Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цветковых растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

По 20–30 арбузиков вызревают на одной плети. Она протягивается метра на 3–4 в длину. Цепляется усиками за другие плети. Прочно заякоривается. Пронесется вихрь по пустыне, плеть не сдвинется с места. Листья крупные, но иногда так сильно вырезаны, что остается один скелет, одни жилки, чтобы меньше испарять. Для гарантии еще покрыты жесткими волосками и от этого на ощупь грубые.

Открытие Ливингстона так ошеломило ботаников, что никто даже не задумался, откуда взялись в Калахари дикие арбузы? С тех пор все единодушно считают, что родина арбузов именно там, в пустыне. А между тем уже сам вид длинной ползучей плети наводит на размышления. Слишком много у нее общего с тропическими лианами. Тот же быстрый рост. Те же тонкие пустотелые стебли. И усики на концах побегов, хоть и иной конструкции. Много, конечно, и отличий.

Доказать, что калахарские арбузики произошли от тропических влаголюбивых лиан, конечно, очень трудно. Для этого хорошо было бы иметь промежуточные звенья. Связующие виды. А их нет. Впрочем, одно звено как будто нашлось.

В 1928 году по просьбе известного арбузоведа К. Пангало из Индии привезли семена дикого арбузика. Посеяли в Ленинграде. Выросло растение, напоминающее и арбуз и дыню одновременно. Листья почти не вырезаны. Корни короче. Плоды мельче. Все признаки выходца из сырых лесов. А плоды сладкие, круглые, с рыхлой, водянистой мякотью. Пангало решил, что этот дикарь — пращур современных арбузов. Древнейшая форма. А раз так, то, может быть, центр происхождения наших любимых полосатиков не пустыня Калахари, а джунгли Индии? Вполне вероятно, что, зародившись в индийских джунглях, арбузы двинулись на запад, проследовали через Аравию, Египет и спустились на юг до пустыни Калахари.

Это тем более правдоподобно, что в глухом уголке Средней Азии на примитивных бахчах однажды нашли местный сорт арбузов, очень похожий на калахарские. Трудно представить себе, каким образом земледельцы добыли в незапамятные времена арбузы из пустыни Калахари, когда там местные жители разведением этих растений не занимались. В случае нужды они отправлялись на природные бахчи. Чтобы не взять горький плод, накалывали топориком и пробовали на вкус. Дома ели сами и кормили скотину и даже собак.

Однако твердо заявить, что родина арбузов Индия, все же нельзя. Калахарские арбузы слишком мало изучены. Со времен Ливингстона почти никто ими не занимался. Наши ботаники и рады бы заняться, но доступ в Калахари был для них закрыт.

А перед войной пронеслась тревожная весть: англичане разрабатывают проект орошения этой огромной пустыни водами реки Замбези. Если так, зарослям арбузов грозит гибель. И прощай мечта об их изучении. Тайна происхождения будет потеряна навсегда, потому что обводнения пустынные сухолюбы не перенесут. Даже если устроить заповедник и обнести его забором, уровень грунтовых вод поднимется, и место арбузиков займет бурьян. Но тут началась война, и проект так и не привели в исполнение.

Дикие родичи арбузов в полупустыне выглядят совсем так же, как на настоящей бахче. Если выкопают колодец, перебираются постепенно поближе к нему. Если проведут дорогу, скапливаются у ее обочины. В Австралии они давно попали в «черный список» сорняков, с которыми ведут борьбу. Изучить жизнь и поведение этих интересных растений пока не удосужился никто.

В пустынях Африки из тыквенных не одни арбузы. Рядом с ними вьются по кустам или стелются по песку тонкие стебли кукумиса Гукера. Стебли двухметровые, закутанные в пушистый покров из белых волосков. Плодики коричневые, полосатые, с куриное яйцо. С прозрачной, как желе, чуть кисловатой мякотью и огуречным запахом. С виду похожи на малосольные огурцы. Когда морозы прихватят зеленые плети и листья и стебли повиснут, чернея, плодики не портятся. Путешественники едят их с большим удовольствием, несмотря на колючки. Еще в большем ходу в Южной Африке колючий-преколючий кустарник нара, который у ботаников именуется длинным словом «акантосициос». Нара высотой в полметра. Растет в пустыне Намиб. Словно селитрянка собирает вокруг себя песок в маленькие дюны. И столько песка накапливается, что само растение еле видно. Зато шипы по три сантиметра длиной торчат во все стороны. Плоды тоже колючие, с оранжевой мякотью. Очень душистые и вкусные.

Академик Н. Вавилов вспоминал, что видел в пустыне Иерихона на берегах Мертвого моря оригинальные огурцы пророков — «крыжовниковую тыкву». Их плодики величиной с мелкую сливу, покрыты шипами, съедобны и по вкусу напоминают малосольные огурцы: немного солоноватые.

В тыквенном семействе почти нет деревьев. Только одно. Поскольку всякие ботанические редкости встречаются обычно на океанских островах, огуречное дерево растет тоже на острове. Острове Сокотра в Индийском океане. Дендросициос, как именуется дерево, пожалуй, дальше всех тыквенных ушел от своих лианоподобных предков. Семиметровый ствол его не гибкий и тонкий, а распухший: как тумба. Он мягкий и полон воды, как баобаб. Есть в этом деревце что-то слоновье, а сочный он, как и все тыквенные. Боковых сучьев совершенно нет. Только вверху ствол неожиданно разветвляется на две-три ветви. Те, в свою очередь, ветвятся много раз. Образуется как бы пышный куст. И только листья огуречные, грубые, шершавые, с колючками по краям. И цветки вроде огуречных, только собраны большими гроздьями.

Приспосабливаясь к трудным условиям пустыни, тыквенные выработали оригинальную защиту. От Африки до Индии можно найти колоцинт — горькую тыкву, или горький арбуз, с совершенно несъедобной мякотью, жесткой, сухой или горькой. Семена не прорастают на свету. И не потому, что свет для них вреден. Причина более тонкая. Если бы семена прорастали открыто, на свету, лучи солнца испепелили бы нежные всходы. Если же семечко в темноте, значит, оно попало в глубь почвы. Пока пробьется к свету, успеет укрепить корешок. Такой всход не погибнет.

Кошачьи повадки

Известный тыквовед Л. Бейли называл тыквы чудесами из чудес. И конечно, не только за гигантские 100-килограммовые плоды. Но, наверное, и за скорость роста, и за цепкость, за изворотливость. А также за любовь к тенистым местам в молодости.

Бейли рассказывал, как однажды тыква ускользнула у него из теплицы. Он посеял одно-единственное семечко. Оно проросло. Плеть протянулась по всем стеллажам, вскарабкалась по стене до застекленного потолка и выбралась через вентиляционную форточку наружу. Спустилась по крыше на землю и отправилась дальше. Неизвестно, как далеко удалилась бы питомица Бейли, если