Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е - Утченко Сергей Львович

Мелесий, раздражаясь все больше, возразил:

— Ты еще молод и ничего не понимаешь. Ты не знаешь, что такое политика, политика не делается чистыми руками. Знаешь ты, в каком положении наше государство? Корабли больше не плавают, доходы в казну не поступают. Податей мы с союзников также не получаем, а они были главным источником наших доходов. Между тем расходы по управлению и охране города очень велики; к тому же мы должны кормить гарнизон в 700 спартанцев. Откуда взять деньги?

— Не знаю, но это не значит, что правители могут заниматься наглым грабежом. Ведь подумать только: ими было вынесено постановление, что каждый из «тридцати» может арестовать одного неполноправного иностранца — метека, убить его и отобрать его имущество.

— Сейчас идет борьба с демократией не на жизнь, а на смерть, — ответил Мелесий. — Или мы их, или они нас. Сейчас, как на войне — мы должны уничтожать врагов, и у нас нет времени возиться с судами. Многим из этих метеков демократы обещали гражданские права, а мы собираемся лишить их всех прав, выселив в один квартал города. Ясно, что в душе они ненавидят нас, и если в суматохе погибнет несколько метеков без вины, то это не такая уж беда, ведь метеки — это шелуха, а граждане — зерна в государстве. К тому же правители отбирают у них имущество не для собственного обогащения, а для спасения государства, для пополнения нашей пустой казны.

Неожиданно в комнату вбежал юноша. Его одежда была в беспорядке, и на лице написан ужас. Это был сын Никерата.

— Только что арестовали моего отца. Боюсь, что его уже нет в живых. Сейчас они обыскивают наш дом и забирают имущество.

Тут уже и Мелесий возмутился:

— Как? Никерата, моего друга Никерата, который все время щедро снабжал правителей деньгами?

И, не сказав больше ни слова, Мелесий взял свой старческий посох и быстрыми шагами вышел на улицу. Он решил поговорить с самим Критием и по-дружески предостеречь его.

Пройдя несколько кварталов по пыльным и грязным улицам Афин, он увидел на другом конце улицы своего старого знакомого — исотела Полемарха. Исотелы представляли особую группу метеков, которые за заслуги перед государством были освобождены от специальных налогов для метеков и имели право владеть домом. Полемарх был сыном богатого владельца мастерской щитов, которого Перикл некогда уговорил переселиться в Афины. Полемарх и его родичи пользовались общим уважением как образованные и воспитанные люди и горячие афинские патриоты, потратившие много денег на усиление флота, на благоустройство Афин, выкуп афинских пленных и т. д. Мелесий направился было навстречу Полемарху, но внезапно из-за угла показался один из тридцати правителей, известный негодяй Писон. Пока старый Мелесий шел к месту происшествия, Полемарх был схвачен, и все скрылись из глаз.

Арест Полемарха взволновал всех находившихся на улице. Быстро собралась кучка людей, оживленно обсуждавших происшедшее; раздавались брань и угрозы по адресу тридцати правителей.

Один из толпы сказал:

— Я хорошо знаю, что Полемарх с братом дали Писону огромную взятку и этот негодяй поклялся им, что пальцем их не тронет, а вот теперь уже оба они арестованы!

Взволнованный всем, что видел и слышал, Мелесий направился в дом Крития.

Критий лежал на ложе, покрытом коврами, и отдыхал после занятий государственными делами. Он был одет в мягкий шерстяной плащ и лаконские туфли и полулежа писал сочинение о спартанском государственном устройстве. Мелесий сообщил Критию, что в городе растет возмущение, собираются сходки недовольных и причина этому — совершенно ненужные казни вполне надежных и ни в чем не повинных людей.

Крития, однако, сообщение Мелесия нисколько не взволновало и не тронуло.

— Политика не делается чистыми руками — ты сам это часто говоришь, Мелесий. Недовольство смутьянов надо пресечь самыми жестокими мерами. И в Лакедемоне илоты — большинство населения — ненавидят существующий строй и готовы растерзать спартиатов, но их держат в постоянном страхе, и они послушно работают на своих господ. В Лакедемоне каждый год происходят «криптии» против илотов и каждый спартиат вправе убить из засады без всякого суда тех илотов, которых он подозревает в опасных мыслях. А чем метеки лучше илотов? Не забывай также, что метеки — самые богатые люди в Афинах и их имущество может спасти наше государство в его бедственном положении…

— Вряд ли, — прервал его Мелесий, — если это имущество в большей своей части пошло в карман Писону.

— Писон — бедный человек и не аристократ, но он ревностно служит нам. Чтобы он служил еще ревностнее и мог бы жить так, как подобает одному из правителей государства, надо смотреть сквозь пальцы на его поступки и дать ему возможность немного подзаработать и поправить свои дела.

— Ну, хорошо, — сказал Мелесий, — расправляйтесь с метеками. Но что вы сделали с моим другом Никератом?

— Твой друг Никерат? — насмешливо спросил Критий. — Нет уже твоего друга Никерата. Мы его казнили.

— Никерата? — вскричал старик. — Никерата, который столько денег отдал на борьбу с демократами? Да вы без него бы никогда и к власти не пришли!

— Мелесий! — сказал Критий спокойно, но с угрозой в голосе. — Ты, кажется, вздумал кричать на меня? Ты, видно, забыл, что здесь не народное собрание. Мы не для того пришли к власти, чтобы давать тебе отчет о наших поступках.

— Неправда, — возмущенно ответил Мелесий, — мы свергли власть черни, простых людей. Но нами, аристократами, вы не смеете командовать, с нами вы должны считаться и нам обязаны давать отчет.

— Ах, Мелесий, Мелесий, — нагло смеясь, сказал Критий, — разве ты не знаешь басню Эзопа о том, как зайцы собрались на собрание и просили львов разрешить им брать такую же долю добычи, как и они? А что ответили им львы? Заведите себе сперва такие же клыки и когти, как у нас, тогда и добыча будет равной!

— Ну, прощай, лев! — мрачно сказал Мелесий.

— Подлец! — бормотал он, торопливо идя по улицам Афин. — Правду говорил Платон — даже для нас, аристократов, невыносима власть этих «тридцати тиранов», как зовет их народ!

— Расшумелся старикашка! — думал тем временем Критий, лениво нежась на ложе. — Придется его убрать. Не забыть бы сказать об этом Писону…

В доме афинянина

(Д. П. Каллистов)

Если бы можно было чудом перенестись в город древних греков, даже в такой большой, как Афины, многое бы там и удивило, и разочаровало. В Афинах были кривые, пыльные, замусоренные улицы, большей частью столь узкие, что по ним лишь с трудом могла проехать одна повозка; невзрачные с виду, сложенные из сырцового кирпича и булыжника дома. Вторые этажи и балконы в этих домах выступали над первыми. Деревянные лестницы со вторых этажей часто спускались прямо на улицу и мешали прохожим. Комнаты в домах были тесными, темными, с земляными полами. Окна прорубались далеко не во всех помещениях и напоминали узкие щели, стекол в них не было, и прикрывались они ставнями. Многие дома не имели дворов, и тогда двери из комнат открывались прямо на улицу. Печей не было, и зимою жители грелись у переносных жаровен.

В таких домах жило большинство городского населения. А в центре города красовались великолепные храмы, портики, гимнасии и другие общественные здания.

Во второй половине V в. до н. э. повсюду в Элладе славился милетский архитектор Гипподам. Он первым предложил строить дома в одну линию, создавать улицы и площади по продуманному плану. Применить эти новые идеи Гипподама, однако, можно было только при строительстве новых кварталов или новых городов. В старых городах владельцы домов не очень-то были расположены тратить средства на их перестройку. Кроме того, земля в городе, окруженном стенами, стоила очень дорого. При таких условиях в городах трудно было избежать тесноты и скученности построек.

Городские жители, пользуясь мягкостью климата, большую часть времени проводили вне дома, под открытым небом. Афинские улицы днем всегда были полны народу. В любой час на них можно было увидеть и афинских граждан, и приезжих из других городов, и метеков, и рабов. Особенно оживленно было на городской площади. Здесь торговали и с открытых лотков, и в лавочках, сюда приходили за покупками или чтобы встретиться со знакомыми, потолковать с ними о городских новостях и происшествиях.