Казнь Мира. Книга первая (СИ) - Трефилова Майя

— Ваша светлость, я прошёл несколько царств и видел, как опасны стали демоны. Они привлекли на свою сторону падшего Аватара.

Князь поднял бровь, но больше никак удивления не выказал. Лу Тенгру продолжил, кратко изложив приключения Воинов Света, закончившиеся провальной аудиенцией у императора.

— Его алмазное величество хочет напасть на Нанрог. Я прошу вас отговорить императора от этой затеи. Кто, как не вы, знаете, что бывает, когда Живущие на Земле идут войной друг на друга.

Эта древняя история, мало кому известная, глубоко задела князя. Он поморщился и отвернулся, опершись руками на край стола, на котором во всём величии настоящего замка раскинулась его маленькая копия.

— Мой отец всю жизнь искупал вину: взял колдовское имя, расплатился с фениксами золотом, и никогда больше не претендовал на власть большую, чем имел. Он стал советником в царстве Эю, где был убит собственным сыном. Хотя дед, первый Люрайя, даже до земли, которую хотел захватить, не долетел, а в огненном вихре он сгинул со всем войском. Заслужил, скажете, как заслужил смерти и мой брат-перводемон. Наш род проклят.

— Ваша светлость, я не то имел в виду…

Лу Тенгру очень жалел, что заикнулся о преступлении родоначальника Люрайя. Князь и без того выглядел измученным.

— Вы хотите, чтобы я пугал императора прошлым? Не выйдет. Мир давно изменился. С приходом Аватара перестали рождаться Живущие, достаточно могущественные, чтобы повергать целые армии и побеждать в одиночку перводемонов. Быть может, исцеление Земли стало чуть ближе, однако ослабли те, кто появился в новую, казалось бы, благодатную эпоху. Император это видит и потому не боится.

— Тем не менее, у оборотней всё ещё есть Секира Бурного Моря, дающая огромную власть над небом и водой, а иными путями до Нанрога не добраться. Драконы проиграют, даже не вступив в бой.

Лу Тенгру едва не добавил «как в прошлый раз», но сдержался. Слова стоило подбирать точные, ёмкие.

— А у драконов есть Пламя Земли, открывающее путь в недра мира, — коротко ответил князь.

Только сейчас Сого повернулся, видимо, чтобы посмотреть, как Лу Тенгру принял его слова, а принял колдун плохо. Возмущение рвалось наружу, но он не мог позволить себе оплошать. Слишком многое стояло на кону, а больше помощи просить не у кого.

— Вы знаете, что если нападёте со священным копьём — на него ляжет проклятие. Это оружие давалось для борьбы с демонами, а не с Живущими на Земле. Его сила покинет драконов или обернётся против них. Подумайте. На Секире оборотней уже лежит проклятие из-за их междоусобиц, и теперь Нанрогом управляют демоны. Не повторяйте судьбу соседей.

Сого подвинул руку и случайно согнул легкое бумажное дерево. Тяжело вздохнув, он попытался выправить ствол, который от второго неловкого движения начал рваться.

— Знаете, почему я сделал деревья из бумаги, а не, например, из камня? — неожиданно спросил князь.

— Нет. Почему?

— Чтобы помнить об их природной хрупкости перед нашей силой. Чтобы не забывать о таких вещах, как забота и сострадание. Духи молчат и не говорят нам, что мы творим и как глубоко заблуждаемся. Мы сами познаём добро, зло, жизнь и смерть. Правда ваша — Живущие на Земле не должны причинять друг другу боль. Священная заповедь столько раз нарушалась, и каждый раз мы ничему не учимся. Демоны не пришли к нам извне. Они — это мы.

Лу Тенгру понял, что добился своего. Сого отправится к императору, чтобы спасти и оборотней, и драконов.

— Пойдёмте, господин Лу Тенгру, я велю подать обед.

Колдун хотел отказаться, но приличия и чувство благодарности стеснили его. Да и голод давал о себе знать.

С маленьких блюд на Лу Тенгру смотрели толстые креветки, фаршированные рисом яйца, нарезанная ломтиками красная рыба, белые круглые булочки с подрумяненными боками. Из бамбуковых бутылок слуга разлил терпкое вино. Сого едва коснулся губами своей чаши и неожиданно спросил:

— Значит, Аватар теперь с демонами?

Лу Тенгру кивнул. Глядя мимо собеседника, князь продолжил:

— Ещё один избранник Неру отвернулся от мира. Даже самые яркие души гаснут. Что тогда значат все наши победы и жертвы? Как можно быть в себе уверенным, если каждый из нас через сто или тысячу лет может предать свои идеалы?

— Разве каждый? Разве это предрешено?

Пальцы колдуна дрожали, а с ними и чаша с зеленоватым вином. Сого говорил отвратительные вещи, и хуже всего — правдивые. Каждый может пасть.

— Творец сделал нас свободными. Только в нашей воле решать, что делать и кем становиться.

«Будто бы вместо меня здесь Фео. Он в такое верит», — подумал Лу Тенгру. Князь же молчал, тоже погрузился внутрь себя.

— Была ли воля моего брата на то, чтобы становиться перводемоном? — тихо спросил Сого.

— Воля определяет многое, но не всё. Вашему брату не повезло попасть в руки безумца.

Другого ответа у Лу Тенгру не нашлось. Снова воцарилась долгая тишина.

— Сложно, господин Лу Тенгру, сохранять веру в Неру и Великих Духов, когда видел столько упадка и боли. Мир становится бессмысленным и пустым. И всё же я свидетель ярких побед и застал настоящий свет. Может, когда во Тьме сгинет один герой, придёт новый? Если вы говорите правду, то есть надежда, что он не падёт.

— Может быть, не падёт.

Когда слуги уже унесли чуть тронутые блюда, князь произнёс:

— Спасибо, что посетили меня, господин Лу Тенгру. Вы мне оказались нужны больше, чем я вам.

Лу Тенгру с немым вопросом уставился на Сого, и тот пояснил:

— Видите ли, принцессе Мэйджине, дозволено посещать Северный Предел не чаще двух раз в год, и я не могу часто отлучаться.

— Я понимаю, ваша светлость.

— Вряд ли вы знаете, отчего Его алмазное Величество так поступил со своей дочерью, и у меня нет права об этом говорить. Но одиночество давит. Вокруг нет никого, кроме душных чиновников.

Особый акцент князь сделал на слове «душных». Усталость от работы и неволи сквозила в нём.

— А как же госпожа Драголин? Вы ведь с ней дружны.

Князь Сого, прежде чем ответить, вновь посмотрел куда-то в сторону, словно боялся встречаться взглядом с Лу Тенгру.

— Дружен, но она заходит нечасто. Сами понимаете, у неё свои обязанности, у меня — свои.

Разговор порядком утомил Лу Тенгру, и он не знал, как закончить беседу, чтобы не оставить этого несчастного в унынии. К счастью, князь Сого всё понял.

— Я сообщу вам, как пройдёт моя аудиенция, но всё, что касается Пламени Земли и борьбы с Аватаром остаётся на вас. Тут я вам не помощник.

— Благодарю, ваша светлость.

Лу Тенгру откланялся и пошёл на выход, ощущая спиной пронзительный драконий взгляд. Душу терзали сомнения, что император послушает Сого. Князь больше не патриарх Предела, его жена выдворена из столицы. Интересно, почему Нэйджу так с ней обошёлся? Перестал ценить, когда появился сын-наследник? Впрочем, для Лу Тенгру главное, чтобы император оставил глупую затею воевать, а что внутри его семьи происходит — неважно.

Едва Лу Тенгру вышел за последние врата, как белая вспышка на миг лишила его зрения. Проморгавшись, колдун увидел трясущегося Гилтиана. Со лба эльфийского князя крупными каплями стекал пот, вены на бледной шее вздулись. Гилтиан упал на колени и оперся руками о плиты.

— Никогда так далеко сам не прыгал, — задыхаясь, произнёс князь.

Ничего не спрашивая, Лу Тенгру схватил Гилтиана и телепортировался с ним к морю. На пляжи, далёкие от промышленных портов, драконы редко выходили. Работали и днём, и ночью.

Гилтиан шлёпнулся на песок, тяжело дыша, как рыба, выброшенная на берег.

— Император… забрал Фео во дворец… — прохрипел князь.

— Подробнее! — крикнул Лу Тенгру, едва сдерживаясь от того, чтобы не схватить Гилтиана за грудки и не вытрясти из него ответ.

— Фео разговаривал с принцем Нэйджу… не знаю, о чём…. Меня прогнали… А потом их обоих увела стража.

Лу Тенгру осел на песок рядом с князем и пустым взглядом искал что-то в пене бирюзовых волн. Мыслей не осталось.