Будни и праздники - Николай Бондаренко

…Укрепилась рассыпчато-морозная, белобровая сибирская зима. К этому времени, благодаря прямо-таки детской доверчивости и душевной готовности помочь каждому, которое излучало все его бородатое существо, а также ненавязчивой общительности, деда Тишку признали все. Притом оказалось, что он — мастер широкого профиля: починить ли электронагревательный прибор, подправить осевшую ступеньку в доме, где не было мужских рук, вывести с одежды несмываемое пятно или, несмотря на возраст, приладить на крыше телевизионную антенну — дед умел все. Были замечены и его недостатки. Хотя выпивал дед редко, зато, перебрав, в наступившей темноте выходил за ворота интерната и, напружинившись, командовал в ночь:

— Р-р-рав-няйсь! И-р-р-на!

После чего начинал петь разные песни — чаще других — «Распрягайте, хлопци, конив, та лягайте спочивать» и «С дерев неслышен, невесом, слетает желтый лист…» Однако эти выходки ему, безусловно, прощались. И когда на следующий день, встречаясь с соседями, дед Тишка прятал глаза, те прикидывались, будто не видели и не слышали ничего…

К своей популярности он относился спокойно — как привычному положению в обществе. Поэтому не удивился, когда однажды в универмаге его окликнули. Это был лейтенант милиции, с которым дед познакомился, впервые оказавшись в Краснокаменском. Теплая кроличья шапка и модная дубленка с барашковым воротником сильно изменили его, но лихие усики сразу напомнили о служебной форме.

— Сколько лет, сколько зим! — весело произнес лейтенант в штатском. — Вижу, все-таки акклиматизировались у нас? Снова в путь-дорогу не тянет?

— Климат добрый, — с удовлетворением признал дед.

— Что промышляете?

— Рыболовными крючками для ребятишек запастись впрок. Говорят, летом не найти… А вы што?

— Последние приобретения к свадьбе! — охотно сообщил лейтенант.

И, что-то вспомнив, сказал с полушуткой, но торжественно:

— А знаете, уважаемый дед Тишка, что именно в тот день, когда вы прибыли сюда, я укрепил отношения с девушкой, нынче ставшей моей супругой? Точно — вы находились рядом, когда она позвонила. Да, этот день я никогда не забуду!.. Короче, разрешите пригласить вас на вечер по случаю нашего бракосочетания!

Не переставая счастливо улыбаться, лейтенант назвал адрес.

— Благодарствую за внимание, — поклонился дед Тишка. — Приду обязательно.

Расставшись с лейтенантом, он тут же в магазине купил за семнадцать рублей хрустальную вазочку и попросил завернуть ее в целлофан, затем приобрел алую шелковую ленту, которой аккуратно перевязал покупку…

…Свадьба была веселой и шумной — в основном, гуляла молодежь. Спустя некоторое время, никем не замеченный, дед Тишка собрался уйти, но возле самых дверей его остановил человек, лицо которого показалось знакомым. Человек был в черной костюмной тройке, очень белой сорочке и черном галстуке «бабочка».

— Здравствуйте… Не узнаете? — доброжелательно спросил он. — А мы с вами встречались!

Только он произнес эти снова, как деда Тишку озарило воспоминание о расхристанном селекционере, стать непохожем на стоящего перед ним ухоженного человека, который с дрючком в руке ранним утром ворвался во двор школы-интерната, призывая сурово наказать воспитанников…

— Отчего ж, узнаю, — неторопливо произнес дед. — Што ваша вишня? Превозмогла морозы?

Селекционер безнадежно махнул рукой.

— Какое там! Погибла… Нет, нет — не от рук ваших мальчишек! — торопливо успокоил он. — Большое спасибо — те больше не появлялись.

— Понятное дело. Осознали ребяты проступок — народ хороший… А вы духом не падайте! Ежели хочете знать — в следующем году получится полный ажур! Этакую полезную ягоду надо обязательно довести до точки…

— Я все же не профессионал, — вздохнул селекционер. — Видно, знаний маловато… Моя специальность — зубной техник-протезист. Если появится нужда — милости прошу. Без всякой очереди.

— Спасибочки, — сдержанно поблагодарил дед Тишка. — Уж лучше я своими родными буду пользоваться.

С тем они и разошлись, испытывая симпатию друг к другу…

В последнее время, будто он только и ждал наступления холодов, дед Тишка каждое свободное утро делал пробежку по улице Таёжной, на которой находилась школа-интернат, и прилегающим переулкам — маршрут образовывал неправильный квадрат.

Так и в этот раз, извергая изо рта клубы пара, дед в голубой майке и брюках, заправленных в кирзовые сапоги, взбивая пену выпавшего за ночь снега, трусил вдоль по улице. В это время она была еще пустынна. Только возле одной из калиток крошечная бабка с резким лицом, в шерстяном платке и пальто до пят, колуном отбивала у порожка лед.

— И-и, бородатой! — опустив к ноге тяжелый колун, беззлобно закричала она пробегавшему мимо деду Тишке. — Чо голяком бегашь, как спорсмен? Голова ело-ва-а-а!

— «Штобы тело и душа были мо-ло-ды!» — отвечал дед, прибавляя ходу.

Поглядев ему вслед, бабка укоризненно поджала губы — и снова затюкала топором.

…Обежав определенный для себя маршрут, дед Тишка вышел на финишную прямую. Впереди, с большим эмалированным ведром в руке, шла молодая беременная женщина, которая жила за несколько домов от интерната. Дело в том, что водопровод на этой крайней улице успели подключить лишь к школе-интернату — жители собственных домов пользовались двумя колонками, расположенными на противоположных углах…

Окутанный паром, как закипевший чайник, дед Тишка, перейдя на шаг, приблизился к женщине и молча, не допускающим сопротивления движением, отобрал ведро. Возле колонки намерз шишковатый холмик льда, вокруг валялись обгоревшие тряпки и деревяшки, которыми отогревали ее. Нацепив ведро, дед покачал ручку насоса. Вода текла тоненькой струйкой. Остывая, он поежился. Когда ведро наполнилось до краев, женщина несмело попросила:

— Спасибо… Давайте, я сама?

— Еще чего! — в сердцах отмахнулся дед Тишка. — В твоем положении — экую тягость подымать?

Ухватившись обеими руками за дужку, он поднял ведро… а нога скользнула по ледяному наросту — резко, будто подсеченный, дед Тишка с маху упал набок. Зазвякало покатившееся ведро, хлынувшую из него воду всосал снег. Женщина испуганно вскрикнула и схватилась ладонями за щеки. Смущенно улыбаясь, дед сразу встал.

— От незадача, шутяка ее побери! — сказал он, нагибаясь за откатившимся ведром — и, словно защищая, прикрыл ладонью правый бок.

Его лицо, до этого красное от бега и прихватывающего мороза, начало страшно бледнеть.

— Дедушка Тишка! Дайте, дайте ведро! — пугаясь еще больше, взмолилась молодая женщина.

Сделав свободной рукой отстраняющий жест, он постоял с минуту, жадно глотая воздух. Лицо постепенно приобретало естественный вид. Когда ведро наполнилось снова, дед Тишка глубоко, но осторожно вздохнул, снял его с колонки и, впереди женщины, в левой руке, понес к ее дому. Однако, поставив ведро возле калитки, опять побледнел до синевы. Не дослушав слов благодарности, он медленно пошел к интернату, бережно придерживая ушибленный бок.

После обеда, деду Тишке стало совсем худо. А к вечеру его отвезли в районную больницу.

Рентгенкабинет почему-то не работал. Поскольку у деда повысилась температура, положили его в терапевтическое отделение. Палата была на шестерых, тем не менее до поступления деда Тишки лежал в ней только один больной — лысый, изможденный, с запавшими глазами. В минуту облегчения дед попытался с ним познакомиться, но у соседа оказалась необъяснимая особенность: его бормотание с самим собой звучало достаточно членораздельно, зато когда разговаривал с другими — понять что-либо было невозможно…

Собственно, деда Тишку, вероятно первый раз в жизни, не интересовало ничего: он словно раздувался изнутри, дышалось тяжко, начал одолевать кашель. Когда сделали рентген, снимок показал: перелом четвертого правого ребра, вызвавший пневмоторакс, осложненный двухсторонним воспалением легких…

Первыми посетителями деда Тишки были его «сынки». Однако всех к нему не допустили — прорваться сумел один Васек Долгих. В белом халате, низ которого волочился по полу, он вошел в палату и едва узнал того, к кому пришел — уж очень дед опух. Увидев мальца, дед Тишка поманил его пальцем.

Возле кровати Васек вытащил из-под халата руки и положил перед больным кулек с яблоками и пару пачек «Примы». А затем, повинуясь знаку деда, пристроился на краешке кровати.

— Што, Васек? — едва слышно спросил дед Тишка. — Как… ребяты?

— Скучно без вас! — шмыгнув носом, сказал тот. — Скоро выздоровеете? Пора уж — три дня прошло… А к вам сюда все пацаны прибегли. Тетка не пушшает. Вот, яблоки кушайте. Сразу отобьет хворь!.. А курить пока не следоват.