Пасынки страны - Анатолий Махавкин

Ещё один виток и я различил внизу проём двери, озарённый изнутри слабым, но ровным жёлтым светом. Сейчас уже хорошо различалось каждое сказанное слово и во внезапном озарении я понял, чем именно занимаются колдуньи. Обычное женское дело: мешать с грязью каких‑то знакомых, на данный момент отсутствующих в их компании. Кстати, у женщин этот процесс происходит как бы на подсознании. Один раз я полчаса слушал разговор Веры с её подругой, где львиную часть времени они издевались над их общей знакомой. Когда я после поинтересовался, зачем они так делают, бывшая супруга очень долго не могла сообразить, о чём идёт речь.

— Доходит до смешного, — пронзительный высокий голос, — когда мы собирались выехать на природу, она надела жёлтое с золотым…

— Это — пустяк, — торопливый, с придыханием, — вспомни ту конную прогулку и её сапоги!

Дружное хихиканье. Мы тихо приблизились к открытой двери и замерли. Ева вопросительно качнула головой: дескать, что дальше? Я был в замешательстве, однако вдруг ощутил знакомое покалывание в кистях обеих рук и обнаружил тусклое сияние вокруг своих магических аксессуаров. Похоже колечки лучше своего хозяина разбирались в происходящем.

— Побудь здесь, — одними губами произнёс я и добавил, — люблю тебя.

Под затихающие переливы хохота я вошёл внутрь и остановился после пары шагов, оценивая помещение, куда меня занесло. Меня тоже оценивали. Семь пар глаз. Их обладательницы располагались на уютных диванчиках, которые прижались к стенам, увешанным множеством живописных полотен с пейзажами. Повсюду — ковры, крошечные столики с недопитыми бокалами и некое подобие высоких масляных ламп, но горящих ровно и без чада. Стало быть весь уют из верхних помещений переместился именно сюда.

В прежние времена я бы непременно заинтересовался семёркой присутствующих женщин и возможно начал бы флиртовать с какой‑нибудь, особенно, если бы Веры не наблюдалось в пределах досягаемости). Однако сейчас чёткое осознание того, кто передо мной и удушливый аромат странного парфюма напрочь отшибли все фривольные мысли.

Три блондинки, две рыжих, одна брюнетка и ещё одна с непонятным чёрно–золотым окрасом. Все одеты в свободные рубашки, напоминающие пеньюар, только круглолицая блондинка успела обнажиться до лифчика и трусиков. Похоже ведьмочки успели здорово принять на грудь, что хорошо заметно по возбуждённому блеску глаз и батарее пустых винных бутылок в дальнем углу.

— Так вот в чём причина сегодняшнего переполоха, — почти пропела золотистая и лениво потянулась к бокалу.

— Всё ожидала, когда же они появятся, — та же напевная интонация и брюнетка, пряча лукавую улыбку, поднесла фужер к пухлым губкам.

— Вампиры в гостях у ведьм — такая честь, — теперь худощавая блондинка подхватила мотив и забросила ногу за ногу.

— Я же говорила: не стоит их преследовать, — полуобнажённая колдунья выпевала фразу, помахивая пустым бокалом, который держала тонкими пальчиками за ножку, — достаточно подождать.

— А вампирчик то, ничего себе, — рыжая решила внести свою лепту и потянулась, позволив мне разглядеть грудь в разрезе рубашки.

Всё это было очень мило и возбуждало, но помимо возбуждения я ощутил колдовскую сеть, которую красотки плели вокруг меня, точно терпеливые пауки пеленая беспечную муху. Судя по всему, в самое ближайшее время я должен был обратиться в безмозглое животное, одержимое похотью.

Одновременно с усилением колдовских чар оба перстня на моей руке начали наливаться тёмно–синим пламенем. Рыжая, ещё не успевшая поучаствовать в плетении заклятия, остановилась приоткрыв рот и почти испуганно уставилась на мои руки.

Тут то оно и шандарахнуло!

Взрыв оказался совершенно бесшумным, точно кто‑то резко нажал на кнопку, отключающую эту функцию. Тем не менее, грохот разлетающихся тел оказался вполне ощутим. Звенели разлетаясь бокалы и трещали столики, вонзившиеся в деревянные панели стен. Один из пейзажей в массивной золочёной раме крайне удачно упокоился на голове золотисто–чёрной, издающей из‑под полотна слабые стоны.

Три ведьмы лежали в полной отключке, даже не пытаясь пошевелиться, а рыжая с блондинкой слабо шевелили стройными ногами, машинально сбрасывая обломки разбитой мебели с тела. Одна брюнетка оставалась в сознании, злобно глядя на меня и прижимая ладонь к огромной шишке на смуглой коже лба.

— Недооценили, — пробормотала она и поморщилась, — но это тебе не поможет, сраный кровосос. Сейчас я тебе устрою интервью с вампиром.

— Хорошо, хоть дневники читать не будем, — проворчал я, переступая через сломанный столик с единственной уцелевшей ножкой, — однако, как я погляжу, ты сюда угодила не так уж давно. Откуда же такая ненависть к тому, кто находится в похожем положении? Поговорим?

— С долбаным кровопийцем? — красивые губы презрительно искривились, — да тебе то и жить осталось минут пять. Я имею в виду, нормально жить. Порох!

В комнате, кроме той двери, через которую вошёл я, имелась и ещё одна — высокий и широкий арочный проём, закрытый позолоченной решёткой, за внешней декоративностью которой скрывались толстые стальные прутья. Где‑то в глубине мрака позади решётки слабо трепыхался огонёк далёкого факела. Сейчас светлячок исчез, словно нечто массивное закрыло его. Одновременно пол слегка содрогнулся и послышалось глухое: «Топ». Потом ещё раз. И ещё. Судя по звуку, шагало нечто очень большое и тяжёлое. Годзилла, например.

— В Тридаше и Чеговицах вы устроили этот мор? — поинтересовался я, обращаясь к ехидно улыбающейся колдунье, — чего лыбишься, дура, отвечай. Мне ведь всё равно осталось жить минут пять. Потешь любопытство кровососа перед скоропостижной кончиной.

— Не дождёшься, — ведьма медленно поднималась на ноги, — а по поводу Тридаша и Чеговиц — не твоего ума дело. Просто немного подожди и не вздумай сопротивляться — Порох этого терпеть не может.

Огромная серая лапа с трудом просунула обрубки пальцев сквозь прутья и осторожно отворила решетчатую дверь. Существо явно стремилось действовать, как можно осторожнее, поэтому ворота сумели повиснуть на одной петле. Из трёх…

Хм. Хоть посмотрю на голема вблизи. Огромная жирная тварь с трудом протиснулась внутрь и повернула ко мне плоскую серую физиономию с безжизненными бляшками глаз. Тело покрытое омерзительными складками оказалось полностью обнажено, но признаки пола отсутствовали напрочь. Тумбообразные ноги были вполовину короче мощных рук, едва не касавшихся пола и вполовину толще. Жабьи губы раздвинулись, показывая редкие пеньки зубов и тварь утробно заклекотала.