Вампиры - Джон Стикли

Наконец сворачивая на нужную улицу, он подумал, что темень и в самом деле будто ночью.

Кот сидел рядом и крутил в руках детектор.

– Феликс, может, и я брошу это дело и напишу книгу.

– Хорошая идея, – одобрил тот.

– Она будет про вампира-гея.

Феликс нахмурился, Джек с Аннабель переглянулись и дружно застонали.

– Хочешь услышать название?

– Ну, конечно.

– Зубной фей, – счастливо сообщил Кот.

Как раз в этот момент Феликс подрулил к дверям бара и детектор в руках Кота неистово запищал.

– Б-ип-Би-ип-бип-бип-бип-бип-бип-бип-БИПБИП…

Феликс резко крутанул руль, дал газу. Здоровенный трейлер занесло, но Феликс выровнялся и погнал по улице, резко свернул за угол.

Нельзя тормозить. Ясней ясного, что это значит. А он ведь знал, знал! И решился влезть в это дерьмо.

– Феликс, они не гонятся! – через несколько кварталов заорал Джек.

Нога Феликса чуть оторвалась от газа.

– Уверен?

– Уверен. Притормози.

Феликс неохотно подчинился, притормозил, наконец остановился на обочине, повернул ключ в замке и долго молча сидел, слушая перестук капель.

– …Они нашли меня, – наконец произнес он. – Они теперь знают меня. И уже отыскали.

Джек подумал, что бедолага стрелок не хочет подумать о главном: они уже идут за ним.

Но Джек не сказал это вслух. Он вообще ничего не сказал, зная, что именно сейчас чувствует Феликс. Парень, мои искренние соболезнования. Но ты теперь с нами от и до, хочешь ты или нет.

Но Джек ошибался, потому что даже сам Феликс толком не мог понять, что он чувствует. Вообще говоря – ничего. Пустота. Холод и оцепенение. А ведь он знал, что такое случится, черт возьми, знал!

– Карл! – вдруг прошептал Кот.

– Э? – спросил Кирк.

– Если они сообразили оставить кого-то в баре Феликса, на случай если он заглянет, то…

– Наверняка посадили кого-нибудь и в нашем доме, – закончил мысль Джек, уже выпихивая Феликса с водительского кресла.

– Всем одеваться! – приказал Джек и завел мотор. – Леди, мы вас высадим.

– Карл… – снова прошептал Кот, почти про себя, обернулся и посмотрел в бледное лицо Аннабель.

Он подумал, что она выглядит еще скверней, чем его мысли.

Черт. Карл ведь там, в доме, – и совсем один.

Глава 23

Детектор показал, что вампиров нет. Но они попросту уже ушли.

Феликс при полной кольчуге, с пылающим галогеновым крестом на груди и браунингом в руке осторожно ступил за разбитую дверь мастерской и обвел руины взглядом.

О Господи! Может, они и вправду боги?

Повсюду валяются приборы – опрокинутые, перевернутые, раздавленные. Верстаки раздроблены, тяжелые деревянные контейнеры разбросаны будто детские кубики. Отодранные куски потолочного покрытия свисают чуть не до пола, по ним паутиной вьются оборванные провода.

Повсюду – прозрачная гнусь, текущая в монстрах вместо крови. На полу, на стенах, каплет с потолка, с обломков арбалетных болтов. На полу разброс луж напоминал формой воронку. Широкий конец у двери, но там и поменьше жижи. Когда Команда зашла вглубь руин, оставшихся от комнаты, жижи становилось все больше, лужи лежали огромными жирными пятнами. Из опрокинутого кресла торчал арбалетный болт. В конце комнаты, у баррикады перед входом в чулан, жижа лежала на полу таким слоем, что трудно было идти, не оскальзываясь.

Карл Джоплин дорого продал свою жизнь.

Его тело лежало в чулане – иссеченное, измятое, избитое, скомканное, заброшенное в угол.

Невозможно малый ком для такого большого человека.

Лицо Джека в галогеновом свете казалось жутким – бледное, осунувшееся, зубы стиснуты. Бедный весельчак Кот выглядел еще хуже.

Феликс вдруг понял: они изумлены. Поражены.

Наверное, они всегда думали, что Карл переживет их всех. Они же оставляли его в тылу. Они же…

Они же так любили его.

Черт возьми.

Как здесь тихо. Все молчат, двигаются медленно, осторожно. Слышен лишь свист ветра снаружи, да и тот уже унимается.

Феликс заметил кляксу черной гнили на поломанном столе. Такую гниль отрыгивают раненые монстры. Захотелось найти тряпку, обтереть, но Феликс одернул себя. Пусть остается. Пусть твари вернутся сюда и посмотрят еще раз.

Заботиться о теле пришлось Феликсу с Кирком и отцу Адаму. Кот с Джеком вышли наружу, встали под дождь. Адам объяснил, что надо проделать с телом: пробить колом, обезглавить. У Церкви есть древний ритуал упокоения как раз на этот случай. Там предусмотрено всё.

Феликсу было гнусно и омерзительно. Но он не боялся, хотя взвинчен был до предела. Сердце колотилось в груди, мысли прыгали в разные стороны. Он и не думал о том, что делает, когда помогал запихнуть изувеченное тело в брезентовый мешок, предусмотренный Командой для таких процедур.

И в то же время мелкая, но разъяренная добела, искрящая часть рассудка истошно орала: «Что, Феликс, тебе еще не хватило? Сколько еще нужно, чтобы ты поскорей свалил?»

Но крик терялся в цепенящем безразличии.

Он спокойно смотрел на отца Адама, пока связывали тело и выносили под дождь. Интересно, может, молодой священник и был главным ватиканским хранителем великих тайн Команды Ворона? Интересно, как он чувствует себя сейчас?

Одно дело – читать про это. Другое – видеть. И третье – когда хотят разорвать твою личную глотку.

Кот и Джек стояли рядом. За ними на фоне серых туч и вспышек молнии – очертания большого дома, в котором эта пара уже никогда не станет жить. Как-то эти двое выглядели меньше и слабей, чем раньше.

Карла загрузили в трейлер. Джек сказал, что они с Котом возьмут «блейзер», поедут в отель и скажут Аннабель с Даветт. Затем все умолкли. Надо было идти и делать. А они молча стояли под дождем.

– …Ты хочешь, чтобы мы встретились там? – наконец спросил Феликс.

Джек устало покачал головой.

– Нет, мы поедем к епископу. Все поедем.

Он замолчал, затем глубоко вдохнул, глянул искоса, почти с испугом, на разбитую дверь.

– Увидимся там, – сказал он.

Феликс подумал, что для такого громилы голос на удивление тонкий.

Кот с Джеком забрались в «блейзер» и уехали.

– Черт возьми, – подумал Феликс, глядя на удаляющийся красный свет машины. – Черт же возьми!

Он представлял, что эти двое сейчас думают. Как их гнетет и плющит чудовищное чувство вины. И что сейчас встает у них перед глазами. Перед ним тоже вставали воочию последние минуты.

Он представил Карла, глядящего на сработавший детектор и знающего, что уже слишком поздно удирать, а потом лихорадочно баррикадирующего дверь, затаскивающего оружие в чулан, а потом баррикадирующего и его – и знающего, что ни от чего, абсолютно ни от чего, не будет толку.

А ведь там, одному, в чулане, невозможно было ни надеяться, ни думать, ни мечтать, ни молиться о том, чтобы пришли друзья, чтобы спасли.

А когда он понял, что уже слишком поздно для спасения, – возненавидел ли он всех? Простил ли?

Простил ли он меня?

Простил ли бы сейчас, если бы выпал такой шанс?

…Черт же возьми…

Глава 24

Епископ обосновался в тяжеловесном тюдоровском особняке, объединенном просторным, уставленным скульптурами парком с собором Святого Луция – самым большим и богатым католическим храмом Далласа, с балконами, колокольней, несколькими витражными окнами. От