Герои «СМЕРШ» - Александр Юльевич Бондаренко

После провала этого наступления, стараниями зловещего Мехлиса, командующий 34-й армией генерал-майор Качанов[485] был отозван, арестован, осуждён и расстрелян (в 1958 году его реабилитировали). Армию принял генерал-майор Алферьев[486], которого в декабре сменит генерал-майор Берзарин…

Обстановка изначально была тяжелейшая — и очень долго такой оставалась. Впрочем, о событиях на северо-западном направлении, «Демянском котле», «рамушевском коридоре» и боях за Старую Руссу мы уже рассказывали ранее, повторяться не будем, хотя все эти события очень интересны и недостаточно известны широкому кругу читателей.

Применительно к нынешнему нашему повествованию можно, не вдаваясь в излишние подробности, добавить, что 22 февраля 1942 года лейтенант госбезопасности Кравченко был награждён орденом Красной Звезды, а ровно через год, в феврале 1943-го, он стал капитаном государственной безопасности. Проходит три месяца — и Николай убывает к новому месту службы…

Закрывая тему, напомним, что город Старая Русса был освобождён от гитлеровских захватчиков только 18 февраля 1944 года. Месяц спустя, 24 февраля, гитлеровцы были выбиты из города Дно.

А вот как складывалась дальнейшая судьба Николая Кравченко — сказать непросто… Вроде бы, он был назначен помощником начальника Управления контрразведки «Смерш» Брянского фронта — в это время управлением руководил генерал-майор Железников, — но есть вариант, что он был помощником начальника ГУКР «Смерш» НКО (в 1944-м он точно был таковым, подтверждено документами), а потому обратимся к совершенно иным событиям и для начала даже несколько повернём время вспять и переместимся на Ближний Восток — в Иран.

«Чем ближе была Вторая мировая война, тем сильней Реза-шах Пехлеви, диктатор Ирана, тяготел к Берлину, к сближению с Германией во всех областях, в особенности в военной. Лишь за апрель-июнь 1940 года из Германии в Иран было поставлено свыше 3000 пулемётов и артиллерийских орудий. Поставки вооружения и боеприпасов продолжались и в 1941 году. На военных предприятиях страны тогда было занято 56 германских специалистов, в иранской армии, жандармерии и полиции работали десятки немецких советников и инструкторов. Накануне Второй мировой войны в Иран въехало более 6500 немецких граждан. <…>

25 июня 1941 года Берлин нотой потребовал от иранского правительства вступления в войну на стороне Германии. Реза-шах колебался, но созванный им высший военный совет отверг это требование — 24 голоса „против“ и 16 „за“. 17 августа посол фон Эттель предложил Реза-шаху военную помощь, но гитлеровцы одновременно развернули подготовку заговора с целью свержения иранского диктатора, не решившегося вступить в войну. Для подготовки переворота в Тегеран в начале августа 1941 года тайно приезжал шеф военной разведки (абвер) адмирал Канарис. Операция намечалась на 22 августа, а затем была перенесена на 28 августа…»[487]

Но эти амбициозные планы не сбылись — советская разведка работала лучше. 26 августа, в полном соответствии с положениями советско-иранского договора 1921 года, на территорию Ирана были введены с северного направления советские войска. Одновременно, с южного направления, входили английские соединения. Союзники встретились в Тегеране в начале сентября.

«29 января 1942 г. в Тегеране был подписан договор между СССР, Великобританией и Ираном, устанавливавший союз между тремя странами. Договор гарантировал территориальную целостность, суверенитет и политическую независимость Ирана…

Ввод советских и английских войск в Иран и англо-советско-иранский договор о союзе привели к ликвидации гитлеровской агентуры в Иране, к срыву планов Германии по вовлечению Ирана в фашистский блок и созданию нового театра войны на Среднем и Ближнем Востоке, к укреплению связей между Ираном и участниками Антигитлеровской коалиции…»[488]

Всё это так — да не совсем так… Виталий Чернявский[489], писатель и разведчик, гораздо более осторожен в оценках:

«Ввод на территорию нашего южного соседа советских и английских войск в августе 1941 года привёл к существенному ослаблению немецкой агентуры. Часть шпионов бежала из страны, некоторых союзники интернировали, но немало их осталось. Они сменили паспорта и прикрытия, перешли на нелегальное положение…»[490]

И далее — о происходившем в Иране после ввода туда союзных войск:

«В Тегеране и других городах Ирана вскоре возникли и начали быстро набирать силу и влияние прогерманские националистические партии и группы, через некоторое время число их достигло 20. Главными среди них стали „Голубая партия“ и „Иранские националисты“ („Хезб-е-Кабут“ и „Меллиюн-е-Иран“). Первую возглавил депутат меджлиса Ноубахт… Ему довольно скоро удалось собрать под свои знамена до трех тысяч сторонников и сколотить законспирированную, строго централизованную партию. Организационно она состояла из „пятёрок“, высшим руководящим органом была Центральная секция (ЦС), с которой были связаны только старшие „пятерок“. Каждый член ЦС руководил деятельностью 50 „пятерок“, т. е. 250 членов партии. Помимо ЦС, были еще секции военная, гражданская и по делам племён… Ноубахт так определил цели партии: „Захватить власть в свои руки у правительства, которое бессильно противостоять домогательствам союзников и делается игрушкой в их руках“»[491].

Кадровые германские разведчики считались в Иране весьма авторитетными людьми. Мы может назвать Франца Майера (настоящее имя Рихард Август) — главного представителя VI управления Главного управления имперской безопасности (PCXА), политической разведки СД, штурмбаннфюрера СС. После прихода в Тегеран союзных войск он, на время потеряв связь с Берлином, три месяца скрывался на армянском кладбище, работая могильщиком. Абвер представлял майор Бертольд Шульце-Хольтус, специалист по СССР. Когда из Тегерана был выслан трудившийся под «крышей» коммерческого атташе посольства Германии резидент Абвера Шпект, Шульце-Хольтус его заменил. Находясь на нелегальном положении, он проживал в районе города Исфагана, скрываясь под видом муллы…

Список резидентов и «авторитетов» можно продолжить, но это не имеет смысла. Понятно, что оперативная обстановка в Иране даже после ввода союзных войск и «смещения» шаха оставалась весьма напряжённой. И всё-таки именно Тегеран был избран осенью 1943 года для давно назревшей встречи руководителей трёх держав Антигитлеровской коалиции.

В некоторых трудах приходится видеть смелое утверждение, что подготовка к конференции была начата ещё в 1941 году, с момента ввода на территорию Ирана наших войск: мол, уже тогда дивизионный комиссар Железников, начальник особого отдела Среднеазиатского военного округа, ездил в Тегеран для, так сказать, «рекогносцировки на местности».

Но это — досужие домыслы, продиктованные элементарным совпадением.

Ну кто тогда, осенью 41-го, думал о возможности и необходимости такой встречи?! Потом, когда подобное общение стало реальностью, можно было сделать всё и несколько проще. Премьер-министр Черчилль прилетал в Москву ещё в августе 1942 года, затем был в октябре 1944-го — мог бы и президент Рузвельт прилететь, но мешало состояние здоровья. Вот почему и нужно было место, до которого ближе было лететь обходными путями — чтобы не встречаться с «асами люфтваффе». В перспективе договорившись о встрече, «Большая тройка» ещё долго решала вопрос о месте её проведения — чтобы и удобнее всем, и безопаснее. К тому же Сталин реально был Верховным Главнокомандующим…

Сопредельный для Советского