осуждала Вудхалла за его взгляды и считала его лицемером. Она обвинила его в прелюбодеянии с Элизабет Тилтон, женой его бывшего близкого соратника Теодора Тилтона. Когда до нее дошли слухи об этом романе от Элизабет Кэди Стэнтон, с которой, по словам одного мемуариста, "секрет не был безопасен ни на час", она опубликовала их. Стэнтон услышала эту историю от самой Элизабет Тилтон; Тилтон, как до, так и после того, как история получила огласку, неоднократно повторяла ее и отказывалась от нее. Скандал привел к знаменитому судебному процессу в 1875 году.60

Бичер олицетворял собой христианскую мужественность. Он проповедовал, что в "реальных жизненных конфликтах люди находят больше того, что соответствует мужественности в ее основных элементах, в ее надежности, в ее верности, в ее предприимчивости, в ее широте духа, чем можно найти под любым куполом или в любом храме, или перед любым алтарем". В повседневной жизни "Бог формирует характер и делает человека благородным". Теодор Тилтон обвинил Бичера в том, что тот не выдержал испытания. Он не был мужчиной.61

Эмоциональная сторона Бичера привела его к сложной близости с Теодором и Элизабет Тилтон в девятнадцатом веке. Все они действительно, но неопределенно, любили друг друга. Это привело к иску Теодора за отчуждение привязанности и к суду Бичера за прелюбодеяние; это повлекло за собой публичную борьбу между Бичером и Теодором Тилтоном и не менее публичную и скандальную борьбу между Элизабет и Теодором Тилтоном. Как резюмировал судебный процесс Э. Л. Годкин, во имя "защиты] домашнего счастья и чистоты" Тилтоны пригласили "весь мир посмотреть, как фурии разрывают домочадцев на части". Судебный процесс закончился приговором присяжных. Нация в конечном итоге не могла смириться с мыслью о том, что Бичер мог предать свой дом, свою семью и семью Тилтонов. Как говорилось в статье в Harper's Weekly, "дело сводится к заговору против хорошего и великого, хотя и беспечного человека". Его "чистая жизнь и благородный характер" выдержали это потрясение. Церковный совет Плимутской церкви оправдал его, отлучил от церкви тех прихожан, которые считали его виновным, и выделил ему 100 000 долларов на покрытие судебных