Черная месса - Джерард О`Нил

Кармен Тортора, как и остальные трое, подвергся проверке на преданность.

– Если я скажу, что твой брат не прав, он крыса, собирается причинить одному из нас вред и ты должен убить его, ты сделаешь это ради меня, Кармен?

– Да.

– Любого из присутствующих здесь?

– Да.

– Значит, ты знаешь, как сурово Наше Дело?

– Да.

– И хочешь этого отчаянно сильно? Твоя мать умирает, но ты вынужден оставить ее, потому что мы срочно призвали тебя. Тебе придется уйти. Ты сделаешь это, Кармен?

– Да.

В 1990-х знаменитая церемония посвящения сделалась неотъемлемой составной частью оды Коннолли Балджеру. Но опять факты были представлены в угодном Коннолли виде. Из документов ФБР видно, что среди четырех информантов, упомянутых ФБР в аффидевите, поданном для получения разрешения суда на запись церемонии, Балджер не указан. Вероятная причина в том, что ФБР преимущественно опиралось на сведения, полученные от другого информанта Коннолли, Сынка Меркурио. У Сынка имелась вся информация о времени и месте проведения церемонии посвящения в мафию, но не у Балджера. Флемми, со своей стороны, был одним из тех четверых информантов, но его вклад в дело меркнет по сравнению с вкладом Меркурио. Собственно, позднее Флемми признал, что ранней осенью 1989 года те крохи информации, что он сумел собрать для Коннолли, стали ему доступны только после того, как агент рассказал о предстоящем событии. До этого момента Флемми понятия не имел о грядущей церемонии. «Он попросил меня следить за всеми источниками и сообщать любую информацию, какую только сумею раздобыть. Что я и делал». Затем, после того как ФБР сумело записать церемонию на пленку, Флемми добавил, что ему рассказали об успехе бюро – о разоблачении, неудивительном для самого Флемми, но сильно нарушавшем порядки ФБР. Кто ему рассказал? «Джон Коннолли», – сказал Флемми.

Пожалуй, в последующих напыщенных речах Коннолли отражалась не только его привычка пускать пыль в глаза, но и желание приукрасить Балджера за счет Флемми. В течение долгих лет Коннолли не раз составлял двойные отчеты, приписывая одно и то же в совершенно одинаковых выражениях как Балджеру, так и Флемми. Единственным отличием в этих отчетах были использованные им пишущие машинки. Иногда выражения были не совсем одинаковыми, но информация всегда одна и та же, и лавры доставались обоим. Объясняя наличие двойных отчетов, Коннолли говорил, что не особенно аккуратно вел записи и считал, что все поступает из одного источника. «Они зачастую сливались воедино, – говорил он. – Информация шла как одно целое».

Эти его методы были выгодны Балджеру, поскольку из них двух именно Флемми был связан с мафией давними узами. Флемми, а не Балджер, имел там влияние, именно он часто бывал в логове мафии. Флемми, а не Балджер, позднее сумел описать Коннолли планировку помещения и предоставил чертежи этажа. Ларри Дзаннино, Патриарка и другие главари мафии постоянно пытались убедить Флемми присоединиться к коза ностра. И благодаря именно таким «слияниям» Коннолли приписывал успехи Уайти, выделяя своего давнего друга и таким образом защищая его.

Наводки, вроде сделанной на подсобку «У Ванессы», следовало ценить очень высоко, и, в отличие от двух других прослушек ФБР, то и дело приводимых в пример Коннолли, случай с закусочной действительно был результатом сотрудничества с Флемми и Балджером. Без собранной ими информации не было бы и жучков в Бэк-Бей, не узнали бы и о том, как новая мафиозная группировка вымогала деньги у Дока Сагански.

Но какой ценой этого достигли.

Сделка между бостонским отделением ФБР и Балджером к концу 1980-х настолько вышла из-под контроля, что любая польза, полученная ФБР, тут же уничтожалась потоком уступок и продажностью. Разумеется, эти аспекты сделки никогда не отражались в официальных документах ФБР, более того, в годовых отчетах, небрежно составляемых Коннолли и Моррисом, всегда подчеркивалось, что Балджер и Флемми следуют указаниям ФБР в точности так же, как и все прочие осведомители. Никаких любимчиков. Никаких «лицензий» на совершение преступлений. Никакого замалчивания. К примеру: «Осведомитель не должен принимать участие в актах насилия, или пользоваться незаконными способами получения информации от ФБР, или составлять планы совершения преступных действий». Каждый год Коннолли подписывал внутренний циркуляр ФБР, в котором говорилось, что он получил это и еще с десяток «предупреждений» касательно Балджера и Флемми, в том числе: «Информант осведомлен о том, что его отношения с ФБР не защищают его от ареста и выдвижения обвинения за любое нарушение федерального, государственного или местного закона, за исключением тех случаев, когда действия информанта одобрены руководителем специального агента, ведущего дело, в соответствии с указаниями генерального прокурора». Но ни в одном документе ФБР, касающемся Балджера и Флемми (за два с лишним десятилетия там набралось много сотен страниц), никогда не отражалось, что преступная деятельность гангстеров была санкционирована.

Вместо этого Коннолли, Моррис и бостонское отделение ФБР как бы заключили еще одну, незаконную сделку, своего рода дополнение, написанное мелким шрифтом или невидимыми чернилами, простое и довольно откровенное. Оно призывало агентов совершать должностные преступления с целью уберечь этих двоих информантов. Все перевернулось с ног на голову.

Иногда рвение ФБР простиралось настолько далеко, что под его крыло попадали закадычные дружки Балджера. Поздней ночью, почти под утро, в День матери в 1986 году бары в нижнем конце Вест-Бродвея уже закрывались. Раздался выстрел, и в машине, припаркованной напротив входа в «Три О», обмяк, упав лицом вперед, Тим Болдуин, двадцати трех лет, выходец из Южного Бостона, только что выпущенный из тюрьмы. Покойник.

Очень быстро у детективов из убойного отдела бостонской полиции появился подозреваемый – двадцатишестилетний Марк Эстес, еще один вышедший из тюрьмы преступник. Он выпивал в «Три О» как раз перед убийством. Полиция выяснила, что за две недели до этого Болдуин, поссорившись с Эстесом из-за девушки, избил того монтировкой. Среди примерно сотни человек, выходивших из закрывавшихся баров, полиция отыскала свидетелей стрельбы. Они сообщили, что видели, как Эстес застрелил Болдуина, видели, как Эстес на бегу стрелял и в прохожих, видели, как Болдуин в тщетной попытке спастись остановил автомобиль, в котором ехала какая-то женщина, вытолкал ее, сел за руль и попытался сбежать.

Но во время судебного разбирательства в конце июня дело против Эстеса наткнулось на серьезное препятствие. Свидетели отказывались от своих показаний. Обвинение в убийстве сняли, а полиция потом жаловалась на давнишнюю «круговую поруку», принятую в здешних местах: жители не желали сотрудничать с властями. «Я из Южного Бостона, – пожал плечами один из свидетелей, пытаясь объяснить судье такой резкий поворот. – Мы предпочитаем не выносить сор из дома».

Прокуроры поклялись продолжить расследование, и ко Дню труда Кевину О’Нилу вручили повестку. Он должен был предстать перед Большим жюри. Протеже Балджера работал в «Три О» в ночь убийства, и детектив-сержант Брендан Брэдли из убойного отдела бостонской полиции сказал, что получил информацию о том, что «О’Нилу известны все подробности убийства, в том числе и имя преступника». Прокуроры хотели, чтобы О’Нил отдал им Эстеса.

Но банда Балджера и ФБР смотрели на повестку как на досадную помеху. 5 сентября 1986 года Брэдли пришел на работу и обнаружил телефонное сообщение. Звонил агент ФБР Джон Коннолли. Брэдли связался с ним. «Коннолли сказал, что хочет поговорить». Они договорились через три дня встретиться за чашкой кофе в холле комплекса правительственных зданий имени Джона Ф. Кеннеди, где располагалось бостонское отделение ФБР.

Брэдли пришел первым. «Коннолли вышел из лифта с чашкой кофе для себя». Агент извинился, что чашка только одна, сказав: «Девушки в конторе меня просто обожают и всегда покупают мне кофе». Что же с этим поделаешь? Следователи пошли раздобыли кофе для Брэдли и устроились с ним в сторонке. «Что это вы делаете с моим другом?» – спросил Коннолли копа.

Агент сообщил, что ему известно о повестке, врученной О’Нилу. О’Нил, заметил Коннолли, из хорошей южнобостонской семьи, а его брат – пострадавший на службе бостонский пожарный. В общем, он «классный ублюдок».

Брэдли объяснил, что речь идет о расследовании убийства, а О’Нил может помочь полиции. Коннолли это оставило равнодушным. «Он хороший парень». Кроме того, добавил Коннолли, убитый был «просто кусок дерьма».

Намек был прозрачным: «классный ублюдок» может убрать «кусок дерьма» в любое время.

Коннолли не стал «напрямую просить отозвать повестку», но Брэдли ушел с ощущением, что «это и была цель встречи». В конечном итоге О’Нил предстал перед Большим жюри, но свидетельствовать отказался. Он процитировал Пятую поправку, позволяющую не давать невыгодных для себя показаний. «Убойные» детективы пытались отыскать другие зацепки, но ничего не нашли, и расследование провалилось. Эстес остался на свободе.